Когда я была совсем малой, мой молодой и веселый папа всячески пытался озабавить процесс воспитания. Например, по несколько раз в день поднося меня к гипсовому бюстику Пушкина, он постукивал по каменному лбу и говорил: «Пушкин, Катя, это Пушкин». А потом, добившись моей стойкой рефлекторной связи между «Пушкин» и бюст, он при гостях невзначай спрашивал: «А где же Пушкин?» и двухгодовалая я непременно поворачивала голову на бюст, а иногда, к всеобщему радостному удивлению, указывала на бюст пальчиком.
За эти веселые издевательства я потом сполна отомстила. Проезжая в коляске и в кампании родителей по речному мосту я отчаянно рыдала, и папа не нашел ничего лучшего как сунуть мне в руки свой красивый кошелек с красивой месячной зарплатой. Недолго думая, я запульнула кошелек прямо в реку, и мама еле удержала папу от смертельного прыжка.
С тех пор я сохранила прочную рефлекторную любовь к русской литературе и пренебрежительное отношение к деньгам. Жизнь забавна, забавна, забавна. Как хорошо, что это так.