16:11 23-01-2007 ну да.
В школе, помнится, мы пели красивую песню. Кто плюс-минус, а скорее плюс - мой ровесник, тот помнит.
Перепоказать, что ли, я не знаю. Они ж там вообще совесм охренели. Как-то ведь и правда уже ни в какие ворота...
http://taelahe.livejournal.com/723050.html
Бронзовый солдат
Моему дедушке.
Он стоит на маленькой, стерильно чистой площади в центре столицы независимой страны.
Неторопливые эстонские голуби царапают бронзу коготками и по-европейски солидно, с явным удовольствием, срут ему на голову.
Он старается не обращать внимания.
Память. Он помнит яркие майские дни, детей с цветами и старенького маршала Баграмяна. Маршала вели под руки, и ветеран, тряся бритым черепом в древних пигментных пятнышках, надтреснутым тихим голосом говорил о войне. Той самой, которая в каждом из нас навсегда.
Когда-то у Него было имя. И не одно, а одиннадцать - от подполковника Котельникова до гвардии старшины Борщевского. На рядовых не хватило места. На рядовых всегда не хватает. Места для имени на памятнике, орденов, баранов для папах… Рядовые привыкли.
Потом местные власти решили, что негоже помнить русских оккупантов поименно. Доску с фамилиями вырвали с мясом, а на её месте повесили другую. Объясняющую, что это теперь – памятник всем, погибшим во Второй мировой войне. То есть вообще всем. Без исключения.
Американскому сержанту, загнувшемуся на Соломоновых островах от кровавого поноса. Бандеровцу, подорвавшемуся на партизанской мине. Латышскому эсэсовцу, выловленному чекистами в лесу в сентябре сорок пятого. Обгоревшей головешке, бывшей когда-то Евой Браун. Японскому камикадзе, разнесшему на молекулы английский крейсер.
Он стоит в плащ-палатке, пыльных кирзачах, с ППШ на плече и думает: блядь, ну при чём тут камикадзе?
А ещё Ему очень холодно.
Тагира Шайдуллина забрали в армию в тридцать седьмом. Там кормили, одевали, учили читать по-русски и стрелять. И никто не вспоминал, что он из кулаков. Бравые городские большевики приехали к ним в двадцать восьмом и признали кулаками всех. Всю татарскую деревню Ваныш в полном составе отправили в Забайкалье, искупать воображаемую вину. Потом спохватились, приказали простить и вернуть. Но не сразу. Многие успели помереть непрощёнными.
В Красной Армии Тагиру очень нравилось. И на финскую войну он отправился, полный энтузиазма.
А потом были дикий мороз, неразбериха и бестолковщина, расстрелянные перед строем командир и комиссар полка. Неуязвимые за деревьями финские ополченцы-щюцкоровцы, лыжники-привидения в маскхалатах с роскошными автоматами «Суоми». Гранитные надолбы и железобетонные доты «линии Маннергейма». Обмороженные руки, окаменевший ледяной хлеб и медаль «За отвагу».
Медаль весьма способствовала любовным успехам младшего командира запаса Шайдуллина. Осенью сорокового он женился на самой красивой девушке района. Дочка родилась в августе, когда мобилизованный Тагир уже был старшиной роты в запасном пехотном полку в Казани.
Было голодно. Фронтовой паёк и тыловой – две большие разницы. Тагир приспособился ловить кур на птицефабрике, закидывая за колючую проволоку леску с рыболовным крючком, на который насаживался кусочек серого, как глина, хлеба. Что ещё больше увеличивало ценность Шайдуллина в глазах отцов-командиров.
И в глазах роскошной белокурой телефонистки тоже. Пускающий на блондинку слюни штабной писарь с соперником разобрался просто. Буксир, расталкивающий железной грудью первые прозрачные ладожские льдинки, притащил в блокадный Ленинград баржу с пополнением. Среди укачавшихся, облёванных, оглушенных визгом немецких «лаптёжников» солдат был и Тагир.
Промерзшие окопы. Меню из гнилой капусты. Пирамидки мороженого говна в ходах сообщения. Порванный ветром плакат «Отстоим город Ленина».
Ротный, отпросившись у командования, поволок на Петроградку вещмешок, набитый сэкономленным офицерским пайком. К жене и дочке. В дороге он потерял сознание от голода и недосыпа, упал и замёрз насмерть. Так и не узнав, что девочки погибли вчера, во время артобстрела.
Никогда не видевший лыж, Тагир добровольцем пошел в лыжный батальон. Их две недели кормили на убой и отправили в рейд по немецким тылам. Из шестисот человек вернулось двадцать. Командование, похоже, удивилось и не знало, куда выживших девать. Выдали ордена и отправили под Синявино.
Что есть счастье на войне? Например, не курить. Тогда можно махорку выменять на хлебную пайку.
Или атака. Что может быть прекраснее возможности выпрямиться, вырвать закоченевшее от трёхчасового лежания в ледяной болотной жиже тело и, замирая от чувства, что все пули из этого сраного пулемета летят лично в тебя, бежать к немецким окопам, в хруст и вой рукопашной схватки. А потом в обставленном с европейским комфортом блиндаже потягивать трофейный коньяк и материть старшину, застрявшего где-то с термосом, в котором – горячая пшенка.
Перед форсированием Нарвы прислали очередного взводного. Восьмого на памяти помкомвзвода Шайдуллина. Обычно в первом же бою юные младшие лейтенанты, затянутые в рюмочку новенькой портупеей, вскакивали в полный рост на бруствер и, размахивая пистолетиком, подростковым фальцетом призывали за Родину, за Сталина. Пламенная речь заканчивалась одинаково – немецкой пулей в горячий лоб. А потом всё шло по накатанной – бойцы, пригибаясь, уходили делать свою тяжкую работу уже под командой Тагира.
Этот лейтенант, вроде, был опытный. Переправились, окопались, зацепились.
Из колеи взводного выбил пулемет, остановивший атаку.
- Сержант, давай кого-нибудь туда. Пусть гранатами забросает.
- Тащленант, так не доползёт же. Всё простреливается. Как вошь на голой жопе, честное слово. Давайте у комбата сорокапятку попросим, пусть артиллеристы поработают.
- Разговорчики. Делай, что сказано.
Тагир матюкнулся, снял вещмешок и шинель, проверил гранаты.
- Ты куда, сержант?
- Я на смерть пацанов не пошлю. Лучше сам.
- Стой!
Тагир уже полз, мечтая стать маленьким и плоским.
Оставалось метров сорок, когда его накрыло.
Он лежал в воронке. Кровь и жизнь медленно вытекали, впитываясь в землю. В эстонскую землю.
***
Дочка уговорила всё-таки приехать Тагира в Таллин. Порадоваться налаженной жизнью в не по-советски благополучной Эстонии.
Внук – девятиклассник, распираемый гордостью, рассказывал, как зимой был начальником караула на Посту номер один, у Вечного огня.
Не спеша, спустились с Тоомпеа. Красавцы – каштаны роняли зелёные рогатые шарики, похожие на маленькие морские мины.
- Дедушка, вот этот памятник! У нас форма была, совсем как у военных. И автоматы. Учебные, конечно, с прорезью в стволе. Дедушка! Ты чего, плачешь, что ли?
- Лейтенант… Волков… И инициалы совпадают. Наш взводный. Это он меня под Нарвой вытащил, когда ранили. Сам. Хотя офицеру не положено. Меня в госпиталь, а они дальше пошли. На Таллин. Значит, его здесь. В сентябре сорок четвертого.
Бронзовый солдат стоял молча, задумчиво глядя в голубое пламя Вечного огня.
***
Он стоит на площади в центре столицы маленькой, но гордой, сбросившей тяжкое ярмо советской оккупации страны.
Он даже не пытается понять певучую, но чужую речь.
Ему очень холодно без Вечного огня. Местные власти посчитали, что жечь русский газ перед русским памятником неэкономично.
Недавно Его опять облили краской горячие местные парни. Он не обиделся. Кровавые брызги роднят Его с теми, ради кого Он стоит.
Говорят, русские своих на войне не бросают.
Может, Его как-то можно забрать?
(c) Udaff.com
Перепоказать, что ли, я не знаю. Они ж там вообще совесм охренели. Как-то ведь и правда уже ни в какие ворота...
http://taelahe.livejournal.com/723050.html
Бронзовый солдат
Моему дедушке.
Он стоит на маленькой, стерильно чистой площади в центре столицы независимой страны.
Неторопливые эстонские голуби царапают бронзу коготками и по-европейски солидно, с явным удовольствием, срут ему на голову.
Он старается не обращать внимания.
Память. Он помнит яркие майские дни, детей с цветами и старенького маршала Баграмяна. Маршала вели под руки, и ветеран, тряся бритым черепом в древних пигментных пятнышках, надтреснутым тихим голосом говорил о войне. Той самой, которая в каждом из нас навсегда.
Когда-то у Него было имя. И не одно, а одиннадцать - от подполковника Котельникова до гвардии старшины Борщевского. На рядовых не хватило места. На рядовых всегда не хватает. Места для имени на памятнике, орденов, баранов для папах… Рядовые привыкли.
Потом местные власти решили, что негоже помнить русских оккупантов поименно. Доску с фамилиями вырвали с мясом, а на её месте повесили другую. Объясняющую, что это теперь – памятник всем, погибшим во Второй мировой войне. То есть вообще всем. Без исключения.
Американскому сержанту, загнувшемуся на Соломоновых островах от кровавого поноса. Бандеровцу, подорвавшемуся на партизанской мине. Латышскому эсэсовцу, выловленному чекистами в лесу в сентябре сорок пятого. Обгоревшей головешке, бывшей когда-то Евой Браун. Японскому камикадзе, разнесшему на молекулы английский крейсер.
Он стоит в плащ-палатке, пыльных кирзачах, с ППШ на плече и думает: блядь, ну при чём тут камикадзе?
А ещё Ему очень холодно.
Тагира Шайдуллина забрали в армию в тридцать седьмом. Там кормили, одевали, учили читать по-русски и стрелять. И никто не вспоминал, что он из кулаков. Бравые городские большевики приехали к ним в двадцать восьмом и признали кулаками всех. Всю татарскую деревню Ваныш в полном составе отправили в Забайкалье, искупать воображаемую вину. Потом спохватились, приказали простить и вернуть. Но не сразу. Многие успели помереть непрощёнными.
В Красной Армии Тагиру очень нравилось. И на финскую войну он отправился, полный энтузиазма.
А потом были дикий мороз, неразбериха и бестолковщина, расстрелянные перед строем командир и комиссар полка. Неуязвимые за деревьями финские ополченцы-щюцкоровцы, лыжники-привидения в маскхалатах с роскошными автоматами «Суоми». Гранитные надолбы и железобетонные доты «линии Маннергейма». Обмороженные руки, окаменевший ледяной хлеб и медаль «За отвагу».
Медаль весьма способствовала любовным успехам младшего командира запаса Шайдуллина. Осенью сорокового он женился на самой красивой девушке района. Дочка родилась в августе, когда мобилизованный Тагир уже был старшиной роты в запасном пехотном полку в Казани.
Было голодно. Фронтовой паёк и тыловой – две большие разницы. Тагир приспособился ловить кур на птицефабрике, закидывая за колючую проволоку леску с рыболовным крючком, на который насаживался кусочек серого, как глина, хлеба. Что ещё больше увеличивало ценность Шайдуллина в глазах отцов-командиров.
И в глазах роскошной белокурой телефонистки тоже. Пускающий на блондинку слюни штабной писарь с соперником разобрался просто. Буксир, расталкивающий железной грудью первые прозрачные ладожские льдинки, притащил в блокадный Ленинград баржу с пополнением. Среди укачавшихся, облёванных, оглушенных визгом немецких «лаптёжников» солдат был и Тагир.
Промерзшие окопы. Меню из гнилой капусты. Пирамидки мороженого говна в ходах сообщения. Порванный ветром плакат «Отстоим город Ленина».
Ротный, отпросившись у командования, поволок на Петроградку вещмешок, набитый сэкономленным офицерским пайком. К жене и дочке. В дороге он потерял сознание от голода и недосыпа, упал и замёрз насмерть. Так и не узнав, что девочки погибли вчера, во время артобстрела.
Никогда не видевший лыж, Тагир добровольцем пошел в лыжный батальон. Их две недели кормили на убой и отправили в рейд по немецким тылам. Из шестисот человек вернулось двадцать. Командование, похоже, удивилось и не знало, куда выживших девать. Выдали ордена и отправили под Синявино.
Что есть счастье на войне? Например, не курить. Тогда можно махорку выменять на хлебную пайку.
Или атака. Что может быть прекраснее возможности выпрямиться, вырвать закоченевшее от трёхчасового лежания в ледяной болотной жиже тело и, замирая от чувства, что все пули из этого сраного пулемета летят лично в тебя, бежать к немецким окопам, в хруст и вой рукопашной схватки. А потом в обставленном с европейским комфортом блиндаже потягивать трофейный коньяк и материть старшину, застрявшего где-то с термосом, в котором – горячая пшенка.
Перед форсированием Нарвы прислали очередного взводного. Восьмого на памяти помкомвзвода Шайдуллина. Обычно в первом же бою юные младшие лейтенанты, затянутые в рюмочку новенькой портупеей, вскакивали в полный рост на бруствер и, размахивая пистолетиком, подростковым фальцетом призывали за Родину, за Сталина. Пламенная речь заканчивалась одинаково – немецкой пулей в горячий лоб. А потом всё шло по накатанной – бойцы, пригибаясь, уходили делать свою тяжкую работу уже под командой Тагира.
Этот лейтенант, вроде, был опытный. Переправились, окопались, зацепились.
Из колеи взводного выбил пулемет, остановивший атаку.
- Сержант, давай кого-нибудь туда. Пусть гранатами забросает.
- Тащленант, так не доползёт же. Всё простреливается. Как вошь на голой жопе, честное слово. Давайте у комбата сорокапятку попросим, пусть артиллеристы поработают.
- Разговорчики. Делай, что сказано.
Тагир матюкнулся, снял вещмешок и шинель, проверил гранаты.
- Ты куда, сержант?
- Я на смерть пацанов не пошлю. Лучше сам.
- Стой!
Тагир уже полз, мечтая стать маленьким и плоским.
Оставалось метров сорок, когда его накрыло.
Он лежал в воронке. Кровь и жизнь медленно вытекали, впитываясь в землю. В эстонскую землю.
***
Дочка уговорила всё-таки приехать Тагира в Таллин. Порадоваться налаженной жизнью в не по-советски благополучной Эстонии.
Внук – девятиклассник, распираемый гордостью, рассказывал, как зимой был начальником караула на Посту номер один, у Вечного огня.
Не спеша, спустились с Тоомпеа. Красавцы – каштаны роняли зелёные рогатые шарики, похожие на маленькие морские мины.
- Дедушка, вот этот памятник! У нас форма была, совсем как у военных. И автоматы. Учебные, конечно, с прорезью в стволе. Дедушка! Ты чего, плачешь, что ли?
- Лейтенант… Волков… И инициалы совпадают. Наш взводный. Это он меня под Нарвой вытащил, когда ранили. Сам. Хотя офицеру не положено. Меня в госпиталь, а они дальше пошли. На Таллин. Значит, его здесь. В сентябре сорок четвертого.
Бронзовый солдат стоял молча, задумчиво глядя в голубое пламя Вечного огня.
***
Он стоит на площади в центре столицы маленькой, но гордой, сбросившей тяжкое ярмо советской оккупации страны.
Он даже не пытается понять певучую, но чужую речь.
Ему очень холодно без Вечного огня. Местные власти посчитали, что жечь русский газ перед русским памятником неэкономично.
Недавно Его опять облили краской горячие местные парни. Он не обиделся. Кровавые брызги роднят Его с теми, ради кого Он стоит.
Говорят, русские своих на войне не бросают.
Может, Его как-то можно забрать?
(c) Udaff.com
Комментарии:
16:49 23-01-2007
Обожаю господ патриотов. "Образ голубя-нациста" достоин литературоведческого анализа 
))
))
20:18 23-01-2007
Night Lynx малышъ, какое же ты всё-таки редкостное гавно. у твоей мамы кроме тебя аборты были?
21:38 23-01-2007
Yarvoh Night Lynx в общемя за то, что ругаться тут не надо.
А еще я за то, что памятники во-первых ни в чем не виноваты, а во-вторых, историю надо уважать. А в третьих - что, елси я уважаю памятники своего народа, победу в войне и совсем недавнее прошлое, если мне противно, когда его пытаются топтать - я уже госпожа патриот? Тогда да, я патриот.
А еще я за то, что памятники во-первых ни в чем не виноваты, а во-вторых, историю надо уважать. А в третьих - что, елси я уважаю памятники своего народа, победу в войне и совсем недавнее прошлое, если мне противно, когда его пытаются топтать - я уже госпожа патриот? Тогда да, я патриот.
21:47 23-01-2007
Хороший текст. Не видал - спасибо за ссылку/цитату.
23:00 23-01-2007
Хорошо написано, и про хороших людей.
По результатам скажу так.
Вариант "перепоказать" заманчив, но погибнет еще много таких вот, про которых история. Потому не хочется.
Вариант "забомбить в стружку" заманчив, но Таллинн -- очень красивый средневековый город, таких мало осталось, а мы ж не американцы какие. Это им можно по соборам пулять, нам как-то невместно, чай, не варвары.
Вариант "оставить как есть" отметаем.
Остается вариант простой: сделать свою страну настолько могучей во всех смыслах, чтобы всякая натообразная шушера дрожала в коленках при одной мысли о том, чтобы подумать хоть что-то, что Москве может показаться неприятным.
Да, а тем временем построить-таки новый нефтепровод -- чтобы порты Балтики нам были похрену -- и поставить условием поставок газа, чтобы горел Вечный Огонь. Потом они сами это условием поставят и за честь сочтут, что приняли, но пока что так.
Я очень любила Эстонию. Сейчас мне горько, и очень часто было горько в последние годы.
С другой стороны, если никто не обязан вести себя с нами по-доброму, мы тоже этим никому не обязаны, не так ли?
По результатам скажу так.
Вариант "перепоказать" заманчив, но погибнет еще много таких вот, про которых история. Потому не хочется.
Вариант "забомбить в стружку" заманчив, но Таллинн -- очень красивый средневековый город, таких мало осталось, а мы ж не американцы какие. Это им можно по соборам пулять, нам как-то невместно, чай, не варвары.
Вариант "оставить как есть" отметаем.
Остается вариант простой: сделать свою страну настолько могучей во всех смыслах, чтобы всякая натообразная шушера дрожала в коленках при одной мысли о том, чтобы подумать хоть что-то, что Москве может показаться неприятным.
Да, а тем временем построить-таки новый нефтепровод -- чтобы порты Балтики нам были похрену -- и поставить условием поставок газа, чтобы горел Вечный Огонь. Потом они сами это условием поставят и за честь сочтут, что приняли, но пока что так.
Я очень любила Эстонию. Сейчас мне горько, и очень часто было горько в последние годы.
С другой стороны, если никто не обязан вести себя с нами по-доброму, мы тоже этим никому не обязаны, не так ли?
01:02 24-01-2007
Tammiя не о тебе, и вообще no offence. Просто упомянутый образ несколько вывел из равновесия.
А по теме общаться не хочу, ибо мне обе стороны не чужие - и обе ведут себя аки последние <censored>
А по теме общаться не хочу, ибо мне обе стороны не чужие - и обе ведут себя аки последние <censored>
12:25 24-01-2007
Макиэ Хиатари
Да, а тем временем построить-таки новый нефтепровод -- чтобы порты Балтики нам были похрену -- и поставить условием поставок газа, чтобы горел Вечный Огонь.
СУПЕР! вот это прекрасный ход был бы. Интересно, допрут?
Night Lynx развод - дело сложное. Родители ругаются - детям хреново. Похоже, да?
Да, а тем временем построить-таки новый нефтепровод -- чтобы порты Балтики нам были похрену -- и поставить условием поставок газа, чтобы горел Вечный Огонь.
СУПЕР! вот это прекрасный ход был бы. Интересно, допрут?
Night Lynx развод - дело сложное. Родители ругаются - детям хреново. Похоже, да?
Хворый
13:06 24-01-2007
Хорошо написано. Спасибо за ссылку Тамми.
13:22 24-01-2007
Хворый мяв.
19:13 24-01-2007
Люди, вы хорошие, но уж очень незамутнённые.
Куда нам нефтепроводы строить? Зачем??
Поинтересуйтесь, к примеру, нашим торговым сальдо, как страны за прошлый год.
А потом за позапрошлый. И за поза-поза-прошлый. Увидьте тенденцию и смажьте автомат.
Касательно ситуации в прибалтике мне непонятен вопрос.
Фашист должен быть мёртв.
То что при этом умрут хорошие люди - это вина фашиста.
Если его не убить - хороших людей умрёт сильно больше при любом раскладе.
Благо с распознанием этих товарищей никаких проблем нет, неважно белые они, или негры.
Куда нам нефтепроводы строить? Зачем??
Поинтересуйтесь, к примеру, нашим торговым сальдо, как страны за прошлый год.
А потом за позапрошлый. И за поза-поза-прошлый. Увидьте тенденцию и смажьте автомат.
Касательно ситуации в прибалтике мне непонятен вопрос.
Фашист должен быть мёртв.
То что при этом умрут хорошие люди - это вина фашиста.
Если его не убить - хороших людей умрёт сильно больше при любом раскладе.
Благо с распознанием этих товарищей никаких проблем нет, неважно белые они, или негры.
19:16 24-01-2007
Frederick Taer ну что у нас с торговым сальдо? ты думаешь, в доступе будет реальная информация?
19:24 24-01-2007
Tammi
Здесь не нужно думать. Нужно пойти в нет и достать данные.
А вот уже потом нужно подумать. Но совсем чуть-чуть.
Здесь не нужно думать. Нужно пойти в нет и достать данные.
А вот уже потом нужно подумать. Но совсем чуть-чуть.
19:28 24-01-2007
Frederick Taer и фто ты надумал?
19:52 24-01-2007
Tammi
Выше написано.
Выше написано.
23:16 24-01-2007
Frederick Taer Тема не раскрыта! 
23:55 24-01-2007
Tammi, не-а, не допрут. Нафига оно им?
Frederick Taer, а я временных рамок не ставила. Правда, подозреваю, что после той, которая Одна на Всех, вопрос нефтепровода отпадет как несущественный -- но мало ли. Так что если оные регионы каким-то невообразимым образом останутся незатронутыми, и при том -- что вообразить можно, ибо степень несознанки поражает -- при своих взглядах, можно будет опробовать.
Фашист должен быть мёртв.
То что при этом умрут хорошие люди - это вина фашиста.
Мое мнение по вопросу полностью совпадает с мнением Профессора:
"Это агрессоров нужно винить за злые дела - ведь они совершаются из-за того, что попрана справедливость, и принесенное ими зло породило ответное зло и разбудило злые страсти (что агрессоры, в принципе, должны полагать естественным и предвидеть). Так что в любом случае у них нет права жаловаться на то, что их жертвы требуют око за око и зуб за зуб."
(полностью тут: http://www.journals.ru/journals_comments.php?id=2065760)
Frederick Taer, а я временных рамок не ставила
. Правда, подозреваю, что после той, которая Одна на Всех, вопрос нефтепровода отпадет как несущественный -- но мало ли. Так что если оные регионы каким-то невообразимым образом останутся незатронутыми, и при том -- что вообразить можно, ибо степень несознанки поражает -- при своих взглядах, можно будет опробовать.Фашист должен быть мёртв.
То что при этом умрут хорошие люди - это вина фашиста.
Мое мнение по вопросу полностью совпадает с мнением Профессора:
"Это агрессоров нужно винить за злые дела - ведь они совершаются из-за того, что попрана справедливость, и принесенное ими зло породило ответное зло и разбудило злые страсти (что агрессоры, в принципе, должны полагать естественным и предвидеть). Так что в любом случае у них нет права жаловаться на то, что их жертвы требуют око за око и зуб за зуб."
(полностью тут: http://www.journals.ru/journals_comments.php?id=2065760)
00:46 25-01-2007
Макиэ Хиатари жить хочуть. Пусть будет надо.
надо будет заботать мысли Профессор поширше и поглубже
надо будет заботать мысли Профессор поширше и поглубже
00:58 25-01-2007
Тут кстати пишут:
http://news.yandex.ru/yandsearch?cl...&country=Russia
они там решили подумать, насколько они правы и что может поулчиться в итоге
http://news.yandex.ru/yandsearch?cl...&country=Russia
они там решили подумать, насколько они правы и что может поулчиться в итоге
07:28 25-01-2007
Tammi
Такой большой, а в сказки веришь.
Это не "они решили подумать", это "им где-то прижали хвост".
Такой большой, а в сказки веришь.
Это не "они решили подумать", это "им где-то прижали хвост".
07:55 25-01-2007
Frederick Taer ой-вэй, вместо "им прижали хвост и они решили подумать" мне проще написать "они решили подумать". Почему "решили" - там по-моему таже прямо по ссылке в новостях читается.