Вельвет и Кислота моего Христа вливались в уши - тускло, мерцающе, пульсируя, ужесточаясь. Я сидел на своем стульчике и читал дневник Антона Борисовича, который преподнес мне отличный эпилептический припадок. За последний месяц я разлюбил все живое - кроме пафосно-лицемерных и потому столь близких записей в том дневнике. Мудак, я ненавижу тебя, мой лучший любовник.
Я дочитал и огляделся. Живот болел так сильно, как никогда. Пакетик лежал здесь же, в комнате, но трубка осталась в машине. Боль было нечем притупить. Я включил самые пугающие из своих музыкальных набросков и стал слушать сквозь звуки, временами выпадая из потока, размышляя о себе. Раз я не могу спастись от своих демонов, я встречусь с ними. Как жаль, они пришли быстрее, чем я думал. Странное шевеление стен, перетекающее в шорох крыльев мертвого махаона. Запах разложения и трупного отчаяния. Холодность собственного тела. Я стекал на пол. Глаза медленно закатывались к небу, которое, возможно, и существовало... но не здесь... не сейчас... не мешай мне...
Всего один постоянно всплывающий вопрос: ну зачем ты есть, зачем ты есть, для чего ты есть, для кого ты есть? Отбрось скромность: у тебя есть все. И ты - словно пруд, стоки из которого перекрыты, становишься болотом, гниющим от собственного изобилия.
Я должен сменить лицо, должен сменить лицо! Эта мысль преследовала меня уже неделю. Дурно покосившись на вскрыватель писем, приютившийся в уголке, я отодвинул его подальше: лицо мы будем менять иначе.
Тебе нужна трагедия, дурень. Ты хотел написать хороший текст, а кончил самокопанием. Хотя, возможно, кому-то это покажется милым. Ах, сучки, кидайте мне свои платочки и заходите в гримерку после представления.
А ты - сдохни.
И ты тоже )
Ну и ты. Все три, пожалуйста.
Я тоже могу писать наборами фраз. Это сексуально. Типа обдолбанной девственницы, связанной эмошнурками. Обдолбаться, обдолбаться, обдолбаться.
Чертов мудак, зачем ты начал писать этот текст! Удали? Слабовато, да? Не хочешь да, устал уже удалять свою тексты? И это прискучило.
Я сидел на полу, забившись в угол, и поза эмбриона говорила, где мое место. Недоносок. Тварь. Ты схватил голову руками - потому что иначе ты разобьешь ее? Ты отдашь себя, да?!
Вдохновение накатило на меня. Я писал и не мог остановиться. Скорчившийся фрик болтал о своих демонах, но он был там, далеко, в другом углу комнаты. Обдолбаться! Обдолбаться? Обдолбаться?! Ты совсем дурной, нелюдь? ))
Я перечитал запись и улыбнулся. Мне почти хотелось вернуться к своей прозе. Мне не хватало только...
...и здесь я понял: было все.

Сияние звезд: apathy