На футболе была я в субботу. Замечательно носились по полю фигурки в белых и ярко-синих одежках, два мяча было забито в первые десять минут игры, но, по-честному, футболисты интересовали меня меньше всего…
Интересовал меня народ на трибунах. Я выделила две категории болельщиков: страстные, азартные, вооруженные только сигаретами, нервно выкуриваемыми в течение всей игры. Валерьянки или нитроглицерина не приметила, правда.
Представителям второй категории было по большому счету все равно, чем кончится матч. Эти ели и пили. Перед началом матча они проходили на свои места с большими пакетами, как на пикник.
Я, наверное, могла бы отнести себя ко второй категории, в том плане, что меня тоже не особенно волновал исход игры. Мне просто нравилось сидеть на трибуне, жмуриться солнцу, то и дело поправлять волосы, выбиваемые из укладки теплым – удивительно теплым! – ветром, следить за листьями, устраивающими свое собственное состязание на беговых дорожках, за воробьями-наглецами, сплоченной стайкой кормившимися прямо на поле во время игры и нехотя улетающими ненадолго, когда футболисты слишком уж близко подбегали к ним.
А еще в перерыве играл военный оркестр, и дирижер, большой и красивый полковник, угощал зрителей джазом, пританцовывая под него и предоставляя каждому оркестранту сыграть соло…