Море, как оказалось, дорогой дневник, в самом деле устроено именно так: вокзал, потом пляж, а потом море. Ну, натурально, выбираешься из поезда, а под ногами у тебя уже песок, вокруг от отдыхающих не протолкнуться, и Твен уже ждет с бутылочкой холодного пивка. Феодосия удобный город.
Море там везде. Его видно с крыш, из автобусов, с набережной, с террас и из окон дома напротив. Там даже люди ходят к морю, как на молитву, еще солнце едва встало, а они уже потянулись тонким ручейком, с полотенцами, шапочками резиновыми, матрасами, потом ручеек становиться рекой и впадает в море, все располагаются на берегу и смотрят. В кофейнях только и разговоров, что о море.
Хотя ритм жизни там странный. Здесь я встаю на работу в восемь. Так то на работу. Там считается невежливым вставать после шести, а в восемь не быть на пляже. И это называется отдых!?
После обеда город вымирает. Ползают только сонные мухи, да редкие прохожие, и то перебежками – от тени к тени. Но если у тебя есть велосипед даже самая изнуряющая жара не проблема. Главное как следует разогнаться с какой-нибудь горки, а потом - у-ух. Машин немного, пешеходы сами жмутся ближе к стенам, единственная подстава, - потом на эту же горку приходиться взбираться обратно. Выход есть – можно добраться до пляжа и переждать там. Хромированные части красиво блестят на солнце.
Потом мы поехали в Судак. Твен говорил, поехали, поехали, там де крепость, природа, виноград. Ага! И гора. Здоровая такая дура, метров шестьсот. Солнце жарит киловатт на тыщу, потому что полдень, и пока карабкаешься, думаешь только две мысли: первая – и какого черта меня сюда занесло; вторая – на горе должен быть снег. Много белого, колючего, х-о-олодного снега. На чахлом кустике, почти у самой вершины, повязано сотни разноцветных ленточек, наверное, таким образом люди дают себе слова никогда сюда больше не лазать. Вид с высоты, правда, красивый. Дух завораживает.
Сама крепость так себе. Стена. Туристы. Развалины. Туристы. Еще стена. На стене тоже туристы и почему-то негры в национальных костюмах. С тамтамом. Такая вот экзотика. Чувствуешь себя участником какого-то акта архитектурной некрофилии.
Я вплел себе в хвост десять косичек. Много позже, уже на пути домой, на какой-то станции ко мне подошел добрый человек и сказал: «Чу-у-увак, трава – первый сорт, если надо, обращайся». Я кстати еще удивлялся, а как это таможенники меня так легко пропустили? Еще и с мой растоманской шапочкой.
На моих колесах до сих пор крымский песок.

Current music: Ночные снайперы – Кубинский песок