BlackDrago
16:33 19-09-2008 Просто забыл...
и еще один перевод... называется "а фигли, если на работе все равно инета нету"
Перевод листа, вычитка русскоязычности капитаном Пелеоном к вычитке соответствия оригиналу отношения не имеет. Сама не перечитывала. Автора не оповещала.
Автор: Treenahasthaal
Оригинал на ff.net
Авторская заметка: Я знаю, что народ ждет обновлений к "Dark Times" и "Consequences" но я написала это на Скайвалкатон в ЖЖ и решила запостить его и тут. Связь с "Dark Times" есть и я использовала идею, взятую из истории, написанной мной, где Люк вспоминает свой дом. Я все еще работаю над двумя другими историями.
Да, и как всегда, ЗВ мне не принадлежат. Какая жалость.
Мне всегда нравилось это время, когда дневной свет превращается в ночь. Обычно я стоял у кромки заглубленного дворика фермы и наблюдал, как солнца опускаются за дальние дюны и скалы. Это время всегда казалось таким мирным. Тишина была практически абсолютной, только на грани слуха жужжали генераторы усадьбы, выключаясь на ночь. В этот момент казалось, что захоти я, и можно вырваться и коснуться целой галактики, но ночное небо темнело, дразня меня звездами дальних миров и огоньками прибывающих кораблей, тихо плывущих над головой и садящихся в Мос-Эйсли и Мос-Эспа. О, как бы я хотел быть на одном из этих кораблей, только двигаться в противоположном направлении.
Теперь, вспоминая, я улыбаюсь мелким горестям свой юности. Я всегда хотел большего чем то, что у меня было – привычка, которую, как говорил Дядя Оуэн, я унаследовал от своего отца. Это близко к эгоизму, знаю, и вполне допускаю, что оно мне присуще. Но я всегда считал, что это очень человеческая привычка – хотеть большего – и она дает какие-то цели в жизни. Моя Тетя Беру всегда так думала и, я думаю, именно поэтому она всегда была со мной более терпелива, чем Дядя Оуэн. Он был больше прагматиком, был человеком земли и воды. Но это не значит, что он нисколько меня не любил. Он был отцом, которого мне недоставало, а Тетя Беру преподала мне те ценности, что я пронес через всю жизнь, и я до сих пор скучаю по ним обоим. Горе, которое я им принес, не уменьшается со временем, оно просто остается за мной, когда я бросаюсь в войну, на которой сфокусировалась моя жизнь, и потом нагоняет меня в моменты затишья, как сейчас.
Я скучаю по ним. Я скучаю по ферме. Я скучаю по миру, по тишине и по любви, которые были у меня там.
Солнца сейчас уже почти сели, и температура начала падать, но я не хотел, пока что, заходить в жилище Оби-Вана за мой спиной. Примерно в это время Дядя Оуэн звал бы меня внутрь, а Тетя Беру вышла бы меня искать. Мне нравилось это время, когда мы вдвоем могли сидеть и болтать, а теплый воздух вокруг потихоньку остывал, пока не становилось достаточно холодно для того, чтобы загнать нас на ферму, в тепло кухни, для позднего ужина перед сном. Я все еще слышу мягкие тона ее голоса, шорох ее юбки, когда она разглаживала ее, сидя рядом со мной, запах ее замечательных ягодных бисквитов, испеченных для завтрашнего завтрака. Зачастую мы просто сидели в тишине, утешаясь обществом друг друга, но иногда мы и болтали, что мне нравилось больше. Казалось, что Тетя Беру всегда знала как успокоить мои страхи или успокоить раздражение после скандала с Дядей Оуэном или ссоры с моими друзьями. Она также всегда выслушивала меня, когда я хотел больше узнать о своей семье - о бабушке, которая была похоронена недалеко, и об отце, который погиб, и его могила неизвестна.
“Я твой отец!”
Я никогда не представлял себе, что несколько слов могут разбить столь устоявшийся образ того, кем я был и кто я есть, могут быть так бессердечно губительными. Мне осталось только скитаться в поисках ответов на сомнения, которые вызвали слова Вейдера. Я тосковал по компании моей тети и ее добрым словам. Она бы знала что сказать, что сделать для меня. Она бы нашла способ осторожно утешить меня, сказать, что вселенная не остановилась, что бы кто-то из людей не говорил тебе, как бы не пытался тебя ранить.
“Твоя Бабушка обычно говорила, что значение имеют не слова, которые говорят люди, а их поступки.”
Я снова улыбнулся воспоминаниям, сердце мое наполнилось новой горечью. И я бы хотел знать, что бы подумала моя тетя о действиях Вейдера, когда он опрокинул меня на мостки и приставил сейбер к горлу. Что бы она подумала о том, что он ранил меня перед тем как заявить, что он – мой отец.
“Люк, мы всегда причиняем боль тем, кого любим больше всего.”
Любовь. Понимает ли Вейдер вообще значение этого слова? Он столько разрушил в этой Галактике, может ли он вообще знать, что значит любовь? Он тиран, работающий на деспота, и вместе они ввергли Галактику в хаос, убивая и притесняя миллиарды. Мне сложно поверить, что он когда-нибудь любил или был любим.
“Твоя бабушка очень его любила, Люк. Она очень по нему скучала, и рассказывала Оуэну и мне истории из его детства. А он любил ее.”
“Но Тетя Беру, Дядя Оуэн говорил, что если бы он так любил ее, то не оставил бы.”
“Ох, Люк, твой дядя никогда не понимал твоего отца. Он никогда не видел, что твой отец ушел потому, что ценил жертву своей матери. Шми хотела лучшей жизни для Анакина, и он ценил это.”
Я помню этот вечерний разговор. Дядя Оуэн опять оставил меня под домашним арестом. Я был очень зол и обижен, но Оуэн не верил, что на этот раз поломка в спидере не была результатом моей ошибки. Я надувшись сидел за порогом купола и пестовал собственную злобу, погрязая в жалости к себе. Оуэн кричал, что я безответственный и эгоистичный, точно как мой отец. Тетя Беру пришла и присела рядом со мной, а я не хотел смотреть на нее, говорить с ней до тех пор, пока тишины не стало для меня слишком много, и я начал задавать вопросы о моем отце – снова. И на этот раз я получил некоторое количество ответов.
Но честь? Жертва? Мне было сложно поверить, что мой отец, который чтил свою мать, может быть тем же человеком, который убивает матерей и детей.
Мой отец! Живот стянула судорога тошноты, от вдруг обрушившейся реальности этого заявления. Мой отец! Мои руки рефлекторно сжались, и искусственные нервы завопили от боли, я сжал протез в кулак, борясь с фантомными болями, которые, как сказал доктор, со временем должны уменьшиться.
Мой отец…
“Ты говоришь так, словно знаешь его, Тетя Беру.”
Она на некоторое время замолчала и теперь я понимаю, что она пыталась подобрать слова, спорила сама с собой, чтобы не сказать слишком многого.
“Знаю.”
Я помню, что я вскочил, отшатнулся от нее, слегка ошеломленный тем, что Оуэн и она таили это от меня. Они всегда были непреклонны в том, что Анакин бросил свою мать ради жизни среди звезд и никогда не возвращался, а я вдруг понял, что Оуэн всегда говорил так, а беру в это время сидела молча, а ее взгляд был печальным и беспокойным.
“Знаешь? Но я думал…”
“Похоже, лучше не рассказывать тебе Люк. Не забивать тебе голову рассказами о приключениях и космических путешествиях.”
“Но он был моим отцом! Тетя Беру, у меня есть право знать о моем отце!”
“И когда-нибудь ты узнаешь, когда будешь готов.”
“Готов? Что это значит? Он был пиратом или кем-то подобным?”
“Нет, вовсе нет. Он был хорошим человеком, никогда не забывай этого.”
Хороший человек. Хороший человек, который любил и был любим другими. Человек, которому не чужда честь и который понимает жертву. Вообще-то это совершенно не созвучно Вейдеру. Это созвучно человеку, которого я бы с гордостью называл отцом.
“Люк?”
“Отец?”
“Сын…”
Но я уже назвал Вейдер отцом. На «Соколе», когда я испытывал боль и шок, я ответил на его зов. Я признал его, почувствовал его удовлетворение и удовольствие от моего признания его отцом. Уже позже, в процессе моего выздоровления, когда боль уменьшилась и влияние лекарств стало меньше, когда у меня появилось время побыть одному и подумать, появились сомнения, выросшие из ужаса Беспина.
Оби-Ван говорил мне, что мой отец был Джедаем. Великолепным пилотом, боровшимся за справедливость и мир. Тогда я обрадовался. Мой отец был великим человеком, не просто навигатором на фрахтовике – пилотом! Как я!
И хорошим человеком.
Вейдер лгал. Он попытался смутить и сбить меня с толку, разве это не основные признаки Темной Стороны? Он не может быть моим отцом.
Но почему он говорит, что это он? Какая причина может у него быть, чтобы претендовать на то, что я его сын? Он должен знать, что я так или иначе выясню правду, и буду способен доказать ошибочность его претензий на отцовство.
Если только… он сказал правду.
“Тетя Беру?”
Я ненадолго замолчал, думая, что бы спросить. Я боялся того, что если я спрошу лишнего, она скажет, что не может сказать больше, что она испугается подслушивания Дяди Оуэна и предложит нам идти спать.
“Ммм?”
“Какой он был? В смысле, как он выглядел?”
Она так внимательно посмотрела на меня, что я испугался, что все же спросил не то, и сейчас она скажет, что и так уже рассказала слишком много. Потом она потянулась вперед и прижала свою теплую ладонь к моей щеке.
“Как ты, Люк. Он был похож на тебя.”
Она отвела взгляд и посмотрела на горизонт, словно ища что-то в памяти, и улыбнулась.
“Он был таким красивым, только не говори своему дяде, что я это сказала. И высокий…”
Я рассмеялся.
“Значит, не совсем такой как я.”
“Голубые глаза. Голубые глаза столь глубокие, что дыхание замирало у меня в горле, но он редко смотрел в мою сторону. Я думала, что он был очень стеснительным, но он так беспокоился о матери. Я чувствовала, что он очень старался сдержать свои эмоции, и если бы ее не было рядом, чтобы помочь ему в этом …”
“Ее?”
“Молодая леди. Красивая и утонченная, как они смотрели друг на друга. Так, что можно было судить о том, как они любили друг друга.”
В груди что-то стянуло и сердце стало биться немного чаще. Это было больше, чем я когда-либо надеялся услышать.
“Моя мама?”
Тетя Беру снова посмотрела на меня и грустно улыбнулась.
“Я не знаю, Люк. Я действительно не знаю.”
“Но она могла быть?”
“Она могла…”
Я замолчал, уверенный, что разговор окончен, и мне было так жалко этого, я очень хотел узнать больше. Мне просто необходимо было узнать больше. Я еще я был доволен. Мой отец был здесь, на ферме, и, возможно, моя мама тоже. Я никогда раньше не чувствовал такой близости к родителям. Они всегда были смутными фигурами на грани моего представления, словно никогда реально и не существовали. Наконец, моя тетя облекла их в плоть и кровь для меня, сделала реальными и осязаемыми.
“Почему они приходили?”
“Почему? Из-за твоей бабушки, Люк. Твой отец пришел за своей мамой, и его потрясло то, что он узнал о происшедшем с ней. Когда ее украли тускены. Помнишь, мы говорили тебе об этом?”
Я кивнул. Это было предупреждение, которое я выучил еще маленьким. Оставаться рядом с фермой и всегда держать под рукой оружие, чтобы Люди песка не забрали меня, как это случилось с моей бабушкой. Голос тети стал несколько суше, и она снова стала смотреть на горизонт.
“Он был непреклонен и ринулся за ней. Решил спасти ее … отчаянный. Он любил ее очень сильно и скучал за ней, когда был далеко. Мысль о том, что она в опасности, разрушала его, или что-то такое, как сказала мне леди пока мы ждали.”
“Что случилось?”
“Он позаимствовал свуп Оуэна и …”
“У Дяди Оуэна есть свуп?”
Я был шокирован! Дядя Je’y никогда не казался мне любителем быстрой езды. Он вечно ругал меня за мою любовь к скорости и отметал все мои просьбы о байке.
“Твой Дядя тогда был моложе, Люк.”
Она широко улыбнулась, в глазах сверкнула искорка смеха.
“И что произошло?”
Ее улыбка увяла.
“Он повзрослел, Люк. Взял на себя ответственность и заботы. Оуэн, как и многие люди, думает, что он меняется, что события, выборы и время так или иначе меняют его. Но понимая это все, он все еще остается тем же самым человеком, которым всегда был. Он просто забыл.”
Я молчал. Я не имел в виду, что случилось с моим дядей, с прашивал о моем отце и свупе. Но ее голос был таким грустным, таким уставшим, что я понял, что Тетя Беру все еще глубоко влюблена в Дядю и беспокоилась о нем.
“Но ты же хотел узнать о своем отце, да?”
Я просто молча кивнул.
“Его не было целую ночь, вернулся он только утром. Мы все выбежали встречать его и …”
Ее голос немного вздрогнул, и она прочистила горло, делая вид, что воспоминания не расстраивают ее. Я позволил ей верить в то, что она меня обманула.
“… твоя бабушка была мертва. Он нашел ее, принес ее к нам, но она была мертва. Он занес ее в дом и осторожно положил. Нам всем было ясно, что в нем сейчас происходит борьба. Он так пытался быть храбрым, не показывать своих эмоций, но его рвало на части то, что он оказался не способен спасти ее.”
“Как он вообще смог добраться до нее? В смысле, через лагерь тускенов? Один человек?”
“Я… не знаю, Люк …”
Она колебалась, и я чувствовал, что она знает, или догадывается как он смог выполнить такую рискованную спасательную операцию. Но я не подталкивал ее. Сейчас я знаю, конечно же. Мой отец был рыцарем Джедай. Он просто прошел в лагерь и забрал ее. И почему-то это беспокоило меня. Лагеря тускенов очень хорошо охраняются, свирепо защищающиеся семейные группы живут вместе и воспитывают свою молодежь. Чтобы освободить маму, Анакин должен был столкнуться с ожесточенным сопротивлением и…
“…но помни, что он любил ее так сильно, что рисковал для нее своей жизнью.”
“Он создает впечатление храброго.”
“Я верю, что он таким и был, Люк. Храбрым, сильным и верным.”
В тот момент я испытывал гордость. Гордость быть сыном своего отца.
Сейчас холодно и становится очень темно, не только потому, что уже глубокая ночь. Я чувствую это и в Силе тоже. Темная Сторона становится сильнее и подбирается ближе ко мне, и я знаю, что скоро настанут дни, когда будет решаться моя судьба и судьба всей Галактики. Я вернулся на эту планету, чтобы найти и спасти друга, я пришел в это пустынное жилище, чтобы найти знания и собрать лайтсейбер для замены тому, что я потерял из-за Вейдера на Беспине …
“Я твой отец!”
…чтобы найти немного одиночества и приготовиться к тому, что ждет меня впереди, до того, как я вернусь к Йоде и завершу свое обучение. Но я нашел нечто большее.
Я нашел память.
Я нашел надежду.
Я до сих пор не знаю, сказал Дарт Вейдер правду или нет. Я не знаю, обманывал ли меня Оби-Ван, когда отдал мне лайтсейбер моего отца и рассказал о его смерти. Я не знаю – хотя есть у меня ощущение, подозрение, что я полностью готов встретить и принять невероятную правду – почему Йода сравнил меня с моим отцом и все же не ответил ни на один мой вопрос о нем.
Но я знаю одну вещь, и узнал я ее от моей Тети Беру. Она дала мне преимущество, научила меня той ночью чему-то такому, к чему я пришел только сейчас, осознав все сегодня вечером, накануне грядущих битв. Она научила меня тому, что мой отец был хорошим человеком, любящим человеком, которому известна и честь, и жертва. И если Вейдер под этой маской и доспехами действительно Анакин Скайуокер и мой отец, значит, он все еще тот же самый человек, который мчался на свупе сквозь татуинскую ночь, чтобы спасти любимую маму от тускенов.
Это моя вера, моя надежда, единственное мое оружие против него. В нем есть добро, как моя тетя сказала о моем дяде, он просто забыл. Возможно, при некоторых обстоятельствах, однажды он может вспомнить и снова стать таким.
диагноз уф
Перевод листа, вычитка русскоязычности капитаном Пелеоном к вычитке соответствия оригиналу отношения не имеет. Сама не перечитывала. Автора не оповещала.
Автор: Treenahasthaal
Оригинал на ff.net
Авторская заметка: Я знаю, что народ ждет обновлений к "Dark Times" и "Consequences" но я написала это на Скайвалкатон в ЖЖ и решила запостить его и тут. Связь с "Dark Times" есть и я использовала идею, взятую из истории, написанной мной, где Люк вспоминает свой дом. Я все еще работаю над двумя другими историями.
Да, и как всегда, ЗВ мне не принадлежат. Какая жалость.
Мне всегда нравилось это время, когда дневной свет превращается в ночь. Обычно я стоял у кромки заглубленного дворика фермы и наблюдал, как солнца опускаются за дальние дюны и скалы. Это время всегда казалось таким мирным. Тишина была практически абсолютной, только на грани слуха жужжали генераторы усадьбы, выключаясь на ночь. В этот момент казалось, что захоти я, и можно вырваться и коснуться целой галактики, но ночное небо темнело, дразня меня звездами дальних миров и огоньками прибывающих кораблей, тихо плывущих над головой и садящихся в Мос-Эйсли и Мос-Эспа. О, как бы я хотел быть на одном из этих кораблей, только двигаться в противоположном направлении.
Теперь, вспоминая, я улыбаюсь мелким горестям свой юности. Я всегда хотел большего чем то, что у меня было – привычка, которую, как говорил Дядя Оуэн, я унаследовал от своего отца. Это близко к эгоизму, знаю, и вполне допускаю, что оно мне присуще. Но я всегда считал, что это очень человеческая привычка – хотеть большего – и она дает какие-то цели в жизни. Моя Тетя Беру всегда так думала и, я думаю, именно поэтому она всегда была со мной более терпелива, чем Дядя Оуэн. Он был больше прагматиком, был человеком земли и воды. Но это не значит, что он нисколько меня не любил. Он был отцом, которого мне недоставало, а Тетя Беру преподала мне те ценности, что я пронес через всю жизнь, и я до сих пор скучаю по ним обоим. Горе, которое я им принес, не уменьшается со временем, оно просто остается за мной, когда я бросаюсь в войну, на которой сфокусировалась моя жизнь, и потом нагоняет меня в моменты затишья, как сейчас.
Я скучаю по ним. Я скучаю по ферме. Я скучаю по миру, по тишине и по любви, которые были у меня там.
Солнца сейчас уже почти сели, и температура начала падать, но я не хотел, пока что, заходить в жилище Оби-Вана за мой спиной. Примерно в это время Дядя Оуэн звал бы меня внутрь, а Тетя Беру вышла бы меня искать. Мне нравилось это время, когда мы вдвоем могли сидеть и болтать, а теплый воздух вокруг потихоньку остывал, пока не становилось достаточно холодно для того, чтобы загнать нас на ферму, в тепло кухни, для позднего ужина перед сном. Я все еще слышу мягкие тона ее голоса, шорох ее юбки, когда она разглаживала ее, сидя рядом со мной, запах ее замечательных ягодных бисквитов, испеченных для завтрашнего завтрака. Зачастую мы просто сидели в тишине, утешаясь обществом друг друга, но иногда мы и болтали, что мне нравилось больше. Казалось, что Тетя Беру всегда знала как успокоить мои страхи или успокоить раздражение после скандала с Дядей Оуэном или ссоры с моими друзьями. Она также всегда выслушивала меня, когда я хотел больше узнать о своей семье - о бабушке, которая была похоронена недалеко, и об отце, который погиб, и его могила неизвестна.
“Я твой отец!”
Я никогда не представлял себе, что несколько слов могут разбить столь устоявшийся образ того, кем я был и кто я есть, могут быть так бессердечно губительными. Мне осталось только скитаться в поисках ответов на сомнения, которые вызвали слова Вейдера. Я тосковал по компании моей тети и ее добрым словам. Она бы знала что сказать, что сделать для меня. Она бы нашла способ осторожно утешить меня, сказать, что вселенная не остановилась, что бы кто-то из людей не говорил тебе, как бы не пытался тебя ранить.
“Твоя Бабушка обычно говорила, что значение имеют не слова, которые говорят люди, а их поступки.”
Я снова улыбнулся воспоминаниям, сердце мое наполнилось новой горечью. И я бы хотел знать, что бы подумала моя тетя о действиях Вейдера, когда он опрокинул меня на мостки и приставил сейбер к горлу. Что бы она подумала о том, что он ранил меня перед тем как заявить, что он – мой отец.
“Люк, мы всегда причиняем боль тем, кого любим больше всего.”
Любовь. Понимает ли Вейдер вообще значение этого слова? Он столько разрушил в этой Галактике, может ли он вообще знать, что значит любовь? Он тиран, работающий на деспота, и вместе они ввергли Галактику в хаос, убивая и притесняя миллиарды. Мне сложно поверить, что он когда-нибудь любил или был любим.
“Твоя бабушка очень его любила, Люк. Она очень по нему скучала, и рассказывала Оуэну и мне истории из его детства. А он любил ее.”
“Но Тетя Беру, Дядя Оуэн говорил, что если бы он так любил ее, то не оставил бы.”
“Ох, Люк, твой дядя никогда не понимал твоего отца. Он никогда не видел, что твой отец ушел потому, что ценил жертву своей матери. Шми хотела лучшей жизни для Анакина, и он ценил это.”
Я помню этот вечерний разговор. Дядя Оуэн опять оставил меня под домашним арестом. Я был очень зол и обижен, но Оуэн не верил, что на этот раз поломка в спидере не была результатом моей ошибки. Я надувшись сидел за порогом купола и пестовал собственную злобу, погрязая в жалости к себе. Оуэн кричал, что я безответственный и эгоистичный, точно как мой отец. Тетя Беру пришла и присела рядом со мной, а я не хотел смотреть на нее, говорить с ней до тех пор, пока тишины не стало для меня слишком много, и я начал задавать вопросы о моем отце – снова. И на этот раз я получил некоторое количество ответов.
Но честь? Жертва? Мне было сложно поверить, что мой отец, который чтил свою мать, может быть тем же человеком, который убивает матерей и детей.
Мой отец! Живот стянула судорога тошноты, от вдруг обрушившейся реальности этого заявления. Мой отец! Мои руки рефлекторно сжались, и искусственные нервы завопили от боли, я сжал протез в кулак, борясь с фантомными болями, которые, как сказал доктор, со временем должны уменьшиться.
Мой отец…
“Ты говоришь так, словно знаешь его, Тетя Беру.”
Она на некоторое время замолчала и теперь я понимаю, что она пыталась подобрать слова, спорила сама с собой, чтобы не сказать слишком многого.
“Знаю.”
Я помню, что я вскочил, отшатнулся от нее, слегка ошеломленный тем, что Оуэн и она таили это от меня. Они всегда были непреклонны в том, что Анакин бросил свою мать ради жизни среди звезд и никогда не возвращался, а я вдруг понял, что Оуэн всегда говорил так, а беру в это время сидела молча, а ее взгляд был печальным и беспокойным.
“Знаешь? Но я думал…”
“Похоже, лучше не рассказывать тебе Люк. Не забивать тебе голову рассказами о приключениях и космических путешествиях.”
“Но он был моим отцом! Тетя Беру, у меня есть право знать о моем отце!”
“И когда-нибудь ты узнаешь, когда будешь готов.”
“Готов? Что это значит? Он был пиратом или кем-то подобным?”
“Нет, вовсе нет. Он был хорошим человеком, никогда не забывай этого.”
Хороший человек. Хороший человек, который любил и был любим другими. Человек, которому не чужда честь и который понимает жертву. Вообще-то это совершенно не созвучно Вейдеру. Это созвучно человеку, которого я бы с гордостью называл отцом.
“Люк?”
“Отец?”
“Сын…”
Но я уже назвал Вейдер отцом. На «Соколе», когда я испытывал боль и шок, я ответил на его зов. Я признал его, почувствовал его удовлетворение и удовольствие от моего признания его отцом. Уже позже, в процессе моего выздоровления, когда боль уменьшилась и влияние лекарств стало меньше, когда у меня появилось время побыть одному и подумать, появились сомнения, выросшие из ужаса Беспина.
Оби-Ван говорил мне, что мой отец был Джедаем. Великолепным пилотом, боровшимся за справедливость и мир. Тогда я обрадовался. Мой отец был великим человеком, не просто навигатором на фрахтовике – пилотом! Как я!
И хорошим человеком.
Вейдер лгал. Он попытался смутить и сбить меня с толку, разве это не основные признаки Темной Стороны? Он не может быть моим отцом.
Но почему он говорит, что это он? Какая причина может у него быть, чтобы претендовать на то, что я его сын? Он должен знать, что я так или иначе выясню правду, и буду способен доказать ошибочность его претензий на отцовство.
Если только… он сказал правду.
“Тетя Беру?”
Я ненадолго замолчал, думая, что бы спросить. Я боялся того, что если я спрошу лишнего, она скажет, что не может сказать больше, что она испугается подслушивания Дяди Оуэна и предложит нам идти спать.
“Ммм?”
“Какой он был? В смысле, как он выглядел?”
Она так внимательно посмотрела на меня, что я испугался, что все же спросил не то, и сейчас она скажет, что и так уже рассказала слишком много. Потом она потянулась вперед и прижала свою теплую ладонь к моей щеке.
“Как ты, Люк. Он был похож на тебя.”
Она отвела взгляд и посмотрела на горизонт, словно ища что-то в памяти, и улыбнулась.
“Он был таким красивым, только не говори своему дяде, что я это сказала. И высокий…”
Я рассмеялся.
“Значит, не совсем такой как я.”
“Голубые глаза. Голубые глаза столь глубокие, что дыхание замирало у меня в горле, но он редко смотрел в мою сторону. Я думала, что он был очень стеснительным, но он так беспокоился о матери. Я чувствовала, что он очень старался сдержать свои эмоции, и если бы ее не было рядом, чтобы помочь ему в этом …”
“Ее?”
“Молодая леди. Красивая и утонченная, как они смотрели друг на друга. Так, что можно было судить о том, как они любили друг друга.”
В груди что-то стянуло и сердце стало биться немного чаще. Это было больше, чем я когда-либо надеялся услышать.
“Моя мама?”
Тетя Беру снова посмотрела на меня и грустно улыбнулась.
“Я не знаю, Люк. Я действительно не знаю.”
“Но она могла быть?”
“Она могла…”
Я замолчал, уверенный, что разговор окончен, и мне было так жалко этого, я очень хотел узнать больше. Мне просто необходимо было узнать больше. Я еще я был доволен. Мой отец был здесь, на ферме, и, возможно, моя мама тоже. Я никогда раньше не чувствовал такой близости к родителям. Они всегда были смутными фигурами на грани моего представления, словно никогда реально и не существовали. Наконец, моя тетя облекла их в плоть и кровь для меня, сделала реальными и осязаемыми.
“Почему они приходили?”
“Почему? Из-за твоей бабушки, Люк. Твой отец пришел за своей мамой, и его потрясло то, что он узнал о происшедшем с ней. Когда ее украли тускены. Помнишь, мы говорили тебе об этом?”
Я кивнул. Это было предупреждение, которое я выучил еще маленьким. Оставаться рядом с фермой и всегда держать под рукой оружие, чтобы Люди песка не забрали меня, как это случилось с моей бабушкой. Голос тети стал несколько суше, и она снова стала смотреть на горизонт.
“Он был непреклонен и ринулся за ней. Решил спасти ее … отчаянный. Он любил ее очень сильно и скучал за ней, когда был далеко. Мысль о том, что она в опасности, разрушала его, или что-то такое, как сказала мне леди пока мы ждали.”
“Что случилось?”
“Он позаимствовал свуп Оуэна и …”
“У Дяди Оуэна есть свуп?”
Я был шокирован! Дядя Je’y никогда не казался мне любителем быстрой езды. Он вечно ругал меня за мою любовь к скорости и отметал все мои просьбы о байке.
“Твой Дядя тогда был моложе, Люк.”
Она широко улыбнулась, в глазах сверкнула искорка смеха.
“И что произошло?”
Ее улыбка увяла.
“Он повзрослел, Люк. Взял на себя ответственность и заботы. Оуэн, как и многие люди, думает, что он меняется, что события, выборы и время так или иначе меняют его. Но понимая это все, он все еще остается тем же самым человеком, которым всегда был. Он просто забыл.”
Я молчал. Я не имел в виду, что случилось с моим дядей, с прашивал о моем отце и свупе. Но ее голос был таким грустным, таким уставшим, что я понял, что Тетя Беру все еще глубоко влюблена в Дядю и беспокоилась о нем.
“Но ты же хотел узнать о своем отце, да?”
Я просто молча кивнул.
“Его не было целую ночь, вернулся он только утром. Мы все выбежали встречать его и …”
Ее голос немного вздрогнул, и она прочистила горло, делая вид, что воспоминания не расстраивают ее. Я позволил ей верить в то, что она меня обманула.
“… твоя бабушка была мертва. Он нашел ее, принес ее к нам, но она была мертва. Он занес ее в дом и осторожно положил. Нам всем было ясно, что в нем сейчас происходит борьба. Он так пытался быть храбрым, не показывать своих эмоций, но его рвало на части то, что он оказался не способен спасти ее.”
“Как он вообще смог добраться до нее? В смысле, через лагерь тускенов? Один человек?”
“Я… не знаю, Люк …”
Она колебалась, и я чувствовал, что она знает, или догадывается как он смог выполнить такую рискованную спасательную операцию. Но я не подталкивал ее. Сейчас я знаю, конечно же. Мой отец был рыцарем Джедай. Он просто прошел в лагерь и забрал ее. И почему-то это беспокоило меня. Лагеря тускенов очень хорошо охраняются, свирепо защищающиеся семейные группы живут вместе и воспитывают свою молодежь. Чтобы освободить маму, Анакин должен был столкнуться с ожесточенным сопротивлением и…
“…но помни, что он любил ее так сильно, что рисковал для нее своей жизнью.”
“Он создает впечатление храброго.”
“Я верю, что он таким и был, Люк. Храбрым, сильным и верным.”
В тот момент я испытывал гордость. Гордость быть сыном своего отца.
Сейчас холодно и становится очень темно, не только потому, что уже глубокая ночь. Я чувствую это и в Силе тоже. Темная Сторона становится сильнее и подбирается ближе ко мне, и я знаю, что скоро настанут дни, когда будет решаться моя судьба и судьба всей Галактики. Я вернулся на эту планету, чтобы найти и спасти друга, я пришел в это пустынное жилище, чтобы найти знания и собрать лайтсейбер для замены тому, что я потерял из-за Вейдера на Беспине …
“Я твой отец!”
…чтобы найти немного одиночества и приготовиться к тому, что ждет меня впереди, до того, как я вернусь к Йоде и завершу свое обучение. Но я нашел нечто большее.
Я нашел память.
Я нашел надежду.
Я до сих пор не знаю, сказал Дарт Вейдер правду или нет. Я не знаю, обманывал ли меня Оби-Ван, когда отдал мне лайтсейбер моего отца и рассказал о его смерти. Я не знаю – хотя есть у меня ощущение, подозрение, что я полностью готов встретить и принять невероятную правду – почему Йода сравнил меня с моим отцом и все же не ответил ни на один мой вопрос о нем.
Но я знаю одну вещь, и узнал я ее от моей Тети Беру. Она дала мне преимущество, научила меня той ночью чему-то такому, к чему я пришел только сейчас, осознав все сегодня вечером, накануне грядущих битв. Она научила меня тому, что мой отец был хорошим человеком, любящим человеком, которому известна и честь, и жертва. И если Вейдер под этой маской и доспехами действительно Анакин Скайуокер и мой отец, значит, он все еще тот же самый человек, который мчался на свупе сквозь татуинскую ночь, чтобы спасти любимую маму от тускенов.
Это моя вера, моя надежда, единственное мое оружие против него. В нем есть добро, как моя тетя сказала о моем дяде, он просто забыл. Возможно, при некоторых обстоятельствах, однажды он может вспомнить и снова стать таким.
диагноз уф
Комментарии:
18:50 19-09-2008
Хороший рассказ. И читается на одном дыхании. Здорово! Вот только зачем ты тетя, дядя, бабушка и джедаи пищешь с большой буквы?
BlackDrago
21:30 19-09-2008
Dark Witch, как в тексте 
кстати, там эти слова с большой буквы не всегда, в основном, когда это четко персонализированные Беру или Оуэн.
а Джедаи - это типа титула, как я поняла автора
ЗЫ: спасибо за похвалу
кстати, там эти слова с большой буквы не всегда, в основном, когда это четко персонализированные Беру или Оуэн.
а Джедаи - это типа титула, как я поняла автора
ЗЫ: спасибо за похвалу
22:15 19-09-2008
BlackDrago
Это американизм (в британском я подобного не помню, но может и там так же). У них конкретные поименованые родственники пишутся с большой буквы. То есть, моя тетя будет My aunt - просто родственница. А вот моя тетя Аня - My Aunt Ann - это вполне конкретный человек и "тетя" в данном случае уже часть имени собственного. В тексте, когда речь идет о конкретной тете и понятно кого имеют в виду, тетя может писаться с большой буквы даже если и употребляется без имени.
Джедаи - это тоже имя собственное - название ордена. Оно всегда пишется с большой буквы. Как и ситхи, кстати.
спасибо за похвалу
На здоровье. Хорошую работу приятно читать. Так что и тебе спасибо.
Это американизм (в британском я подобного не помню, но может и там так же). У них конкретные поименованые родственники пишутся с большой буквы. То есть, моя тетя будет My aunt - просто родственница. А вот моя тетя Аня - My Aunt Ann - это вполне конкретный человек и "тетя" в данном случае уже часть имени собственного. В тексте, когда речь идет о конкретной тете и понятно кого имеют в виду, тетя может писаться с большой буквы даже если и употребляется без имени.
Джедаи - это тоже имя собственное - название ордена. Оно всегда пишется с большой буквы. Как и ситхи, кстати.
спасибо за похвалу
На здоровье. Хорошую работу приятно читать. Так что и тебе спасибо.
BlackDrago
00:57 20-09-2008
Dark Witch, согласна. Просто я как-то уже решила, что буду в переводах и оформлении текста как можно меньше отступать от оригинала и собственно, следую этому.
Судя по восторженным воплям, приписываемым герою, Джедаи у автора - это привелигированный класс, титулование
Судя по восторженным воплям, приписываемым герою, Джедаи у автора - это привелигированный класс, титулование
05:11 20-09-2008
BlackDrago
ИМХО, в данном случае это не отступление от оригинала, а согласование разных письменных традиций.
ИМХО, в данном случае это не отступление от оригинала, а согласование разных письменных традиций.
14:21 20-09-2008
Дракона, замечательный перевод. Хорошо, что ты не бросаешь ЗВ.
BlackDrago
09:58 22-09-2008
Лисса Хорошо, что ты не бросаешь ЗВ.
ну а куда я денусь?
другие фэндомы меня настолько не привлекают...
ну а куда я денусь?
другие фэндомы меня настолько не привлекают...
11:58 26-09-2008
Ай, какая здоровская вещь!