Вчера было 40 дней. С утра поехали на кладбище, туда же приехали отцы Гермоген и Андрей, которые вели отпевание. Они отслужили молебен (так это называется?) над могилой. Народу было много меньше, чем в прошлый раз - кто-то приехал уже по окончании молебна. Родственники из Первоуральска появились как раз в тот момент, когда попы перестали петь. Мама стояла, плача в платочек. К ней подошла тётя Вера, обняла её, и мама зарыдала ей в плечо.. И так они стояли, обнявшись, две женщины, похоронившие детей: одна - пятнадцатилетнюю дочь месяц назад, другая - 30-летнего сына одиннадцать лет назад. В этот момент они, уверена, понимали друг друга как никто другой из стоявших вокруг.

Потом поехали домой. В воскресенье Лена Марова приехала к нам готовить - привезла с собой несколько килограммов домашнего фарша, тушёную капусту, заготовки из овощей.. Наготовили тефтелей, наварили борща на мясном бульоне, накромсали винегрета, сварили брусничного морса.. В этот раз к поминкам готовились по всем правилам кормления толп народа. Однако людей было гораздо меньше, чем на 9-й день - человек 75 против 120.

А Маринкины приятели сказали, что Серебряков собирался прийти к нам на 40-й день. Если бы он рискнул это сделать - думаю, тут бы он и остался. Точнее, не тут, а внизу, на первом этаже, спущенный с третьего заботливой рукой моего отца. И это было бы меньшее, что ему светило.