Пальчики оближешь как пишет: -

Кузьма Егорыч остановился в доме знакомого кержака. На заплоте сидели два голубя, оба
- срыжа: знать, здешний домовой каурых любил. Осташа пошаркал сапогами на крыльце и,
сняв шапку, толкнул дверь. В просторной горнице было солнечно и чисто. Хозяин, видно,
куда-то ушел; ребятня, как и положено, укатилась за реку удить на перекатах; баба хозяйская в
закуте за занавеской бренчала печными заслонками. Кузьма Егорыч сидел за широким столом и
кушал борщ прямо из чугуна. Перед ним на полотенце лежал заранее наломанный хлеб. Кузьма
Егорыч перед каждой ложкой борща бережно брал кусочек длинными веснушчатыми пальцами
и отправлял в рот, опрятно сдвигая набок длинную и редкую бороду. Был Кузьма Егорыч
рослым, но каким-то рыхлым, одутловатым. Большое и плоское лицо казалось бледным по
сравнению с рожами бурлаков и сплавщиков, прокаленных на сплавах солнцем и непогодами.
Намазанные маслом и разделенные надвое волосы лежали на голове плоско, как приклеенные.

еще малехо прочитать:

Маленькие глазки были утомленно прикрыты тяжелыми красными веками.
- Ну, садись, - тихим, тонким голосом пригласил Осташу Кузьма Егорыч и кивнул на
скамью у стены.
- Просьба у меня к тебе, дядя Кузьма, - сказал Осташа. - Будь мне свидетелем купчей
на отцову барку. Кордону ее продам.
- Труд мзду требует.
- Двугривенный.
- Не щедр ты, братец.
- Так ведь и труд не велик - титлы нарисовать.
- Не в труде цена, а в том, кто его делает, - наставительно изрек Кузьма Егорыч.
- Я и за двугривенный много народу в свидетели найду.
- В батю волчонок пошел, - спокойно заметил Кузьма Егорыч, отодвигая чугун и
ссыпая хлебные крошки с полотенца в ладонь.
Осташа шмыгнул носом, прищурившись, и скрестил пальцы на руках:
- Ты мне скажи сразу, без страха, Кузьма Егорыч, с глазу на глаз ведь сидим: сколько
тебе заплатить надо, чтобы ты будущей весной меня сплавщиком на хозяйскую барку поставил
- хоть от Кашки, хоть от Билим-бая или Кына да хоть от Ослянки внаем?
Все знали про поборы сплавного старосты: хочешь идти сплавщиком на хозяйской барке
- плати. Кого куда поставить - приказчик распоряжается.
- Думаешь, Кузьма Егорыч шибко закорыстовался? - совсем тонким голосом громко
спросил староста. - Думаешь, изба у него золотом крыта? Да я за эти деньги через вас спиной
отвечаю! Вы барку убьете, а хозяева с кого спросят? С меня! Нечего, мол, было еловый пень на
скамейку ставить!
Строгановы не дали Кузьме Егорычу выкупиться из крепости - это тоже все знали.
Крепостного старосту легче в кулаке держать. Но чтоб Кузьму Егорыча хоть раз растянули -
про такое никто и слыхом не слышал, хотя на каждом сплаве барки убивались и бурлаки
тонули.
- А ты мне слезу не дави, - зло сказал Осташа. - Мне ведь тебя благодарить пока не за