Мир висит со стойкостью оборванной качели
В фокусах дорог надломленные мы ли?
Машут днями-крыльями железные недели,
Поднимая в воздух тонны скучной пыли

Слов. И что теперь от нас зависит?
Свой тяни билет. Опять идет экзамен.
Кто не сдаст, отправится гореть на плаху жизни
Или в лагерь или сразу к теплой, страшной маме.

В паутине лет запутались горнисты.
У кого-то отломались руки. Или шея.
Клен, кривя улыбку, сыпет сверху листья
Мелкими флажками грустно честно пламенея.

Как зато прикольно - резко прыгнуть с вышки
Хоть в опасности, но так, чтоб не разбиться!
Вместе со стареющим, но взбалмашным мальчишкой
И не знать, что осень, жизнь нам только снится.

Как ползли мы, зная – рядом мины,
Помнишь, как сбежали из детдома?
Запах прелых листьев и осины так дрожали…
Воздух был огромным в мире и чужом и незнакомом.

А теперь в похожем на шарманку
Мы стоим и ждем, когда приедет
Наш маршрубус с мерзкой обезьянкой
За рулем. И каждый чем-то бредит

Ежедневно.
Но конечно едет.
Чтобы было чем платить за воздух
Чтобы было что давать без сдачи,
Иногда он пьет, скрепит и бредит
И поет уныло Кукарачу.
Но зато, когда он жарит гренки,
надевает фартук от Версаче!
Чтобы мы с него снимали сливки.
Или мерки или даже пенки.
Лишь бы в дерево его не одевали…
Делать только так, а не иначе!