Тихо. Слишком тихо. Только прерывистое дыхание Беллы разрушало тишину. Я молча стоял, закрыв глаза, и пытался представить выражение ее лица. Что отражалось в ее взгляде? Ужас? Страх? Сомнение? Непонимание? За свое существование я достаточно насмотрелся на свою кожу, и то, что она сейчас видит, я ненавидел в себе. Мрамор и алмазная крошка… Бесконечно красивое сочетание пород для ценителей и в то же время бесконечно бездушный и холодный камень, который даже палящее солнце пустыни никогда не сможет согреть. Когда-то давно мы даже шутили между собой, что надо было работать в музее статуями, тогда нам цены б не было. Именно поэтому мы не ходили в школу, когда были солнечные дни. И именно поэтому переехали в Форкс и вообще всегда путешествовали по северу.

Медленно Белла подошла ко мне. Каждый шаг был неувереннее предыдущего, но постепенно она приблизилась настолько, что я снова почувствовал тепло ее тела. Жаль, что я не могу услышать ее мысли. И мне ничего не оставалось делать, кроме как стоять и ждать. Я не хотел ее испугать и не понимал, почему она до сих пор ничего не предприняла. Все-таки я правильно поступил, что поохотился до этой встречи: жажду было намного легче сдерживать, и я не обращал на нее особого внимания. Я слушал. Биение сердца Беллы, глубокий вдох. Вот она затаила дыхание, затем последовало легкое шуршание одежды, и спустя мгновение меня будто огнем обожгло в груди. Странное ощущение для того, кто не чувствует боли и кого нельзя обжечь.
Я удивленно открыл глаза и перевел взгляд на свою грудь. Белла, не дыша, стояла практически вплотную ко мне, а ее ладошка касалась моей ледяной кожи. В ее глазах не было ни капли страха или сомнения. Их переполняли любовь, нежность и восхищение. И всё, чего я боялся, просто перестало существовать.
На поляне, где мы сейчас находились, мне всегда было спокойно. Я бывал часто здесь в солнечные дни. В этом маленьком мирке я мог не прятаться от взглядов, мог сидеть часами на солнце и смотреть по сторонам. И ничто не отвлекало от раздумий о том, что я сделал в своей жизни, что делаю и что еще только собирался сделать. Иногда, пролежав в траве несколько часов, складывалось ощущение, что я их проспал. Хотя это было не так.

Я неподвижно лежал на траве, закрыв глаза. Сегодня капитулировала моя уверенность в том, что мне никто не нужен. Когда я справился с первой и самой нестерпимой жаждой тогда, в школе, я понял, что не смогу жить без Беллы. Теперь же я был уверен и в том, что ей нужен я так же, как людям нужен воздух. Легкий ветерок пробегал по траве и цеплялся за волосы Беллы, ероша их и разнося ее запах по поляне. Я иногда вдыхал аромат, проверяя, насколько хорошо могу себя контролировать, и осознание того, что я не сорвусь, придавало уверенности.
Уже несколько часов мы пробыли вдвоем на поляне, сохраняя молчание. Я наслаждался тем, что рядом со мной была Белла. Она же никак не могла привыкнуть к тому, как я выгляжу, и до сих пор не сводила с меня взгляд. Я практически беззвучно напевал себе под нос мелодию, которую придумывал прямо сейчас лежа на траве. Наверное, со стороны это смотрелось немного глупо: лежащий на изумрудной траве цвета алмазного мрамора человек, побледневшие губы которого то и дело двигались, причем очень быстро, словно подергиваясь дрожью. Но мне было слишком хорошо, чтобы думать о таких мелочах.
Я думал только о том, что мне нельзя полностью расслабляться. Что я вампир, а ее кровь – самый желаемый источник для утоления моей жажды. И, несмотря на самоконтроль, мне не стоило забывать об этом.
И в то же время я хотел снова почувствовать ее тепло своим телом, ощутить ее прикосновение, услышать стук ее сердца кожей. Я приоткрыл глаза и увидел, как Белла неуверенно протянула ко мне руку и очень осторожно провела пальцем по моему плечу. Нужно было немало смелости, чтоб осознанно коснуться меня. А не так, как несколько часов назад, когда она была в состоянии некоторого аффекта. Я улыбнулся: смелость Беллы имела крайне призрачные для меня границы. Точнее, пока что в вопросах отношений с вампирами границы попросту отсутствовали.
- Я тебя не напугал?
- Не больше, чем обычно, - последовал спокойный ответ. С тем же тоном она могла попросить в магазине пачку печенья.
Она пересела чуть ближе ко мне и уже всеми пальцами стала водить по предплечью, очерчивая каждую вену.
- Не возражаешь?
- Конечно, нет, - я зажмурился. Легкая дрожь ее пальцах вкупе с обжигающим теплом были столь приятны, что я забыл обо всем, включая собственную жажду, и в полной мере наслаждался теплом и нежностью Беллы. Складывалось ощущение, что до появления её в моей жизни я был пустым сосудом. Теперь же все менялось…
Я следил краем глаза за тем, как Белла водит пальцами по моей руке, словно изучая. Постепенно она спустилась к локтю, потом на запястье. Дальше вена, за которой она следовала, уходила на тыльную сторону руки. Я перевернул ладонь. Но, судя по всему, слишком быстро. И этим испугал Беллу. Ее пальцы замерли на моей руке.
- Извини, с тобой так легко быть самим собой! – Я действительно слишком расслабился и перестал контролировать скорость своего движения. Поэтому шевеление рукой от скорости смазалось, и это смутило Беллу.
Она долго играла с моей рукой: то подносила близко к лицу, едва ли не пробуя на вкус и словно пытаясь понять, где в кожу вшиты алмазы, то смотрела сквозь мои пальцы на солнце, то собирала ладошки вместе и закрывала ими свет, чтобы сравнить эффект сияния на солнце и в тени.
- О чем ты думаешь?.. Так странно - не слышать мыслей другого.
- Зато ты знаешь, о чем думают все остальные, - она примирительно улыбнулась в ответ. Если бы ты только знала, сколько я готов отдать за то, чтобы слышать твои мысли…
- Это не всегда удобно. Но ты мне так и не ответила.
- Пыталась угадать, о чем думаешь ты.
- А еще?
Она немного помолчала, прежде чем ответить.
- Мечтала, чтобы сегодняшний день длился вечно. И чтобы мне не было так страшно.
Все мое спокойствие и расслабленность как рукой сняло. Она боялась. Меня. И я не мог соврать, что ей нечего со мной бояться. Я не мог игнорировать свою жажду, которая ее едва не убила в первый же день нашего знакомства. Сказать, что ей нечего бояться, значит, предать и себя, и ее. А я не имел права так поступить. Она мне доверяла. И мои желания не стоили того, чтобы обманывать Беллу.
- Не хочу, чтобы тебе было страшно.
- Ну, страх не совсем то, что я испытываю, хотя какие-то опасения, конечно, есть.
Я так хотел, чтобы Белла начала хоть чуточку бояться меня. И она наконец начала. Но от осознания этого было горько на душе, будто проглотил нестерпимо кислую пилюлю, а теперь не могу отбить послевкусие.
Я молниеносно поднялся, опершись на руку. Мое лицо оказалось на уровне лица Беллы. Я хотел увидеть ее глаза, хотел найти в них боязнь меня, хотел понять подоплеку ее опасений. Я хотел найти в них ответы на все вопросы, которые терзали меня днем и ночью с момента первой нашей встречи в школе. Которые я раз за разом пытался решить, лежа часами на этой поляне. И которые до сих пор остались без ответа.
- Чего же тогда ты боишься? – я отчеканил каждое слово.
Белла сглотнула, опустив голову. Я слышал, как ее пульс участился, видел, к щекам и губам прилила кровь. А мой рот начал заполняться ядом, обволакивая клыки. Только не сейчас!
Я резко встал, вырвав руку, и мгновенно покрыл расстояние до противоположного края поляны, усевшись под раскидистой елью в тени. Мне надо было прийти в себя и успокоиться. Вдох-выдох. Наконец запах хвои и нагретого за день леса помог мне окончательно справиться со своей жаждой. Я поднял взгляд на Беллу, но прочитал в ее глазах не страх, а разочарование. В ком? В чем? Почему? Кажется, я никогда не научусь ее правильно понимать.
- Прости меня, - и сейчас она снова искала причину в себе. Не во мне! В себе!
- Подожди, - я глубоко вдохнул, давая хвойному запаху полностью заполнить легкие, и прислушался к своим ощущениям. Жажда отступила, даже вкуса яда не было. Мне удалось справиться с собой.
Я вернулся обратно на поляну к Белле и присел в метре от нее. Пара глубоких вдохов. Я был готов снова сорваться и ретироваться обратно под ель при первой же малейшей опасности, но жажда не спешила возвращаться.
- Это ты прости меня, Белла. Жаль, не могу сказать, что я всего лишь человек!
Впрочем, моя шутка не удалась. Белла просто кивнула в ответ. А я понял, что ей со мной стало неуютно. Мне до сих пор казалось, что она не понимала, с кем связалась. Одно дело - видеть во мне красивого, умного, воспитанного молодого человека с явно нечеловеческими способностями, и другое – осознавать, что за всей этой сказочной красотой скрывается монстр, которого ей лучше бы даже во сне не встречать. Я ухмыльнулся. Сейчас самое время показать свою вампирскую сущность. Она должна знать обе стороны меня: и реверс, и аверс.
- Я самый совершенный хищник на земле, ясно? Тебя привлекает все: мой голос, грация, лицо, даже запах?.. Можно подумать, мне это нужно! – я резко поднялся и, не скрывая скорости, переместился под ель на край поляны.
- Можно подумать, ты могла бы скрыться! Я бы добился своего и без смазливой физиономии!
Я легко отломил толстую еловую ветвь и, даже не замахнувшись, бросил в сосну напротив с такой силой, что иголки долго осыпались дождем на землю.
- Можно подумать, ты смогла бы мне сопротивляться… - с той же скоростью я вернулся к Белле и замер в метре от нее. Наконец в ее глазах явно читался страх. Она сидела в оцепенении, молча смотря на меня. Она видела во мне настоящего зверя. Видела и боялась. Но сквозь страх, сковывающий ее тело, я видел в ее глазах восхищение. Она даже сейчас любовалась мной. Так смотрит жертва на своего убийцу за мгновение до смерти, восторгаясь его силой, мощью и хищным совершенством.
Вздохнув, я как-то сник. Ее глаза неотрывно следили за мной. Я не хотел ее пугать, не хотел причинять ей вред. Напротив, больше всего мне хотелось защитить ее от всех вокруг, хотелось обнять, успокоить и согреть. Впрочем, последнее мне точно не грозит... Однако сейчас после такого яркого показательного выступления я не знал, что теперь делать.
- Не бойся, - я растерялся и не смог придумать ничего умнее. - Я не причиню тебе зла, клянусь!
Я хотел, чтобы мои слова оказались правдой. Я прислушивался к себе, вникал в собственные мысли и понимал, что я скорее разорву сам себя, чем причиню ей хоть малейший вред.
- Не бойся, - я подошел и неспеша опустился на траву, стараясь снова ее не напугать. Она молчала и не шевелилась. Отчаяние начало шептать мне на ухо, что я разрушил всё раз и навсегда. Но я не хотел верить этому шепоту.
- Пожалуйста, прости. Я в состоянии себя контролировать. Просто ты застала меня врасплох. Впредь обещаю вести себя примерно.
Я смотрел на нее, и в ее глазах отражались мои горящие глаза. Глаза хищника.
- Сегодня мне не хочется ни пить, ни есть, - я не мог сидеть молча, меня терзало то, что я несколько минут вел себя как последний идиот и умудрился всё испортить.
Наконец Белла рассмеялась в ответ. Только смех был слишком натянутым. Таким образом она выгоняла из глубины души страх, напряжение и скованность, которые я поселил в ней своим абсолютно глупым поведением.
- Все хорошо? – я осторожно коснулся ее, ожидая, что она тут же одернет свою руку. Однако она растерянно посмотрела на мою ладонь, потом перевела взгляд на меня и кивнула в ответ. Я был готов провалиться сквозь землю за свою выходку. Кажется, еще никогда я так сильно себя ненавидел. И желал лишь одного: чтоб она простила меня за весь тот бред, что происходил на поляне в течение последних минут. Наконец она взяла меня за руку и кончиками пальцев стала водить по ладони, а набравшись смелости, улыбнулась. Я сидел, не шевелясь, чтобы не наделать еще больше глупостей, и каждое ее прикосновение давило во мне остатки зверя и отдавалось в груди взрывом тепла.