Ехали на вахту, на новый объект. Бесконечное железнодорожное "тыдых-тыдых-тыдых" сидело у меня в печенках, поэтому по возможности предпочитал ездить в автомобилях. Особенно хорошо ехать на автокране. Машина тяжелая, на кочках ее не трясет, только покачивает. Вынырнешь из дремы, глянешь всё на ту же степь и назад - в грезы, угадывая в гуле мотора богато оркестрованные мелодии.
Ехали по казахской степи без всяких привязок. Водители наши, подобно гусям перелетным, ориентировались по магнитно-силовым линиям Земли. Впереди флагманским штурманом шел на КАМАЗе Дед Егорейченков.
Маленький, кривоногий, с лицом выдубленным миллионами километров дорог и бездорожья. В последний год перед пенсией Дед всем и каждому упоенно вещал, как он пошлет, наконец, все мосты на хрен, найдет спокойную работу, будет регулярно и вкусно питаться, спать как человек, а бабка будет ловить и тут же исполнять любое его желание. Через год, после выхода на пенсию и громких проводов, Дед вернулся в мостопоезд и возмущенно поведал, как он возил песок из карьера. "Туда-сюда, туда-сюда, как челнок. Это не работа, Яклич, это сплошное блядство! Уж лучше я на мосту сдохну".
После обеда потянула поземка, через час превратившаяся в сплошное молоко. И так-то плохонький грейдер перешел в череду капканов, а, главное, пропала из видимости обочина. Сбоку от дороги рассмотрели какое-то длинное строение, рядом с которым стояли армейские ЗИЛ-131 с кунгом и тентованная "шишига". Завернули туда.
Это была кошара с тремя сотнями овец, ручным качком в помещении, запасами дров, угля, сена. С печкой и помещением для чабанов, но без оных. А так же присутствовали здесь юный лейтенант и четыре солдатика, которые прибыли за полчаса до нас с противоположной стороны. По словам лейтенанта деревня находилась в 3-5 километрах, но пробиться туда в разгулявшейся пурге было проблемно.
У нас были кое-какие продукты, прихваченные в дорогу. У военных не было ничего, кроме таинственного и сугубо секретного приказа доставить куда-то в числе прочего 20-литровую канистру спирта. Началась пятидневная зимовка.
Первая овца была зарезана в не очень мучительных, но все же сомнениях, потом пошло легче. Было установлено дежурство по топлению печки, а так же кормлению и поению овец. "Товарищ лейтенант" очень скоро стал для своего воинства Серегой. Его колотили по плечу и клялись в вечной преданности и любви.
На пятый день пурга прекратилась так же внезапно, как и началась. Выглянувшее солнце засверкало в чистейших голубых снегах. Часа через полтора подкатила колонна из трех саней с чабанами-казахами, убежавшими безответственно на ночь в деревню и застрявшими там, главным зоотехником и представителем сельсовета. Это была комиссия для актирования погибшей отары.
Все наши страхи по поводу сожранных овец моментально улетучились. Нам была выражена ну очень горячая благодарность за спасенных овец, которая выразилась в еще одной ночи за бешбармаком
Скрепив таким образом дружбу между народами, а так же между народом и его армией, на следующее утро разъехались мы с Серегой и его войском в разные стороны.