Billie_Joe
11:41 08-12-2010 "Город Вечности" (рабочее название)

1. «Безмолвие Океанов»

- Проснувшись среди ночи, я кричу,
- На миг вернувшись в то, что было прежде...
- Когда-нибудь... я верю, я взлечу
- В те небеса, где место есть надежде. (c)

Утро начинается с восхода солнца. Моё утро началось с багряного заката. Солнце медленно умирало, падая за горизонт. Легкий бриз дул мне в спину.
Я сижу на крыше, глядя в даль. Это очередной сон? Как-то всё расплывчато, словно плывёт. Крыша старая, из жестяных листов, ржавых, местами отвалившихся и гремящих друг о друга при порыве ветра.
Мне, вдруг, захотелось домой. Что я пил накануне? Вроде ничего такого, что было бы с «градусом». Тем не менее я чувствовал себя ужасно, словно мне по душе проехал танк.
Я не знал как спуститься с этой крыши, но меня это не очень волнует. Видимо мне все равно, или даже нравится. Здесь нет никого, кроме меня, солнца и ветра. Взглянул вниз, на землю. Крыша находилась примерно в пятнадцати метрах от земли.
Пустые улицы, странные дома, кажется старого европейского образца, все обшарпанные, серые, с пустыми глазницами окон, чернеющих как дыры на бумаге, выжженные спичкой.
Неожиданно я увидел в небе медленно движущуюся точку. Кажется это птица; небольшая, она боролась с ветром, пытаясь добраться до нужного ей места, несмотря ни на что.
Бесцельно, бессмысленно, я сидел и глядел вдаль. Сколько времени ушло, сколько еще уйдет – не знаю.
«Огромное черное пятно, зияющее на земле», - почему-то подумал я. – Это о чём? О доме? О городе? Или же о людях, способных на всё, даже уничтожить природу, чтобы достичь своей цели – истребить всех себе подобных.
Так почему же я один, на крыше, да еще и так спокоен? В чем дело? Может быть я и не выживал тогда вовсе? Тогда где же я? В своем подсознании? Где-то далеко... Может стоит подумать о поиске выхода отсюда? Может быть, но разве хочется покидать этот «затон» или «заводь», тихую, мирную.
Темный тоннель, или пропасть, в которую падаю. Падаю долго, бесконечно долго и не могу остановиться. Мимо мелькают образы, лица, силуэты. Я не могу узнать и половины из них. Кто это? Что за люди?
Странный образ, до дикости странный, и, тем не менее, до боли знакомый: огромный, бесформенный человек, или существо похожее на человека, повернутый ко мне спиной. Огромный и толстый, голый. Вместо головы какой-то конус, кажется из стали. Видения исчезли, появились образы слов или речи. Я не могу понять о чем говорится, понимаю лишь последние слова: «грехи людей».
Последним образом, передо мной предстает Алёна, с грустным, задумчивым взглядом. Все исчезло...
Следующее появилось словно призрак из тьмы. Я увидел огромных собак, ходящих на задних лапах, оскаливших пасти, из которых тоннами бежит слюна с кровью. В лапах собаки держат большие вертела, на которые насажены люди. Все искровавленные, обгоревшие от костра, над которым их всех жарили, но всё ещё живые. Они издают душераздирающие крики, вопли, мольбы о помощи на всех языках, что говорят люди на Земле. Собаки с остервенением кусают и отрывают человеческую плоть, конечности. Всё пропало... Огромная пустыня, жаркая и сухая. Ничто в ней не приковывает взгляд, только небольшое деревце, зеленое и цветущее. «Что способно сделать человечество с его цивилизацией...». Все три видения закружились в танце циклона, стихийно сменяя одно другим.
Взрыв ветра разнёс видения в клочья как и мой сон вообще. Жесть колыхалась по ветру словно тряпка, издавая стоны и было похоже, будто она хлопает в свои ладоши, приходя в восторг от того ужаса и ереси, что привиделись мне.
Я начал потихоньку спускаться с крыши: залез на чердак, а там лестничными пролётами дом пронесся для меня сверху вниз.

***
Раздался сильный грохот. «Ай, чёрт!» - вопль из темноты, неясный шум. Макс выскочил на еле-еле освещенную комнатенку, отдалённо напоминающую кухню. Держась руками за правое колено, он присел на старую покорёженную табуретку. Медленно растирая ушибленное колено, он поднял глаза – посмотрел в центр кухни, на пол. Черной дырой в полу, бросилось в глаза пятно. Пристально присмотревшись, он смог различить цвет пятна – красное. Бесформенное, большое; создавалось ощущение, что налито много густого кетчупа.
Макс встал и медленно заковылял к пятну. Он присел на корточки и неуверенно протянул левую руку, прикоснулся указательным пальцем к массе, обмакнул, поднёс к лицу. Сразу бросился острый запах чего-то знакомого, а попробовав на язык почувствовал вкус железа. Знакомый вкус – кровь. Макс быстро вытер руку о штаны, будто убийца резкими движениями вытирает окровавленный нож, избавляясь от улик.
Возбуждение достигло предела, он начал быстро подыматься с корточек. Кровь отлила от головы, в глазах потемнело, и вот комната, со всей утварью, падает вниз, глухой удар, тьма...
«Опять какую-то херню приготовила! Это же невозможно жрать! Эй, ты куда собралась, а? Кому? Маме? Я тебе позвоню маме! А ну, иди сюда!!! Я тебя вместе с твоей распрекрасной мамой убью, ты поняла?!».
Слышен женский плач, мольбы, просьбы больше не бить. В ответ – хлёсткая пощечина, а затем глухой удар. Грохот, как будто что-то упало, тяжелое, тело.
«Гадость! Я это жрать не буду!» - человек встал, отбросил по столу тарелку с вилкой или ложкой. Потянулся, зевнул. И издал мощнейшую отрыжку.
«Эй, дочка! Папочка хочет поиграть с тобой! Поиграть... до утра!»... – не успел он это договорить, как слышно, что упавшая женщина встает с пола: «Нет! Ты её больше не тронешь! И... меня тоже!»
«Что?! Э, женщина! Не стой на дороге у настоящих мужчин! Уйди с пути, или тебе вновь не поздоровиться! А может быть, ты ревнуешь, а? Ха-ха-ха! Уйди... а-а-а!» - громкий крик, тело заметалось, отходя куда-то вбок. Человек сносит табуретки на свое пути и падает.
Слышен мужской голос, но уже другой: «...Признается виновной в умышленном убийстве... на срок 7 лет без права аппеляции... лишение родительских прав...»
Вновь тишина... Где-то рядом слышится плач ребенка, мальчика или девочки, неясный, рассеянный как в тумане...
Резкая боль в затылке. Правая рука автоматически тянется туда. Голова разбита, бежит кровь.
- Блин, видимо здорово я упал... хорошо ещё что не на табуретку..., - взгляд центрируется на оной. Она вся обшарпанная, поцарапанная, с погнутыми ножками. На деревяшке видна кровь, но она уже запеклась и впиталась.
- Какого...? Что здесь творится? Куда меня ...? – Макс посмотрел на то место, где пару мгновений назад было пятно. На полу ничего не было, лишь пыль и след от пальца, будто кто-то недавно прикасался к пыльному полу.
- Не понял..., - взгляд бросается в сторону – табуретка тоже исчезла.
«Безмолвие океанов», - донеслось вдруг из ниоткуда. Макс дернулся, вскочил на ноги: «Эй, кто здесь?».
- Люди изгнаны из океанов, - продолжал голос. – За свои грехи они лишились свободы, и были изгнаны. Но даже в изгнании они продолжат истреблять друг друга и все живое...».
- Эй, кто ты? Где ты? – Макс пытался отыскать говорившего, но казалось, это говорил сам воздух, или полумрак, наполнявший помещение.
- Дни планеты сочтены, вы убили её; без причины, без жалости, не задумываясь. Человек погибает вместе с планетой.
- Эй, эй… Я ничего не губил, ясно?! Кто бы ты там ни был – я не уничтожаю планету… А что насчёт человечества… думаю без него Земля была бы зеленее…
- Человек – убийца миров…, - прошептал напоследок голос и стих. Ничего более не нарушало тишины.
- Эй, ты всё ещё здесь? Эгей!.. Бывали, конечно, глупее сны, но это через чур уже!


Current music Utada Hikaru - Passion ("After the battle" - Kingdom Hearts)



2. «Проснись…»

- Я знаю – здесь остаться не дано –
- Мечтать лишь можно в океане этом…
- И голос твой, знакомый так давно,
- Становится чудесным, новым светом… (c)

Старая фотография без особых примет. Не потертая, но и не новая. Времена беззаботности и веры в светлое будущее.
Кто это? Это я? Не может быть. Я когда-то был маленьким мальчиком? Когда это было? Помню… Осень… холодная, но ясная осень. На небе ни единого облачка. Дует легкий прохладный ветерок. Нас трое: я, Костя и Алёна. Есть ещё человека четыре, но они не с нами. Мы на площадке, кидаем мяч в корзину. Потом приходят еще люди, и мы начинаем играть. Примерно, трое на пятеро. Мы с Костей и Алёной в одной, остальные – в другой команде.
Что потом? Потом был выпускной. На нём я немного «перебрал». Помню смутно, но Алёну помню хорошо, и то, что она хотела со мной поговорить. Я был пьян и ушел с выпускного. А она еще ездила со всеми встречать солнце… Хотя она сама выпускается на следующий год.
Потом?.. Потом – работа. Редкие, если не очень редкие встречи. Вот она протирает стёкла и убирается в салоне машины своих родителей. А вот я вижу её.. вернее не вижу, но она меня окликает. Она учится во Владивостоке, перекрасилась и стала блондинкой.
Ей идет, и не идет одновременно. Она для меня теряет часть образа Алёны, той Алёнки, с которой мы бросали мяч; той Алёнкой, которая уронила меня во время игры; той Алёнкой, которая смогла понять, сто я сморозил глупость… а может и не поняла… может быть это я чего-то не понял?..
Я не видел её уже целую вечность. Как она поживает? Как у нее дела? Надеюсь у неё всё хорошо.
Старая фотография, бес особых примет. Старая фотография, фотография, которой просто нет.

***
Битый час за окном шёл дождь. Алена задумчиво смотрела вдаль лесов. Тряска и стук колёс её порядком достали, и она готова была на всё, чтобы поскорее добраться до места.
В очередной раз она развернула тонкую бумажку и в очередной раз прочла. Не зная почему, но чувствовала, что должна ехать к нему, чтобы ни случилось.
«Сколько лет, сколько зим?» – пронеслось у неё в голове. – «Год? Два? Три?». Она не помнила. Странный, чудаковатый вид, порою пустой взгляд, смеющиеся глаза… голубые глаза. Что же её заинтересовало? Может то, что с ним можно поговорить о всём и ни о чём одновременно. Есть о чём помолчать… Она немного нервничала, пытаясь представить себе эту встречу. Какой он теперь? Как сильно изменился? Как сильно изменилась она сама?
Поезд переезжал через небольшую речонку, каких немало в Приморье. Негромко стуча колёсами, состав мчался на возвышенности. Алена переключилась на свой сотовый телефон. Посмотрев на список неотвеченных звонков, она увидела неопределившийся номер.
«Хм, интересно, кто это такой скрытный?» - она недовольно захлопнула свою «раскладушку».
Взглянув на часы ей стало ещё хуже. Лишь через семнадцать часов она будет на месте.
Алена достала свою косметичку и взглянула в зеркальце. Там на нее смотрела уставшая дорогой девушка. «Что за день?! Сплошные разочарования!» - пронеслось у нее в голове.
Вместе с ней, в плацкартном купе ехали какие-то престарелые нанайцы, судя по всему, с внуком. «Костя, не делай того! Костя! Перестань делать это», - они то и время одергивали его.
- Отстаньте! – вдруг закричал Костя, ошарашив стариков.
От его крика Алёна чуть не потеряла сознание. У неё помутнело в глазах, на секунду она очутилась в прошлом. Но так же стремительно вернувшись, она, не подавая виду, начала создавать ненужный шум, чтобы отвлечь себя от видений…
«Борись с самим собой» - говорит поговорка. На эту борьбу уходит очень много времени, кое-кто борется с самим собой в течение своего скоротечного века. Многие люди покоряются своим порокам, некоторые даже потакают им. Некоторые впадают в своеобразную прострацию. Не замечая никого и ничего. Те единственные, что смогли преодолеть самих себя, с гордостью победителя, скоропостижно скончаются, буквально на следующий же день. А какой путь выберешь ты? Проснись…
«…Нет тряски. Мы стоим? Что это? Какая-то странная койка, не похожая на те, что обычно в поездах. Ох, яркий свет! Ручки, мои ручки! Вас надо вымыть, причем с мылом. Да, о да; мне нравится это новое мыло «Дав»! После него кожа такая нежная и мягкая! Ой, что за ерунда? Одеяла нет!.. А?! Где я?! Это не поезд! Куда я попала?! Где я? Что за ерунда?!
Алена быстро вскочила со старой кровати, такой ужасной, как и строй, при котором была создана ее металлическая конструкция с пружинящей железной сеткой. Такие кровати имели массовый выпуск, во времена молодости ее бабки. Пара таких кроватей стояла у бабы Нюры, что жила в Новосибирске.
Стены, с известкой отвалившейся во многих местах, давили своей серостью, холодом, бездушием. Холодок пробежал по спине девушки, холодный пот выступил на лбу, загорелась шея, пересохло в горле, и высохли губы. Алена судорожно сглотнула, опасливо и с недоумением озираясь по сторонам в поисках ответа на мучающий ее вопрос. Она попробовала спуститься с кровати, но быстро одернула ступню от пола – он был жутко холодным. Вдруг ей на глаза попались ее кроссовки, стоявшие у изголовья кровати.
«Не могу понять… Что за?!... Я отчетливо помню поезд, пассажиров… нанайцев, Костя… родственная душа. Как я тебя понимаю. Так, а где же я теперь?!..»
Алена вскочила в свои кроссовки, зашнуровала их и опробовала как сидят, не слетают или не болтаются ли. Нет, все в порядке.
Из старого, обшарпанного местами окна, лился белый свет, похожий на эфир. Одна створка была приотворена, словно приглашая полюбоваться видами. Девушка подошла к окну и окаменела от ужаса: незнакомые дома, крыши домов вдалеке, странные улицы с легким туманом на них.
«Так, надо найти выход отсюда! Спросить у людей, что происходит… Посмотрим, как ловко я умею прыгать из окон… Хм, странная какая-то комната – нет дверей… ни единой». Тут она заметила нарисованную угольком по белой стене дверь. Кривая, но с тщательно выведенными ручкой и замочной скважиной.
«Что за глупости?! Я не смогу открыть «такую» дверь… или..? Всё, я схожу с ума… Чем раньше я отсюда уберусь, тем будет лучше».
«Хи-хи» - звонким детским смехом донеслось с обратной стороны окна. Алена подбежала к окну – никого, но послышался легкий топот скрывающегося за ближайшим домом.
До земли было менее двух метров. Девушка, помедлив, оценивая свои силы, спрыгнула с подоконника на землю, тут же выпрямилась и, то быстро идя, то переходя на легкий бег, последовала за кем-то, только что скрывшимся за углом.


Current music Tommy Heavenly6 - Unlimited Sky (MS Gundam 00 OST)



3. «Зеркала»

- Зеркала, сколь много правды в них?
- Взгляни поглубже, и твой мир
- Разобьется кораблем о риф,
- Тая как туман или эфир.

Я посмотрел на часы. Не старые, но и не новые. Я купил их примерно год назад. Фирма «Q&Q» попупярна в мире, но когда я их покупал, я не знал о ней вообще.
Сквозь туман я разглядел циферблат. На нем стояли лишь горизонтальные черточки. Пробелы. Странно, никогда с ними такого не происходило. Но выбрасывать их, за их бесполезностью я не собирался. Замечательная функция записи до десяти телефонных номеров, была для меня незаменима.
В тумане я разглядел силуэт человека, стоящего в конце улицы. Он стоял посреди дороги. Разглядеть, что это за человек, было невозможно – слишком слабое было освещение.
Я сделал шаг «навстречу силуэту», но он вдруг дернулся и рванул в сторону, скрываясь в переулке. Пробежав несколько метров в ту сторону, я остановился – что-то меня сдержало, и я остановился… Вспышка! Де-жа-вю? Я уже здесь был, но когда? Как? Как я мог здесь быть раньше? Как из такого же тумана выплывают старые воспоминания: я иду по этой улице, заворачиваю в тот же переулок, где только что скрылся силуэт. Что дальше? Не могу вспомнить.
Неожиданно сработал будильник на часах. Я взглянул на них – цифры сменялись одна другой, будто шел взлом цифрового замка. Было похоже на некий счетчик, отсчитывающий что-то то ли вперед, то ли назад. Вдруг все это остановилось, циферблат перестал работать. Включилась зеленоватая подсветка дисплея, начали появляться буквы. Они появляются «бегущей строкой». Кто-то или что-то посредством моих же часов говорит мне: «Черный паладин следует за белым кроликом, побеждает зеркало и встречает прощенного ангела. Не пытаясь свернуть с дороги судьбы, он сохраняет баланс, предотвращая уничтожение всего, предупреждая хаос…»
Я дочитал и, пытаясь вникнуть в прочитанное, поднял глаза на первый попавшийся предмет. Им оказалась вывеска игрушечного магазина. На ней красовался плюшевый белый кролик. «Странное совпадение», - мелькнула мысль, и, поддаваясь порыву, я пошел к магазину. Странно, но магазин стоял цел и невредим. Казалось неведомая сила, уничтожившая всякую жизнь в городе, превратившая железо в ржавчину, а дерево в труху, не тронула и даже сохранила в целостности это местечко. Я открыл дверь. Весело и приветливо откликнулся колокольчик над головой. Я вошел внутрь.
Приятный запах, казалось здесь все было пропитано им. Светло, будто бы свет исходил из ниоткуда, прямо из воздуха. Дверь за мной тихо закрылась.
Тишина нарушалась лишь слабым тиканьем часов, стоящих на стойке, рядом с кассовым аппаратом. Часы были довольно-таки крупных габаритов, настенные, с кукушкой, без маятника. На витринах были прикреплены гирлянды, те, которые на рождество вешают на домах, на новогодних елках или куда там еще… Поочередное помигивание огоньков создавало странное настроение, как будто под рождество я зашел в игрушечный магазин прикупить подарков себе и родным.
Я взглянул на потолок. Там не было ламп, лишь игрушечные украшения, прикрепленные нитками.
Часы мерно потикивали, как вдруг зашипели, заскрежетали, распахнулись маленькие двери над циферблатом, на котором стрелок не было вообще. Из открытого зева выехала фигурка птички на коротком стержне и раздались звуки, отдаленно напоминающие кукование. Неожиданно, из нарисованных глаз, клюва, потекло что-то красное. Пара капель на прилавок. Вспомнив про случай в доме, я призадумался – стоит ли искушать судьбу. Но не вытерпев напора собственного любопытства, я указательным пальцем правой руки прикоснулся к капле и поднес к лицу. В нос ударил все тот же резкий запах. Я посмотрел на эти часы. Там, вместо разноцветной птички, на кровавой палке торчало нечто бесформенное. Кровь заливала циферблат. Часы перестали издавать кукование, перестали шипеть, перестали тикать, полностью замолчали.
В комнате повис смрад. Свечение из светло-розового стало обращаться в темно-красное. Казалось, я находился в комнате по проявке фотопленок. Воздух загудел. Мои уши не слышали его, зато мозг просто глох от такой волны шума. Гул постепенно перерастал в нечто странное, отдаленно напоминающее на звук издаваемый модемом при передаче информации.
В моей голове начали возникать образы, один сменял другой. В одном из них огромный человекообразный монстр медленно идет, шагая по телам мертвых людей. У некоторых из них оторваны руки или ноги, иногда головы. У некоторых вырваны внутренности. Многие, особенно в самом низу, уже истлели, превратились в скелеты с пустыми глазницами и седыми волосами, торчащими, кажется, прямо из голого черепа.
Я стал потихоньку терять сознание, начало темнеть в глазах. Появилась тяжесть в голове, настолько сильная, что боль иглой пронзала мозг, еще сильнее бросая в бессознательность. Монстр вдруг резко остановился и быстро повернул ко мне голову…
***
Темнота кругом. Ничего не видно. Слышу неподалеку чей-то говор. Он кажется обработанным, с эхом. Это похоже на какую-то лекцию. Неожиданно ему завторил другой голос, там появился третий, четвертый, пятый, еще один… другой. Стоял гвалт этих голосов… Все вдруг стихло.
Я открыл глаза и увидел, что по-прежнему стою в маленьком игрушечном магазинчике и держу в руках какую-то книгу. Когда я успел ее взять? Бывает такое, что когда часто открываешь книгу на определенной странице, бумага как бы спрессовывается, создавая при этом естественную закладку. В этой книге тоже было такое место. Я открыл ее.
Нет нумерации страниц, пустые страницы, что это за книга?! Открыв страницу с «естественной» закладкой. Там чьей-то рукой аккуратно написано: «Пустая комната, бесцветный глаз, закрытая дверь – это реальная реальность, не то, что создано тобой, не то… но ты держишь наши разумы замерзшими, до того дня, когда я соберусь проломиться сквозь созданную тобой стену, сломать замок, поломать разумы, сердца, души всех и каждого в этой пустой комнате.
Что за бред? Кто это написал? Странная книга. Странно, но мне почему-то показалось, что я должен оставить ее у себя, хорошо, что она помещалась в карман на моих штанах «карго». Не долго думая, я вложил ее в правый карман. Тут же в голове заиграла странная музыка. Не «рок», не «поп», не «классика», нет! Это было что-то странное…
«Джим добился, чего хотел! Роза добилась, чего хотела! Лоренц добился, чего хотел! Агата добилась…
Роза, дама лет шестидесяти. Она решила похудеть ради того, чтобы надеть свое любимое платье. Она похудела за пятнадцать дней. Она одела свое любимое платье, вышла из дому и отправилась на встречу. Был прекрасный августовский день. Роза подошла к перекрестку, нажала на кнопку, загорелся «зеленый» для пешеходов и «красный» для машин. Она сделала пару шагов и… глухой удар… Роза уносится на решетке радиатора огромного тягача…
Джим – двадцатипятилетний парень, сын Розы, наркоман. Был прекрасный августовский день. Джим стал дилером пару недель назад и его маленький бизнес стал расцветать. Он получал небольшой, но стабильный заработок. И вот «приняв дозу», идет на очередную «деловую встречу». «Новый товар, - подумал Джимми. – Хорошо вставляет!». Вдруг … учащается сердцебиение, белеет кожа, мутнеет в глазах. Через пятнадцать минут машина скорой помощи увезет отсюда бездыханное тело незадачливого наркомана…
Что до Лоренца и Агаты, там одним прекрасным августовским днем их самолет вылетел в никуда. Он не долетел до места назначения и не вернулся обратно, его впоследствии так и не нашли…» Музыка перестала играть, пение прекратилось, а я все стоял и слушал, слушал, слушал… слушал.
Прошло некоторое время, прежде чем я пришел в себя. Стояла гробовая тишина, но вдруг раздался щелчок и до сих пор молчавший радиоприемник годов пятидесятых, включился и заработал за прилавком, на нижней полке.
«… Итак! Наш конкурс подошел к концу. Напоминаю вопрос: «Кто во всем виноват?» И наш победитель – это … Ма-а-акс! Он получает в качестве награды встречу с тем, с кем он меньше всего ожидал встретиться! Поздравляем!..»
Радиоприемник разразился шумом статики и, буквально сразу, щелкнул и отключился.
Я?! Какого..?! Я не участвовал в конкурсах уже лет сто!.. Хм, а что еще за вопрос: «Кто во всем виноват?»?
Страх пропитывал воздух помещения, проникая буквально из стен, на которые были наклеены обои с изображениями различных игрушек, воздушных шаров и клоунов, которые при нынешних обстоятельствах выглядели как-то зловеще. Их улыбка была похожа на улыбку маньяка-убийцы, видящего свою беззащитную жертву.
В помещение проник туман с улицы, светясь красным светом. Я оглянулся, дверь была приоткрыта, словно приглашая покинуть мир игрушек. Я вышел, и дверь за мной мягко закрылась.
Посмотрев по сторонам, я не знал куда направиться. Однако не прошло и минуты, как что-то грохнуло и громко заработало примерно в трех кварталах от того места, где я находился. По-видимому, это был какой-то двигатель, дизель. Странно – пустой город, а кто-то что-то включает. Я решил сходить проверить.
На улице было прохладно. Я проходил мимо множества магазинчиков, нескольких забегаловок, ресторанов. Было два или три отеля и даже отделение бани. Пройдя три квартала, я все еще не дошел до источника шума. Однако явно приблизился.
Пройдя по «Смоллвилл стрит» несколько ярдов, я увидел знак с надписью стертой временем: «…PD». Первые буквы стерты, но последние говорят о том, что это полицейский участок.
Не успел я отвести взгляд от здания, как решетка водостока на дороге зашевелилась и, высоко подлетев, оказалась на другой стороне дороги. Из образовавшейся дыры сначала появилась чья-то рука, высохшая и худая, постепенно стала показываться голова. Кожа вся серая, злые глаза налиты кровью, рот в бессильной злобе оскалился, обнажая зубы, острые как бритва. Я понял, что злоба бессильна будет еще ближайшие пару секунд, а потом угроза станет вполне реальной, причем со стороны чего-то странного, отдаленно напоминающего узника «Оственцума».
Решив не тратить драгоценное время и быстрыми шагами, переходящими в легкий бег, я направился к полицейскому участку.
Старая двойная дверь, обитая жестью и выкрашенная в красный цвет, отворилась нехотя, со скрежетом, впуская частичку реального мира в свои пыльные недра. Я подбежал к столу диспетчера. Все оборудование было выключено, заросло пылью и паутиной. Красной полосой выделялась из тьмы «Armory/Arsenal». Теперь найти хоть какое-нибудь оружие было делом времени. Город, со своими законами и правилами распространял свое влияние и здесь. Все двери были заперты. Что действительно потрясло – пыль, лежащая на полу толщиной с сантиметр. Дверь в конце коридора, наконец-то я добрался до оружейной, но тут я остановился и задался резонным вопросом – а не почудилось ли мне? В тот же миг, я как бы почувствовал жаркое дуновение: еле слышные шаги, откуда-то из глубины темноты, за моей спиной. Я боялся оглянуться. Это просто сон? Лишь плохой… очень плохой, но сон! Или нет?
Нет… Значит, .. значит нужно схватить что-нибудь «по-убойней».
Из всех дверей, оказавшихся закрытыми, дверь в арсенал была открыта. Я быстро забежал и закрыл за собой дверь на засов, как в тот же миг что-то очень сильно ударило в нее. Я, не ожидая подобного, отскочил в сторону и налетел на подставку для оружия. Несколько помповых дробовиков упало на пол. Схватив один из них и, прицелившись, направил ствол на дверь, которая, треща под ударами извне, уже начала прогинаться внутрь.
Удар, еще, другой, и дверь с легким скрежетом слетает с петель и, ударившись о стену, глухо падает на пол.
Тук…тук…тук… - сердце громко стучит, и руки, не в силах сбалансировать оружие, то поднимают, то опускают дробовик. Нечто, немного помедлив, уверенно вошло в помещение.
- Давай, тварь, ближе!.. – я почему-то закричал.
- Тебе н-не у-уйти! Ты с-с-сдохнешь! – зашипело создание.
Щелкнул затвор, грохот, пороховой дым сизой пеленой повис в арсенальной. Дробь оторвала правую руку создания, отчего то как-то заверещало, но лишь на мгновение, затем оно вновь уверенно двинулось вперед.
Щелкнул затвор, выстрел! Желудок, печенка и что-то еще вывалились и остались позади монстра. Огромная дыра зияла в животе, и теперь создание больше походило на калач. Снова визг, глаза загорелись неукротимой яростью, и оно рванулось с места, но сделав шаг, третья порция дроби разнесла его голову на кусочки. Колени подогнулись, и монстр со всего размаху упал.
- К черту… к черту… к черту… - я чувствовал как холодный пот обволакивает меня, спазмы в животе заставляют согнуться в три погибели. Страх, жуткий страх, смешанный с чувством обретенной, хоть и временной, но безопасности.
Промедление смерти подобно? К чему ждать? Чего ждать? Вопросы хаотично, отталкивая друг друга, сменялись, не давая разрешить хотя бы один из них.
Быстро схватив какую-то сумку я побросал туда пару «Берет», патроны к пистолетам и дробовику, застегнул «молнию», взял в левую руку сумку, а в правую дробовик, и спешным шагом направился к выходу.
Все тот же длинный коридор с закрытыми дверьми. Вышел в холл и только теперь, без особой спешки, смог разглядеть зеркало. Огромное, в несколько метров длиною. Сейчас оно, казалось, как-то выделялось, появилось нечто такое, из-за чего невольно обращаешь внимание. Меня оно заворожило. Я был не в состоянии оторваться от него. Что-то странное блеснуло в моем отражении. Не понимая что делаю, я подошел к зеркалу и заговорил с отражением.
- Ты это не я. Ты не такой как я.
- Ошибаешься, - неожиданно ответило отражение и усмехнулось. – Ты и я – мы неразлучны, потому что я – и есть ты! Только зовут меня наоборот – Скам (scum).
- Видишь – различие! Мы – разные!
- Ха, ты мечтаешь! Гиппопотам и бегемот – два слова – синонимы. Смирись – ты это я, чтобы ты там себе не внушал.
- Нет, это не так, - ты зазеркальный – тот нереальный, какими привыкли видеть меня все, а я – настоящий Максим, которого практически никто не знает.
- Иллюзии и мечты! Это не так, ты – это я!
- Ты – тот Максим, каким все привыкли меня видеть. Ты – лишь голограмма моего образа, но не меня как личности, как человека!
- Ты – это я! Смирись, тебе ничего не изменить!
- «Сквозь тьму свет мы несем!» Я рассею твою тень и все увидят реального Максима, а не Скама!
- Нет!
- Да! И знаешь… мне это удается вполне успешно!
- Нет!
Неожиданно зеркало завибрировало, по нему стали расползаться трещины. Скам закричал, то ли от боли, то ли от ярости. Куски зеркала начали выпадать из оправы. Вдруг зазеркальный «я» хватает меня и уволакивает в свой мир…
Я мгновенно прихожу в себя и вижу, что стою перед зеркалом и заворожено смотрю на себя в нем… Смогу ли я выстоять в этой борьбе? Сдамся ли… Или же позволю втянуть себя в зазеркалье таких вот Скамов? Не знаю…
Направляюсь к выходу из полицейского участка…