Провозиться с нами все лето, принимая на себя все хлопоты, связанные с наличием маленького ребенка в доме…
Сводит скулы, когда думаю об отъезде домой. С каждым годом растет тревога за них. Как бы я ни старалась, мне не сделать для них больше, чем они сделали для меня.
Папа полтора часа стоял на ветру у подъезда, ожидая очень неторопливую «скорую», когда внезапно затемпературил ребенок, чтобы врач, блин, смогла быстрее подняться в квартиру. Несмотря на боли в колене, они провел с нами две недели на Иссык-Куле, помогая мне в ведении некомфортабельного хозяйства и обеспечив самый лучший отдых, какой только был в моей жизни. Мы катались по всему южному безлюдному побережью, обнаружили сказочной красоты скалы, купались в самой чистой воде и разговаривали, разговаривали…
Огорчаюсь вместе с ним, но про себя, когда вижу, как раздражает его… нет, не беспомощность, но ограниченность движений из-за больного сустава, и вспоминаю, как пятнадцать-двадцать лет назад (боже мой, это ведь уже целая жизнь) мы почти каждые выходные ездили в горы, и однажды нашли там подкову, которая с тех пор прибита над входной дверью… А еще он познакомил меня со всеми книжными магазинами города, возил в Москву, и мы обошли все достопримечательности, которые сочли интересными, заедая их пончиками и запивая экзотической тогда для меня «фантой»
За то время, пока мы здесь, это единственный раз, когда я оставалась с ним наедине. За эти десять дней я узнала больше о его юности, службе на подводной лодке и о любви к маме, чем за тот отрезок жизни, который мы прожили вместе.
И слезы наворачиваются, когда вижу, как он общается с внуком, как умудряется уложить его для дневного сна, и поздравляю себя, что хотя бы с этим я успела…
С напускной бодростью он спрашивает, на какое число я взяла билеты, а я также фальшиво-бодро ему отвечаю…
И опять маяться в аэропорту, оставляя родителей, уже находясь душой в том месте, которое стало домом и в котором меня ждет самый любимый человек…