Где-нибудь на невообразимо далеком побережье солнечной Флориды вечно галдящие чайки рассказывают старым, просоленным океанами морякам свои истории. О морях, островах, о китах и дельфинах, о шипение раскаленного солнца, погружающегося на ночь в бездонные свинцовые пучины. И о рыбе, наверное, о чем еще они могут болтать эти чайки. А моряки мужественно сжимают в зубах потемневшие от времени трубки и громко, громче, чем необходимо, стучат костяшками домино на пустынном пляже. И все равно слушают. Почему интересно, дорогой дневник? Должно быть, они привыкли к морю, привязались, притерпелись, свыклись с его непостоянством и крутым, вздорным нравом. Монотонный гул суши, наверное, нестерпим по сравнению с буйными и разудалыми песнями вод. Или робкими и печальными звуками глубин – теперь, говорят, их не услышишь вовсе – всякие турбины, гудки, сигналы… И вот они приходят на берег и пытаются слушать. Но море не говорит так близко к острым скалам - боится. А его дети в основном скрытны и молчаливы. Внимая симфонии вод, они молчат, чтобы не разрушить ее. И очень немногие отваживаются подпевать. Лишь чайки слишком глупы и вздорны, чтобы слушать кого-то кроме самих себя. Но как и все остальные дети моря они слышат его и порой, если повезет тоже начинают подпевать, пусть и неумело и вразнобой.
И вот ты садишься и начинаешь слушать…
Вот мне кричат, что, де, чтобы слушать достаточно, раздобыть раковину и приложить ее к уху. Вот вам и пожалуйте песни моря. Широко распространенное заблуждение. Не море поет в раковинах, а раковины поют о море. Они поют о тоске и печали, о разлуке. Нет, это не то, и настоящий ценитель должен понимать это. Кроме того помимо звука, важны запах и вкус. Особенно последние. О, вкус – это не какой-то там пустяк, поскольку в отличие от обыденных, обще- и везде- употребительных чувств зрения и слуха, он, согласитесь, непривычно экзотичен. И, безусловно, лишь тонкий, солоноватый, чуть щиплющий привкус на губах в полной мере почувствовать море… Хоть я и не читал Хемингуэя, но говорят он знал о чем пишет…
Надоело говорить и спорить
Надрывать до хрипа голоса;
Во флибустьерским дальним синим морем
Бригантина поднимет паруса.
Капитан, обветренный как скалы,
Поднял флаг, не дожидаясь дня.
На прощанье поднимай бокалы
Золотого терпкого вина.
Пьем за ветреных за не покорных
За презревших грошевой уют…
Вьется по ветру «Веселый Роджер»,
Люди Флинта гимн морям поют.
И в труде и в радости и в горе,
Хоть на чуточку прикрой глаз,
И ты увидишь, как в далеком синим море
Бригантина поднимает паруса….
(с) Ю. Визбор
Current book: Дэн Симмонс – Колокол по Хэму