Мне не нужно звать прошлое. Не нужно оглядываться и отыскивать в него дверь. Она открыта. Стоит только зайти, чтобы вспомнить...
Я только пытаюсь отыскать момент, с чего все началось, точку отсчета. Я не нахожу ее - и наверное, не найду никогда. Одно переливалось в другое, а самое начало - с первых детских воспоминаний, с того, что я стою во дворе, а молодые девушки здороваются с моей мамой и что-то приветливо говорят мне. Какая я лапочка, наверное. Моя мама улыбается им. Мои глаза широко распахнуты - темные глаза ребенка, наверное, они еще немного с синевой. Цвета я не вижу. И рот чуть полуоткрыт. На мне шапочка-ушанка, вязаная. Вязанная мамой.
Как я могу это помнить? Я не знаю. Но это было, точно было - я удерживала это воспоминание, чтобы не потерялось. Зато память о том, что случилось четыре года назад не всегда так свежа. Да и не осталось вовсе свидетелей моих слез. 2009 год. Год, вывернувший меня наизнанку, год, который... что ты сделал со мной, 2009?

В нашем саду всегда были собаки или кошки. А я всегда любила и тех, и других. И тогда еще не знала, кого я люблю больше. Чередование порой было быстрым, и на зверье отводился год, но некоторые продержались куда больше. Из детства я помню собачку Тарзана - небольшая, трехцветная, рыжая. Я помню ее мертвое тело. Это самое первое животное, о котором сохранилась память.
В 2004-5 году ( долгие подсчеты, вот уж где точно нужны шаги назад!) появился пес, которого назвали Шреком. Пес охранника. Полуовчарка, полудворняга. Крупный, злой и дурак. Кажется, я всегда так считала, но это никогда не мешало мне налаживать с ним дружеские отношения - и весьма успешно! Насколько я помню, я осталась единственным человеком, которого он ни разу серьезно не укусил. А был кусачим он ужасно - кусал своих просто от... от чего? Потом отучили. Вместе с поломанными зубами и ребрами. Вдернутым когтем. Я не считаю, что такие люди могут называться мужчинами.
А летом шестого от дома друга охранника, когда мы шли купаться, на дорогу выбежал бело-серый щенок. Милый ребенок: треугольные ушки, морда овчарки и окрас тот самый идеальный: белая восточно-европейская. Это было почти под осень. Помню, как мы смеялись, смотря на него. Может, потому что он и сам был веселым?
Зимой того же года меня укусила (?) собака, и я начала бояться собак. Это был подсознательный страх, который не прошел до сих пор. Когда я первый раз ехала на дачу, я знала, что я встречу там Шрека. Я даже надеялась на эту встречу, рассчитывая, что тогда мой страх рассеится. Но еще я знала, что Шрек там не один. Тот самый белый щеночек, по словам, вымахал в огромную собаку, да к тому же собаку, которая оказалась куда злее самого Шрека. Ее боялись почти все. Поэтому в первый раз я вышла от машины только к воротам: обе собаки были не на привязи, а это здорово играло на моих нервах. Я погладила Шрека по носу, испуганно взглянула на белую собаку и ретировалась в салон.
Вторая встреча была куда менее страшной. Белая была привязана, Шрека я не боялась, а поэтому я смело прошестовала мимо. И Джейси (именно так звали собаку, как я узнала позже) на меня не залаяла. На самом деле, это действительно стоит того, чтобы вспомнить: наши собаки лаяли на всех. Кроме охранника, разумеется, и председателя. И, так вышло, что и меня. Это был первый день, когда я проходила мимо - и белая просто обязана была меня обматерить на собачьем! Но она этого не сделала тогда по одной ей ведомым причинам, а после... а после уже не сложилось. Вечером этого дня, я кормила собак - на безопасном расстоянии, хотя это было лишним. Джейси никогда не бросалась на человека, если он давал ей еду. Но и это я узнала гораздо позже.
С того дня поездки в сад были частыми. Я не помню момента, когда что-то изменилось: наверное, оно и не менялось. Я редко кормила этих собак, но я стала их другом. И с того лета я знала, что дело не в еде. Дело не в тех подачках, которые люди кидают четвероногим. Они думают, что эти объедки делают их королями и друзьями; как бы не так! Другом можно стать и без подачек. Врагом можно остаться и вместе с ними. Спасибо, две милые мои собаки. Порой мне кажется, что вы сделали куда больше, чем все другие люди.
Я приходила в основном к Шреку по началу. То погулять с ним, позже - накормить, пару раз - чтобы помыть. За собаками не следили, не выгуливали, а у меня было время и желание. И дикая любовь к животным! На Джейси в то время было жалко смотреть. Шерсть слезала клочьями, зимняя, теплая, а на улице стояла жара. И никто не помогал ей избавиться от этой шерсти. Не помню, с чего мне пришла безумная мысль искупать собак, но мне на это дали добро. И кажется, именно с этого начались наши прогулки с ней. Джейси были привязана на тяжелую длинную цепь (как она ее носила на себе?). Отвязать - одно дело. А идти гулять? Со Шреком было очень сложно, он рвался на веревке, мчал вперед, был неуправляем. Я боялась, что она окажется такой же. А полузнакомая собака с таким поведением - это же опасно, правда? Но все обошлось. В нашу первую прогулку на речку она шла так, как ходят обученные собаки: чуть впереди, оглядываясь на меня, не отстаю ли.
С того дня мы выбирались гулять часто. И мне было все равно, что скажет ее бывший хозяин. Если он бросил собаку, то какое право имел на нее теперь? Я опасалась, правда, разговоров с ним. Но ему было все равно. И никаких разговоров не состоялось. Ни тогда, ни позже, ни когда бы то ни было.

(продолжение следует ))