Я четко помню, что было вторым этапом. Точнее, даже не так: я это вижу, это мгновение. Как гифка, не дольше. Но прежде...
Мы привязались друг к другу быстро. Наверное, ей это было очень нужно, как и мне. Я, человек, нуждалась в друге, я любила зверей. (Я пишу, что любила, и даже не хочу поправить время с прошлого на настоящее, потому что это станет ложью). Она, собака, любила свободу, томилась, сидя на одном месте под весом тяжелой цепи, не имея возможности даже в туалет ходить дали от конуры, и ей тоже нужен был друг. Хозяин? Нужен ли ей был хозяин? Собаки - такие существа, которых нужно воспитывать и дрессировать. Иначе может выйти что-то очень плохое, особенно с крупными породами. Многие люди, держащие псов, никогда всерьез об этом не думают. "Дураки", - говорит моя подруга-ветеринар, и я, спустя время, соглашаюсь с ней.
Нужен ли был Джейси хозяин? Сейчас мне кажется, что нет, не нужен. Ей не нужен был вожак в стае. В своей маленькой, собачьей, она тоже никогда не признавала вожака, а сама альфой не была. Она уходила от демонстраций силы, огрызалась, если посягали на ее интересы. Я видела лишь раз, чтобы она всерьез сцепилась с другой собаке, но подраться им не дали, а инициатором все равно... Как можно говорить о какой-то инициативе, когда Джейси сидела на привязи, а позади нее были двухнедельные щенки? Собаки на цепи всегда агрессивны. Куда агрессивнее себя же на свободе. Вот и тогда было так же. Не помню, что я чувствовала тогда, но сейчас я просто не понимаю, зачем нужно было натравливать на нее ротвейлера? Посмотреть, что выйдет, когда ухоженная домашняя собака попытается задушить белую дворнягу, кормящую щенков? Но они тогда были молодыми, слишком молодыми, чтобы всерьез задуматься над ответом на этот вопрос.
Мы вообще с Джейси были похожи. Меня позже иногда стали называть кошкой, ее я так называю до сих пор. В наши прогулки, особенно позже, год спустя, она любила перемахивать через высоченные заборы, совсем на манер кошачьих. Она лазила по деревьям. В те года проходили бури, и многие осины наклонялись. Она забиралась на них, когда мы шли вдоль реки. Она даже по ели пыталась забраться на дерево за кошкой, но получилось лишь на пару метров. Да, за кошками наши собаки гонялись. Шрек - меньше, а вот Джейси... Я не знаю, скольких из них они задрали - и мне не хочется знать. От этого (единственного) даже я не смогла (а пыталась) ее отучить. Она охотилась не только на кошек, но и на черных*. Как-то, когда мы шли на остановку через лес, Джейси с какой-то приблудной собакой, нырнула в лес, и оттуда раздался хорошо знакомый мне вопль. Этих воплей я сама в свое время наслушалась - я была не менее ярой охотницей на черных, а потому различить по крику, кого именно поймала собака я сумела. Но ей нужно было проводить нас - и она бросила свою добычу. А может, она всегда бросала пойманных... я не хочу знать и этого.
А еще она очень полюбила меня - за какой-то короткий месяц, наверное. Месяц. Сейчас это кажется таким малым (разве можно <i>так</i> полюбить за месяц, когда начинаешь с того, что ты сама - человек, боящийся собак, а она - относительно крупная злая собака? Впрочем, это они все заблуждались, думая, что она злая. Джейси не была злой. Она, как и я сейчас, была на той границе между злом и добром, когда вред ты причиняешь с чистой совестью, но - защищая или защищаясь). Когда я уходила, возвращая ее охраннику, она выла, скулила, плакала и закатывала истерику. Я никогда не думала, что собаки могут так плакать. Это не всегда был именно скулеж, который мы привыкли слышать. Это были крики, отчаянные, плач собаки - насколько позволяли ее голосовые связки. Она рвалась на цепи, пыталась выбраться и догнать. Она не хотела, чтобы я уходила. Она не хотела оставаться там, опять одной. Я иногда возвращалась, утешала ее, но рано или поздно мне нужно было уходить. Джейси была умной. Она научилась выбираться из ошейника. Сбрасывать его. Вылезать. Как бы туго не затянула я его.
Как-то к нам пришел охранник и сказал, что Джейси родила. Тогда я хоть и любила уже ее, но все еще опасалась. Ну, кто не знает, какими злыми и кусачами становятся собаки после родов? Я помню, как мы с ним шли смотреть щенков к конуре. Охранник присел и достал одного, безбоязненно и уверенно. Джейси высунула морду, мне тогда показалось, чтобы огрызнуться на меня. Ведь в то время она всегда сидела на цепи, и если я заходила на ее территорию до, то, наверное, так же неуверенно. Но я ошиблась тогда. Я, как всегда, слишком медленно училась доверять - даже собаке. Зато теперь я понимаю, что тогда, высунувшись из конуры, она потянулась к своему ребенку. Ей и в голову бы не пришло укусить меня или хотя бы зарычать. Когда я все еще опасалась Джейси, она меня уже люибла и полностью мне доверяла.
Потом, через недели, я уже уверенно заходила на ее территорию - а это была длина цепи от конуры. Когда она лаяла на других, я наконец-то могла ее отдернуть. И не потом наконец, что она отдергивалась, а потому, что я на это решилась. И тогда, и позже - она доверяла всю себя. Не любила, правда, когда я хватала ее за лапы, начинала кусаться. Она делала это медленно, чтобы я успела одернуть руку. А если не успевала - клыки едва касались кожи. Шрек кусался сильно, больно. Она же - никогда, даже если разозлить ее или причинить боль. Зубы щелкали громко, но она брала чуть в сторону, зная, что мы успеем убрать руки. И мы успевали.
А второй этап в нашей с ней жизни наступил тогда, когда какой-то человек, мужчина средних лет (я не совсем помню, где находится его садовый участок) то ли пожалев ( я в это хочу верить), то ли еще что, снял с нее цепь. Я выгуливала ее тогда. Зачем же..? Это тогда я еще могла радоваться тому, что собака наконец стала свободной. Теперь же сердце тревожно замирает, когда я задаю вопрос в пустоту: а что было бы, если бы он этого не сделал? Что было бы, не окажись она тогда на воле? И самое главное, согласилась бы она, будь у нее выбор, знай она, чем все закончится? Если мы с ней действительно в этом похожи, то мне почему-то кажется, что она бы ответила, что этот момент менять не надо. И мне становится горько от этого выбора. И немножечко страшно.
Это было вечером. Я просто проходила мимо - то ли по делу, то ли к ней, то ли прогуляться до ворот. Мужчина вряд ли хотел, чтобы его видели, но я видела. И моя странная память, которая чаще забывает, чем запоминает, она сохранила этот момент в себе. Как мое первое воспоминание. Быть может, такие точки всегда ощущаются - и мы чувствуем, что после ничего не будет как прежде.

*названия этих животных я не знаю. Называю их черными, так повелось с самого начала. Это кто-то из крыс, с красивым названием. Крупный грызун - самки могут достигать размера кошки. Шерсть мягче кроличьей, говорят, неплохо стоит. Ушки, хвостик (короткий), лапы и живот - белые. Слепые (видят плохо). Роют огромные норы, когда заводят детенышей. А в принципе - небольшие ходы, как у кротов - чтобы можно было удрать. едят всё. особенно корнеплоды. И любят купаться.Наземные.

(продолжение следует..)