Journals.ru - У самурая нет цели. Только путь.

3 часть

"Старая и недобрая Англия" Part Eight. Allegro molto
The World Is Not Enough

Зададимся вопросом - что означает в несовершенном нашем мире культурное доминирование? Люди, полагающие, что в написанном ранее речь идёт всего лишь о популярной музыке совершают непростительную ошибку. Кроме того, сводя вопрос к тому, хороша или плоха эта музыка, мы уходим ещё дальше от сути проблемы. Плевать на музыку саму по себе, на музыку by itself. Музыка эта может быть хороша и может быть плоха, она может кому-то нравиться, а кого-то оставлять равнодушным. Речь вовсе не о том. В данном, конкретном случае, который мы обсуждаем, музыка была лишь фрагментом феномена "The Beatles", которые, в свою очередь, были лишь фрагментом культурной революции 60-х. О Битлз мы говорим лишь потому, что они были ПЕРВЫМИ. Битлз были пушкой с крейсера "Аврора", они были той стенобитной машиной, которая пробила первую брешь. Их музыка была революционной просто потому, что они сами были частью революции. Если бы Великая Октябрьская Культурная Революция захлебнулась, то это означало бы лишь то, что мир продолжал бы говорить на старом, "дореволюционном", языке и люди, говорящие на нём, искренне не понимали бы, что мы имеем в виду, говоря о каких-то ничтожных неудачниках Битлз.

Вернёмся к нашей dominatrex по имени Culture. Представьте себе следующую ситуацию - возьмём какую-нибудь европейскую страну начала шестидесятых. Любую страну. Желательно, для наглядности, покондовее, попатриархальнее. Скажем, Испанию. Представим себе жизнь испанского подростка тех лет. Круг его интересов, католическую школу, таких же, как он, чумазых друзей, футбол после уроков, церковь по выходным, исповедь, непререкаемый авторитет отца, ну и так далее... Очевидно, что у него, как и у всякого подростка в мире, есть какие-то кумиры. Дебил-переросток с соседней улицы, тайком показывающий мальчишкам свою наваху, какой-то футболист местного клуба, какой-то тореро в расшитой золотом жилетке, может быть даже и какой-нибудь испанский эстрадный певец или певичка. Этакая вертлявая реплика Лолиты Торрес. В его подростковом сознании довлеет испанский мир. Мир этот кристально ясен и говорит со своими обитателями на испанском языке. Другие страны, включая старую и добрую Англию, существуют лишь на задворках его испанского сознания, это что-то глубоко вторичное по отношению к каждому элементу окружающей его реальности. Нелишним будет упомянуть, что Испания начала шестидесятых, в которой живёт наш подросток, - это самая настоящая фашистская страна, в которой железной десницей правит диктатор Франко. Испания - это страна, где всё схвачено.

И вот, начиная с 1964 года, страну, начиная со столицы, а потом и далее, по всем испанским городам и весям, захлёстывает волна битломании. Спасу от этого нет никакого, так как сбившаяся в кучу и ощетинившаяся против "русских" послевоенная Европа представляет собой единое информационное пространство. И вот наш испанский мальчик начинает слушать местное радио, которое он раньше слушал вполуха, в воскресенье, после церкви, он выпрашивает у матери сколько-то там песет "на мороженное", бежит в магазинчик, торгующий пластинками и покупает первую в своей жизни эстрадную пластинку, сингл, сорокапятку, с такими непривычными, играющими небывалую, чужую музыку, "жуками". Вот наш мальчик делится своими впечатлениями с одноклассниками и неожиданно обнаруживает, что и они уже слышали эту песенку, и им она нравится именно своей необычностью и полузапретностью, так как нашему мальчику и его друзьям ясно, что ни священник, ни родители этого "сумбура вместо музыки" никак не одобрят. Школьники начинают следить за жизнью своих новых кумиров, они отращивают себе такие же причёски, они вырывают из журналов страницы с фотографиями знаменитостей, они увешивают стены своей комнаты красочными плакатами, отец, обнаруживший по доносу младшей сестрёнки всё это безобразие, с криком рвёт и топчет бумажное великолепие, лишь усиливая тайную, но уже неодолимую страсть. Школьники щеголяют невесть как ставшими им известными подробностями из жизни звёзд, в классе появляются свои мученники за идею, остракизму подвергаются те, кто ко всей этой чепухе равнодушен, мальчишки забывают и футболиста, и тореро, и Лолиту Торрес... Более того, поскольку они хотят знать, о чём там говорится в песенках, которые уже вовсю крутятся по радио, они начинают старательно переводить эти песенки со словарём, они, пыхтя, ХОТЯ ИХ НИКТО НЕ ЗАСТАВЛЯЕТ, учат английский, они начинают щеголять друг перед другом английскими словечками, они волей неволей впускают Англию в себя. Англия становится частью их испанского мира.

В Испании происходит ещё вчера неслыханное - появляется ИСПАНСКАЯ группа Los Bravos, которая выпускает сингл Black Is Black НА АНГЛИЙСКОМ ЯЗЫКЕ. И сингл этот расходится в ИСПАНИИ небывалым тиражом. Какая уж там Лолита Торрес... Black Is Black становится популярным в самой Англии и вновь возвращается в Испанию, раздутый уже до какой-то неимоверной величины. Музыка здесь опять же не при чём. Дело совсем в другом. В нашем случае речь уже заходит о такой штуке, как национальная гордость. Ну как же - сам старик Альбион нас заметил и благословил. Вот, правда, в гроб он не только не сходил, а и сходить не собирается...

Обращаю ваше внимание на тот незначительный факт, что каким-то образом так вышло, что испанцам вдруг стало дело до того, что о них думает туманный Альбион. Ещё вчера на думы британского Опанаса испанцам было плевать с высокой горки, а сегодня поди ж ты... Надо же... Как лестно узнать, что наши песни слушают в САМОМ ЛОНДОНЕ. И это, напомню, совершенно чуждая Англии страна где "бежит, звенит Гвадалквивир". Что уж говорить о культурно близкой Англии Америке, где, начиная с 1964 года вдруг выяснилось, что "если человек говорит с британским акцентом, то он тут же обретает некую ауру, а всё, им говоримое, наполняется особым смыслом..."?

Чужое культурное доминирование означает, что вы позволяете встроить себе в мозг некий slot. А потом "чужой" может засовывать в этот слот пластинку, скомканную газету, дискету, сиди, фильм, словом, любой носитель информации и ваш мозг будет эту информацию считывать. Причём абсолютно никакой роли не играет нравится ли вам эта информация или нет, любите лы вы музыку Битлз или вас от неё тошнит. "Нравится, не нравится, спи, моя красавица..." Слушайте музыку революции! Избавиться от этого можно лишь вырвав с мясом, с куском собственного мозга внедрённый туда слот чужой культуры.

Начиная с осени 1963 года культурной доминатрессой мира является старая и ох, какая недобрая Англия. Только Англия знает что и зачем она делает. У неё в руках оружие невообразимой силы. Да она этого особо и не скрывает:

I know how to hurt, I know how to heal.
I know what to show and what to conceal .

Booklet
Почитав отзывы на написанное я решил раздать слушателям программку к музыкальному произведению "Старая и недобрая Англия" в восьми частях с финалом для оркестра и детского хора.

Сразу же, чтобы снизить накал, я чистосердечно заявляю, что к творчеству обожаемых столь многими Битлз я совершенно равнодушен и, если уж вышло так, что кому-то показалось, будто в высказываниях моих по их адресу содержится что-то оскорбительное, то я имею сказать следующее: в своих музыкальных предпочтениях я не оригинален, мне чрезвычайно нравятся Шуберт и Вася Калинников. Тем, чьи чувства я ненароком задел, я разрешаю обругать Шуберта и мы будем квиты. Я за него заступаться не буду.

Ну, а теперь откроем музыкальную программку и попытаемся понять о чём, собственно, шла речь.

Я ожидал, что буду понят с полуслова, однако же с изумлением увидел, как некоторые товарищи грубыми мазками принялись набросывать мой портрет и портрет этот оказался портретом слепоглухонемого конспиролога. Ну, насчёт слепоглухоты я слабо посопротивляюсь - глухой-то я, может, и глухой, но вот глазком своим зорким по сторонам ещё зыркаю, зыркаю, но особо настаивать не буду - со стороны, как говорится, виднее. А вот с конспирологией давайте разбираться. Итак, была ли в шестидесятых революция? Была, дорогие. Бы-ла. Спорить с этим трудно. Я вот не поленился, потратил секунд двадцать жизни своей быстролетящей, ввёл в поиск на Yahoo волшебные словечки "cultural revolution sixties" и получил 296000 ссылок. Даже если учесть, что значительный процент ссылок отоношения к обсуждаемому нами не имеет, нам всё равно придётся признать, что в глазах Мира культурная революция шестидесятых является настолько общим местом, что я даже испытываю за своих оппонентов чувство неловкости. Обсуждать мы можем лишь следующее: была ли эта революция инициирована или же произошла спонтанно. Сама собою. "Лопнул гнойник". Поскольку некоторые особо нервные товарищи могут усмотреть в слове "гной" нечто кощунственное, я готов прибегнуть к другому сравнению - к эволюционному. Было человечество рыбой, беззвучно разевавшей рот, а стало земноводным и заквакало. Что заставило нашу рыбу вылезти на сушу? Что?

Обсуждаемые нами события ведь были чрезвычайно похожи на "всемирно-исторические" события 1917 года. Только революция 1917 года была социальной и имела своей целью изменить социальную картину мира, культурные изменения тогда в основном коснулись лишь России, и были они сопутствующим следствием революции социальной, а вот октябрьский культурный переворот 1963-го имел своей целью именно культуру и был "всемирно-историческим" именно в этом смысле. И победила эта революция во все-мирном масштабе. Что из этого воспоследует до сих пор неясно, ведь революция 63-го по историческим меркам произошла вчера. Мы ведь пока не знаем даже какой эффект окажет на жизнь человечества то, что мир называет Русской Революцией, что уж говорить о событиях, свидетелями которых были многие из читающих эти строки.

Ну, а теперь вернёмся к "разводке заговором". Если я сейчас тихонько, этак вполголоса, скажу, что Революция 1917 года в России - это событие стихийное, произошедшее само собой, "как сам собою вскрывается гнойник", то какой же взрыв глумливого хохота услышу я в ответ! Мне тут же ткнут в нос Ленина, Троцкого, "пломбированный вагон", Керенского, Гучкова, масонов, англичан, немецкий генштаб и прочая, и прочая, и прочая. "Мама родная..!" Но ТЕ ЖЕ САМЫЕ ЛЮДИ, стоит лишь сказать, что элементы заговора просматриваются и в событиях 1963 года, с пеной у рта принимаются доказывать ровно противоположное. Так дело не пойдёт. Или мы отказываемся от Conspiracy Theory напрочь, отбрасываем её, как инструмент негодный для познания окружающей нас реальности, или мы допускаем, что заговорам место в нашем несовершенном мире всё-таки есть. Или-или. Совместить в голове и то, и другое мне никак не удаётся. Я не обладаю присущей русской интеллигенции эластичностью ума, которая позволяет, когда то выгодно интеллигенции, считать что заговор есть, а когда невыгодно, что его нет. "И никогда не бывает!". А если бывает, то лишь в России. Заговор, скажем, "гэбухи" против интеллигенции. Ну или там заговор скинхедов известно против кого. Заговор на заговоре и заговором погоняет. В то время как в "Европах" заговоров не бывает "в принципе" и согласно тому же "принципу" "всё цивилизованное человечество" плавно эволюционирует в нужном направлении. Кому нужном и зачем нужном никогда не уточняется, но непременно в нужном. Эх, люди, люди...

Перевернём страничку и поговорим о Битлз. Речь не о том, хороша их музыка или плоха. Речь не о них самих. На мой взгляд они были совершенно заурядным ВИА, каких в то время в Англии был вагон и маленькая тележка. Введя в своё повествование Битлз я по мере малых своих сил лишь пытался показать, как работает машинка. Дело в том, что Битлз были превращены в феномен вследствие нехитрого трюка, когда на них был сфокусирован взгляд нации. Битлз оказались в круге света, зажжённом пятидесятью миллионами устремлённых на них глаз. Интересны отнюдь не они сами по себе, интересно как они там оказались. Все, ВСЕ, говорящие о Битлз не понимают, что они стали жертвой примитивнейшей манипуляции. Все, говорящие и пишущие о Битлз СЕГОДНЯ, не понимают, что они волей неволей опрокидывают в прошлое СЕГОДНЯШНЮЮ картину мира. Они УЖЕ знают о Битлз всё, они УЖЕ слушали все пластинки, что были выпущены Битлз в течение многих-многих лет, они УЖЕ знают официальную легендированную историю их жизни, они УЖЕ знают, что Битлз - это символ тех лет, Битлз УЖЕ вплетены в ткань их жизни. Битлз - это икона СЕГОДНЯШНЕГО мира. Это ни плохо, ни хорошо. Так же как ни плохи, ни хороши Битлз сами по себе. Хотя это и нелегко, хотя не все обладают необходимым воображением, но всё же попытайтесь проделать следующую вещь, попытайтесь взглянуть на ту ситуацию глазами ТЕХ людей, людей 60-х.

По мнению моих оппонентов, Битлз взлетели на вершину успеха исключительно благодаря собственной, не больше и не меньше, как ГЕНИАЛЬНОСТИ. Причём эта гениальность была очевидна окружающим, вплоть до некоей "фабричной девчонки". Ну что ж... Давайте-ка взглянем, как обстояло дело в действительности.

До того, как за Битлз взялся Джордж Мартин они были никем и ничем. В самом буквальном смысле. Несколько раз в месяц они играли в клубе "Пещера", который вообще-то поначалу был джазовым клубом. За вечер они получали 12 фунтов. Пятую часть этих денег они отдавали своему менеджеру Эпштейну, а остаток делили между собой. Негусто. Когда Эпштейн сунулся в EMI его спросили кому он уже давал записи Битлов на прослушку. "Всем" - ответил он. Почему Мартин заинтересовался Битлз, нам следовало бы спросить у него самого, но, боюсь, он нам не ответит. Замечу только, что их "гениальность" не имела к этому никакого отношения. Так же никакого отношения к этому не имели и их "композиторские" способности. Взятые Мартином одновременно с Битлз в Парлофон Gerry and the Pacemakers имели в своём репертуаре 250(!) песен. Если бы в раскрутку были пущены они, если бы Мартин поработал над ИХ песнями, то можно лишь догадываться какому количеству ИХ шедевров сегодня поражался бы мир. Когда Бест был заменён Ринго Старром, то местные поклонники Битлз устроили в "Пещере" бучу, в результате которой Харрисон получил фингал под глазом. Буча проходила под лозунгом "Best forever Ringo never". "Фабричные девчонки", наверное, были "глухими", ну или не понимали своего счастья. В феврале 1963 года, напомню, что к этому времени Битлз уже имели сингл, занявший первое место в чартах, Эпштейн нашёл выход на своего соплеменника Артура Хоуса, который занимался устройством гастролей тогдашних звёзд. Хоус отправил Битлз на первые в их жизни гастроли с некоей Хелен Шапиро, которая считалась звездой тогдашней английской эстрады. Первое выступление Битлзов в концертном зале и, как выразился Хоус, - failure. Он не выгнал их только потому, что еврей Хоус хорошо относился к еврею Эпштейну. Второе выступление и, по выражению того же Хоуса, - COMPLETE FAILURE. Дело не в том, что Битлз не встретили восторженного приёма, дело в том, что люди в зале молча сидели и терпеливо ждали, когда они отбудут номер и наконец выйдет великая Хелен Шапиро. На слушателей не действовали ни "драйв", ни "гениальная" игра Ринго Старра на барабанах. Летом 1963 года появились The Dave Clark Five и именно они считались в "тусовке" околомузыкальных менеджеров и продюсеров восходящими звёздами. Та же тусовка считала, что Битлз - отработанный материал и больше, чем на пару синглов их не хватит. И считалось так долгих два месяца, пока не произошли известные события в Палладиуме. ПОКА В ИГРУ НЕ ВСТУПИЛО ГОСУДАРСТВО. Между прочим, ещё в конце октября 1963 года, когда газетная свистопляска вокруг Битлз уже шла вовсю, Дейли Телеграф писала о том, что "в Ньюкасле случилась драка между подростками из-за билетов на концерт "поп группы Битлз". То есть ещё в конце октября газеты считали, что читателю нужно объяснять кто такие Битлз. Само по себе слово "Битлз" людям ничего не говорило. Пропагандой в головы методично вбивался гвоздь за гвоздём. Причём тут "гениальность"? По справедливости Битлз должны были бы называться George Martin and the Beatles. Мартин был человеком, который научил их петь и играть. Мартин был в их глазах Богом, именно так, с большой буквы. Богом, по контракту с которым они получали, страшно сказать, целый пенни с каждой проданной пластинки. По их понятиям это были невообразимые деньги. А уж когда они поехали на гастроли с Орбисоном и получали с концерта 1000 фунтов, они были готовы курить ему фимиам прямо на сцене.

Люди СЕГОДНЯ не понимают очевиднейшей вещи. В начавшейся осенью 1963 года культурной революции Битлз были использованы в качестве Ленина на броневике. И так же как в 1917, когда до июля на месте вождя будущей революции мог оказаться кто угодно (имя им легион!), так же и до осени 1963 на месте Битлз мог оказаться кто угодно. Судьбе в лице товарища Мартина было угодно, чтобы броневиком оказались Битлы. Вот и всё. В выстраиваемой тогда картине мира Битлы были самым легко заменяемым элементом. Предположим, что решение было принято в пользу Джерри и Иноходцев. Ведь НИЧЕГО БЫ НЕ ИЗМЕНИЛОСЬ. Случилось бы всё то же самое. В Швецию поехал бы Джерри, потом он же прокричал бы те же самые поносные слова в адрес матери и сестры королевы, отличительным визуальным штришком стала бы не причёска, а что-то другое, Джерри с братом были бы названы величайшими после Бетховена композиторами, подозреваю, что даже и пластинки мы бы слушали с теми же названиями, все эти "Револьверы" и "Резиновые Души". Словом, мы бы сегодня жили в точно таком же мире, что нас окружает. Была бы написана история шестидесятых, этакий краткий курс ЭТОЙ революции, и в этой истории ведь остались бы на своих местах все, абсолютно все. И Брайан Эпштейн и Джордж Мартин. Только слово Битлз было бы заменено на Джерри. И сегодня мои оппоненты с пылом убеждали бы меня в моей глухоте и что я не понимаю сам, какое счастье мне выпало - ведь я могу послушать барабанную партию, исполняемую САМИМ великим Фрэдом Мардсеном. Для того же, чтобы узнать кто такой Ринго Старр, мне пришлось бы заглянуть в толстую энциклопедию рок-музыки. А уж какие уничижительные эпитеты в его адрес я услышал бы от товарища Пробежего, мне даже страшно себе представить.

Слушайте музыку Революции! А кто её играет? Да какая в конце концов разница...

Старая и недобрая Англия" Finale. Andante maestoso
Революция, даже если она и называется красивым словом "культурная", ничем не отличается от любой другой революции. От некультурной. Ни от той, что "93-й год", ни от той, что "17-й". С помощью революций меняется среда, в которой мы живём. Вчера мы, идя домой, шагали по пыльному тротуару и дышали воздухом, а сегодня - раз!, и кто-то взорвал некую плотину, о существовании которой мы даже не подозревали. Вчера, когда мы ложились спать, за окном был привычный пейзаж. Скучный, постылый. "Глаза б мои его не видели..." А сегодня глянули - Боже! Вокруг простирается водная гладь. "Waterworld". Да как же мы жить-то будем? Да так как-то... Кто-то мутирует, жабры у себя отрастит, начнёт нырять за жемчугом, будет вздыхать о "былом", внучкам с перепонками между пальцами рассказывать как оно было "при проклятом совке", ну, а кто-то не сможет "вписаться в реформы", кто-то утонет. "And only bubbles coming up." Буль-буль-буль-бульк...

А вот тем, кто всё это благолепие устраивал, тем, кто обо всём знал заранее, им жабры не нужны. Они загодя, перемигнувшись, уже координатами таинственного острова обменялись, они и широту и долготу знают, им тайна двух океанов известна, и уж аквалангом каким-нибудь завалященьким они тоже обзавестись не забыли. "Ну, а вы тут того, побарахтайтесь... Быдло проклятое!"

Во всём этом великолепии есть лишь один малоприятный для "взрывников" штришок - дело в том, что как было справедливо подмечено, у революций есть свойство пожирать своих детей. И в этом смысле культурная революция тоже ничем не отличается от тех революций, где гильотина и прочие "средства социальной защиты". Любой революции нужны мученики, любое мало-мальски серьёзное дело должно быть спрыснуто кровью. Ну и в той истории, что мы вам рассказываем, без мучеников тоже не обошлось.

Comes Death, nothing can be done

С описываемых нами событий пройдёт сколько-то там лет и в 1980 году, в далёком Нью-Йорке, будет убит, не ледорубом, правда, а банальной "маслиной" Джон Леннон. Вообще-то в смерти этой ничего удивительного нет, Леннон всей своей жизнью напрашивался на неприятности. По духу он был истинным революционером. А если учесть его идиотские претензии на мессианство, то даже и удивительно, что он протянул так долго. Вот ведь ещё 29 июля 1966 года в Америке разразился скандал после того, как журнал Дэйтбук опубликовал реплику из интервью Леннона, которое тот дал в марте того же года лондонскому Ивнинг Стандарту. В интервью том Джон опрометчиво заявил, что Битлз "more popular than Jesus". В Америке разразилась буря. Песенки Битлз перестали крутить по радио, а в южных штатах кое-где были даже устроены аутодафе, где при стечении верующих сваленные в кучу пластинки Битлз публично сжигались. С одной стороны это было своеобразной рекламой, но с другой это грозило немедленно сказаться на доходах целой индустрии, в которую к тому времени превратился "проект Битлз" и Леннон немедленно принялся извиняться и объясняться, говоря, что он имел в виду не это, а вот то, но слово-то - не воробей. Между тем в той "social laboratory", коей, по мнению интеллектуалов, является Америка, всегда хватало всякой твари-по-паре, и среди этих тварей при случае или при необходимости с лёгкостью можно было найти парочку сумасшедших, так что заявление своё Леннон сделал явно не подумав. Думание вообще не было его сильной стороной и имел он обыкновение кроме опрометчивых высказываний совершать не менее опрометчивые поступки. Скажем, в апреле 1963 года, когда Битлз находились в самом-самом начале своей головокружительной карьеры, Леннон вдруг, под тем предлогом, что ему нужно отдохуть, бросил своих друзей и уехал с менеджером Битлз Брайаном Эпштейном на две недели в Испанию. Уехать куда бы то ни было вдвоём с Эпштейном, о гомосексуализме которого знали все окружающие, было в высшей степени неосторожным поступком. Репутации Леннона в "роктусовке" был нанесён невосполнимый ущерб. Маккартни с тонкой улыбкой разъяснял всем заинтересованным лицам, что, принося эту жертву, Леннон желает стать в глазах Эпштейна главным в четвёрке, желает стать тем человеком, с которым в первую очередь нужно вести обсуждение творческих вопросов. Через пару месяцев, на дне рождения Маккартни, диск-жокей из "Пещеры" Боб Вулер, повздорив с Ленноном, во всеулышание назвал того "проклятым педиком". Во вспыхнувшей потасовке Леннон вышел победителем и перепуганный до полусмерти Эпштейн отвёз помятого Вулера в ближайший госпиталь, попутно всучив ему двести фунтов во избежание скандала. Что же до знаменитого "мы более популярны, чем Иисус", то заявление это вряд ли было сюрпризом для людей, хорошо знавших Леннона, так как ещё за несколько лет до того Леннон, публично оскорбляя Клиффа Ричарда, кричал тому: "Bloody Christian!". Интересно, кем считал себя человек, пытавшийся обидеть другого словами "проклятый христианин"? Словом, смерть Джона Леннона вполне могла быть смертью эксцентричной знаменитости. Его кончина, объясняемая как смерть великого человека, павшего от руки психопата, желавшего в свою очередь стать великим, вполне вписывалась в революционный контекст шестидесятых. Человек жил как революционер и как революционер умер. Но вот смерть другого фигуранта в терминах "коней привередливых" описана быть никак не может. Речь о Брайане Эпштейне.

27 августа 1967 года Брайан Эпштейн был найден мёртвым в спальне собственного дома. Рядом с кроватью валялся пустой пузырёк от снотворного. Коронер, прибыший на место, по окончании осмотра заявил: "Самоубийство." Однако через несколько дней в официальном заключении о смерти, несмотря на то, что при вскрытии было обнаружено, что перед смертью Эпштейн принял "overdose" из снотворного, антидепрессанта и бромида, было написано, что "причиной смерти явился несчастный случай". Может быть и так. Человек нечаянно выпил пузырёк снотворного. С кем не бывает... Тем более, что товарищу Эпштейну это было нетрудно сделать - рядом с его кроватью было найдено семь пузырьков со снотворным и барбитуратами, восемь пузырьков стояло на полке в ванной комнате, и ещё два находились в его "дипломате". Но, воля ваша, а меня что-то беспокоит в этой картине, что-то в ней не так, какое-то внутреннее несоответствие, какая-то невыносимо фальшивая нота. Попробуем разобраться.

Человеку для того, чтобы посредством то ли самоубийства, то ли "несчастного случая", добровольно уйти из жизни, нужны ведь очень веские причины. Или, во всяком случае, причины, которые хотя бы в его глазах выглядят таковыми. Взглянем же на жизненные обстоятельства товарища Эпштейна. В 1967 году ему было 32 года, он был, как выражается официальный летописец житий Битлз Хантер Дэвис - "comletely happy and fulfilled", он был "good-looking", он был "charming", он был "popular" и, главное, он был "rich". Заметим, что слово "богатый" в данном случае не совсем верно отражает реальность, Брайан Эпштейн был миллионером в фунтах стерлингов, и это в те времена, когда купленный им роскошный дом в Кингсли Хилл стоил 25000 фунтов. Чтобы вернее понять кем был сын торговца мебелью и владелец магазина грампластинок до встречи с Джорджем Мартином и кем он стал, давайте представим себе следующую сценку, произошедшую в 1965 году. Брайан Эпштейн, сидя в кабинете своего оффиса в компании нескольких друзей и сотрудников, со смехом что-то рассказывает почтительно внимающим ему слушателям. В это время на столе одного из сотрудников звонит телефон. Звонят из Америки. Сотрудник говорит, что у мистера Эпштейна сейчас совещание и пусть звонящие изложат свою проблему ему. Проблема излагается. Оказывается, что звонят с американского телевидения, где снимается сериал с популярной тогда Люсиль Болл, и по сценарию рыжая Люсиль должна будет пройти по Пикадилли и на углу разминуться с Битлзами. Это всё. Как посмотрит мистер Эпштейн на возможность того, что сьёмочная группа вылетит в Англию и снимет этот крошечный эпизод? Сотрудник стучит в дверь кабинета, приоткрывает её и говорит: "Прошу прощения, но тут звонят из Америки и хотят то-то и то-то." "Не сейчас, - не поворачиваясь, недовольно говорит Брайан, - скажи им, что у меня важное совещание, пусть позвонят попозже." Сотрудник, вернувшись к телефону, передаёт им то, что ему поручено. Американцы настаивают, говоря, что дело срочное, что от Битлов не потребуется никаких усилий, что весь эпизод займёт меньше минуты и что они готовы заплатить сто тысяч долларов. Ошарашенный сотрудник вновь идёт в кабинет, извиняется и говорит: "Брайан, они хотят знать ответ прямо сейчас и они предлагают..." тут он пишет сумму на клочке бумаги и показывает Эпштейну. Тот взрывается: "Скажи им, чтобы они не трудились меня беспокоить. НЕТ, НЕТ, НЕТ, НЕТ!" Позже сотрудник, которого звали Дон Блэк, тараща глаза, говорил: "Он отказался от ста тысяч, как от чашки чая!"

Сто тысяч долларов во времена, когда дом в Америке стоил пятнадцать тысяч, а новая машина две, когда средний годовой доход на семью не превышал шести тысяч долларов, это более миллиона на сегодняшние деньги. За телевизионный эпизод менее минуты. В начале 1964-го, то-есть за год до этого, Эпштейн согласился, чтобы Битлз выступили на шоу Эда Салливэна за три с половиной тысячи долларов при том, что обычным гонораром у Эда были десять тысяч. Вот каким золотым мальчиком стал наш Брайан всего за год. Какой феерический взлёт от владельца магазина и "менеджера" никому не известной "вокальной группы", который в конце 1962 года на собственные деньги купил 10000 сорокапяток с "Love Me Do" с тем, чтобы поднять эту песенку в чартах, до нувориша, который щелчком, словно аристократ, сбрасывающий невесть как попавшую на лацкан его фрака соринку, отбрасывает сто тысяч долларов! И этот человек несчастлив? Да, говорят нам. Говорят, правда, сейчас, через сорок лет. Нам, потупя глазки и поджимая губки, печально сообщают, что Эпштейн был глубоко несчастным человеком, который страдал, будучи изгоем общества. И изгоем вдвойне, ибо был он евреем и гомосексуалистом. Ну что тут скажешь... Кому и когда мешало в Англии еврейство? Вот ведь оно ничуть не мешало Дику Джеймсу, ещё одному очень интересному персонажу в этой истории, может быть мы как-нибудь уделим и ему внимание, расскажем и о его участии в "проекте Битлз". А что до гомосексуализма, так в том сообществе, что называется английской "элитой", это скорее плюс, чем минус. Люди посерьёзнее приводят другую, но не менее несерьёзную причину. Дело в том, что в 1965 году четверка Битлз была награждена орденами MBE (Membership of the Most Excellent Order of the British Empire). Так вот нам говорят, что Эпштейн чувствовал себя глубоко униженным тем, что ему такой орден не дали (я не совсем понимаю на чём зиждились его претензии, даже если таковые у него и были!). И якобы последней каплей было то, что в то время как он сидел с очередным подругом в каком-то дорогом ресторане, сидевший там же некий известный актёр сказал вполголоса, но достаточно громко для того, чтобы быть услышанным товарищем Эпштейном: "Этот козёл не смог получить даже MBE." И якобы после этого он впал в такую депрессию, что немедленно поехал домой и там по рассеянности выпил горсть снотворных таблеток. Экие пошлые сказки... Человек добился того, что сбылись его самые фантастические мечты, вчерашний "владелец магазина" стал очень богатым человеком и, что не менее, а может быть и более важно, учитывая его "нетрадиционную ориентацию", он получил возможность воплотить в жизнь свои самые смелые мечты и в этой области. А потом вдруг покончил с собой из-за какого-то ордена. Я думаю, что причина его смерти гораздо более прозаична. Дело в том, что у товарища Эпштейна кроме чуткого носа был ещё и длинный язык. Вот, скажем, в начале 1963 года, когда, напомню, Битлз только что выпустили свой второй сингл и были "my name is Nobody", брат Эпштейна, Клайв (после смерти Брайана он попытался заменить покойного на посту менеджера Битлз, но шапка оказалась не по Сеньке), с хохотом крутя у виска пальцем, говорил матери: "Брайан говорит, что в стране будет культ этих парней." Заметим, что Эпштейн употребляет слово "культ" в то время, когда в стране под названием Англия не существовало культа кого бы то ни было. Ну, может быть кроме королевы. Да и то с большой натяжкой. Говорить же о культе применительно к каким-то эстрадным певцам было просто абсурдно. Гораздо проще предположить, что, начав крутиться рядом с Джорджем Мартином, Эпштейн услышал звон, и, услышав, принялся звонить сам. Ну и в конце концов дозвонился. Это сейчас мы можем строить любые предположения, заниматься конспирологическими выкладками, а тогда ведь шла революция. "Слушайте поступь революции!" И шла она на полном серьёзе, давя ногами зазевавшихся. А Брайан Эпштейн просто по роду своих занятий должен был знать очень, о-о-очень много о делах, варившихся на этой кухне. Он ведь стоял у истоков культурной революции, той самой, что пожирает своих детей.