Седьмой десяток лет на данном свете.
При мне посередине площадей
живых за шею вешали людей,
пускай плохих, но там же были дети!
Вот здесь кино, а здесь они висят,
качаются — и в публике смеются.
Вот всё по части детства и уютца.
Багровый внук, вот твой вишнёвый сад.
Ещё я помню трёх богатырей,
у них под сапогами мелкий шибздик
канючит, корчась: «Хлопцы, вы ошиблись!
Ребята, вы чего — я не еврей».
Он не еврей? Подымем, отряхнём.
Кило муки давали в одни руки,
и с ночи ждут пещерные старухи,
когда откроет двери Гастроном.
Был как бы мир, и я в нём как бы жил
с мешком муки халдейского помола,
мне в ноздри бил горелый Комбижир,
немытые подмышки Комсомола.
Я как бы жил — ел, пил, шёл погулять
и в узком переулке встретил Сфинкса,
в его гранитном рту сверкала фикса,
загадка начиналась словом «блядь».
Разгадка начиналась словом «Н-на!» —
и враз из глаз, искристо-длиннохвосты,
посыпались сверкающие звёзды,
и путеводной сделалась одна.

Лев Лосев