«Бей, барабан, не молчи
В черной холодной ночи…»
– Хватит с меня черной ночи, – сказал Муми-тролль.
Ночь все не кончалась и не кончалась. На снегу залегли тяжелые синие тени, и казалось, что в них поселились свои, зимние жители. Деревья стояли недвижно даже на сильном зимнем ветру. В темном небе висела бахрома полярного сияния, колючие звезды пробивались сквозь облака, и самая яркая звезда точно в центре манила и манила к себе. Муми-тролль приподнял голову, всматриваясь в небеса.
«К нам, одинокие, грустные,
К нам, в темноте заплутавшие…»
Звезда сияла, как маяк на дальнем острове, и Муми-троллю жгуче захотелось выйти из дому и идти туда, куда она указывает. Он даже начал подыскивать себе шапчонку и шарф, но вовремя одумался.
А вдруг он не успеет вернуться к пробуждению Муми-мамы? Она же будет волноваться.
Вскоре Муми-тролль уже выбросил из головы звезду с ее таинственным зовом, потому что обнаружил исчезновение старой садовой скамейки и нескольких мешков торфа из дровяного сарая, а пойдя по следам – Туу-Тикки, которая как раз складывала из всего этого, а еще из веток, хвороста и всякого хлама огромный костер.
– Мне грустно, – пожаловался Муми-тролль. – Когда уже солнце вернется?
– Вот зажжем большой зимний костер, – ответила Туу-Тикки, – а потом ты получишь свое солнце. Сегодня особенный день!
День и правда был особенным. Какие-то незнакомые Муми-троллю существа тащили вязанки хвороста, плавник с берега моря, обломки разбитых бочек, скамеек и ящиков. Малышка Мю притащила картонную коробку и весело шутила, что вот-вот они спалят весь лунный свет. И вот, наконец, Туу-Тикки зажгла костер.
– «Всех наш костер обогреет,
Грусть и тревогу развеет,
Пламя поярче раздуем,
Машем хвостами, танцуем!», – пела она.
Огонь горел яростно и самозабвенно; багровые языки пламени взмыли вверх с ревом и шипением, на ветру становясь оранжевыми. Черные крылатые существа парили над костром, жуткие тени кружились вокруг, не выходя на свет, а на свету приплясывали в хороводе Муми-тролль, Туу-Тикки, малышка Мю и какие-то незнакомые крошки. Мышки-невидимки завели неистовую плясовую на своих флейтах…
А вверху все так же горела яркая звезда, указывая точно на север.
За танцами Туу-Тикки и другие не забывали подбрасывать хворост и ветки в костер. Это чтобы Солнце нас не забывало, думал Муми-тролль. Чтобы оно сумело найти сюда дорогу по весне. Гори ярче, огонь, пока Солнце не появится снова! Он не замечал, что выкрикивает эти слова вслух, но все шумели, топотали и распевали песни, поэтому никто его толком не расслышал…
Кроме Морры.
Огромная, неуклюжая, она вышла на лед, когда ее никто не ждал. В ее холодных серых глазах отражалось пламя костра и танцующие силуэты; все замерли, а мышки-невидимки опустили флейты. И тогда Морра важно подошла к костру и уселась на него.
Послышалось шипение, как если бы на костер обрушился целый сугроб снега, клубы пара, замерзая на лету, поднялись над Моррой и окутали ее.
– Что ты натворила! – воскликнул Муми-тролль, чуть не плача. – Ты погасила солнце!
– Солнце? – озадаченно переспросила Морра.
– Это всего лишь костер, – заверила Туу-Тикки. – С солнцем ничего не случится. Оно все равно встанет, горит костер или нет. А Морра… она только хотела согреться.
Морра слезла с костра, потом наклонилась к керосиновой лампе – та тоже погасла. И тогда Морра уставилась прямо на Муми-тролля.
– Этот костер, – глухим и холодным голосом сказала она, – не для солнца. Ты слышал зов.
Она соскользнула на лед, одинокая и серая, а затем и вовсе скрылась в темноте. Муми-тролль опустил голову. Ему хотелось плакать.
– Какой зов? – полюбопытствовала малышка Мю, но Муми-тролль ничего ей не ответил.
С утра Муми-тролль готовился встречать солнце. Он даже украсил уши золотыми лентами, которые нашел в коробке у мамы. Но солнце все не вставало и не вставало. Горизонт затянуло тягостными и мрачными тучами, и лишь слабые отблески на востоке пробивались через них. А звезды лишь немного потускнели, но их было видно – особенно ту, самую яркую. Муми-тролль поднял лапу и погрозил ей кулаком.
И вдруг воздух потемнел. Стало ясно, что солнце все-таки выглянуло – и исчезло.
И снова Муми-тролль услышал далекий и тихий, словно на краю слышимости, голос: «К нам, одинокие, грустные…»
Внезапно он понял, о чем говорила Морра. Зов, кто бы ни издавал его, слышал не только он. На снегу вдали отчетливо выделялась черная точка. Какое-то существо ползло в Муми-дален, ползло и падало, обессилев. Муми-тролль сперва подумал, что ему почудилось. Но голосок малышки Мю вывел его из задумчивости:
– Смотри, кто-то идет к нам! Ой, упал! Пошли, посмотрим!
– Идемте, – сказала Туу-Тикки, взяв снежный фонарь. – Только закутайтесь, очень холодно.
Они шли не один час. В призрачных отблесках полярного сияния под лучами звезд расстояния скрадывались, и черная точка очень долго не становилась ничем, кроме точки. А когда Муми-тролль и Туу-Тикки все-таки добрались, выяснилось, что это песик. Маленький песик в шерстяной шапчонке, надвинутой на глаза.
Его тело совсем застыло, но мышки-невидимки – они, оказывается, тоже увязались за Туу-Тикки – принялись растирать его снегом, и мало-помалу песик задышал, а потом и смог подняться.
Он рассказал, что его зовут Юнк и что он пришел, потому что его кто-то звал. Звал, утверждая, что он должен идти на север.
– Мы едим уху, – сказала Туу-Тикки.
– И у нас в погребе есть варенье, – добавила малышка Мю.
– Я, между прочим, стерегу имущество мамы и папы, – проворчал Муми-тролль, но он и сам хотел пригласить этого озябшего песика в гости.
– Нет, – ответил Юнк. – Я должен идти. Я слышал зов, неужели вы его не слышите? Значит, зовут только меня.
С трудом Муми-троллю удалось уговорить его хотя бы зайти и обогреться. Юнк выглядел невероятно исхудавшим, измученным и слабым.
На следующий день поднялась метель. Юнк метался по дому, повторяя «идти, я должен идти», но понятно было, что никто его в такую погоду не отпустит. Небо заволоклось тяжкими тучами, но даже сквозь их плотную пелену горела звезда, и Муми-тролль отчетливо услышал: «К нам, в темноте заплутавшие, бей, барабан, не молчи в черной холодной ночи!»
– Глядите-ка, – воскликнула малышка Мю, которая не отлипала от окна, пытаясь дыханием вытаять в морозных узорах «глазки», – к нам еще кто-то идет!
Туу-Тикки и Муми-тролль переглянулись.
Они вышли в сад, выкорчевали еще пару скамеек и с трудом разожгли костер. «Мы с папой сделаем новые, – подумал Муми-тролль, – а наш костер послужит маяком тем, кто там, в метели…»
– Э-ге-гей! – на всякий случай крикнул он. Порыв ветра подхватил его голос, закружил в вихре снежинок и унес, и никто не отозвался – только рев бури и далекий тоскливый вой расслышал Муми-тролль, прежде чем Туу-Тикки втолкнула его в дом.
Когда буря улеглась, они зажгли факелы, которые соорудила Туу-Тикки, снова вышли. Стало немного теплее, как и должно быть после снегопада – так сказала Туу-Тикки. Юнка пришлось запереть в комнате, потому что он порывался уходить, скулил и всхлипывал.
– Да кто его звал? – удивлялся Муми-тролль. – И что там, на севере?
– Не знаю, но сейчас ему очень опасно уходить, – сказала Туу-Тикки.
– Он превратится в ледышку с тонкой шерсткой и хвостиком! – заорала малышка Мю.
И вдруг Муми-тролль замер.
Огромные существа, которых он до сих пор видел лишь на картинках в книжках, скользили вокруг. Глаза их горели холодными желто-зелеными огоньками. Муми-тролль задрожал от страха: он понял, кто это такие.
Он только не догадывался, что они могут быть такими огромными.
Существа эти были самой ночью, и они пятились от огня факелов, но Муми-тролль откуда-то знал: стоит факелам погаснуть, и гибель станет неминуема.
– Не стоит нам задерживаться, – сказала Туу-Тикки, словно догадавшись, о чем он думает. – С волками шутки плохи. Если кто-то и шел к нам…
– Смотрите! – перебила малышка Мю.
Она подбежала к какому-то красноватому холмику и начала свободным концом факела разгребать снег.
Из-под снега высовывались торчащие сломанные кости, клочья окровавленного меха, огрызки мяса, а потом и скользкие беловатые змеи, и Муми-тролль не мог понять, откуда здесь змеи и мясо…
– Кто-то шел к нам и замерз. А волки сожрали тело, – сказала опечаленная Туу-Тикки. – И мы не сможем даже похоронить то, что осталось.
Удрученные, они возвратились домой. Юнк начал было их расспрашивать, но рассказывать об увиденном захотелось только малышке Мю. Почему-то Юнк пришел в восторг.
– Волки! – закричал он. – Это же моя родня! Это они звали меня!
– Стой, – твердо сказала Туу-Тикки. – Ты не должен сейчас выбираться из дому. Очень холодно, а твоя шерстка совсем не греет…
– Но это же моя родня, и я тут по их приглашению…
– Прекрати! – рявкнула малышка Мю.
Холод по-прежнему сковывал Муми-дален; они вышли, сложили новый костер, пожертвовав еще одной скамьей и мешком торфа, немного половили рыбу, немного покатались на коньках, сложили снежный фонарь и вернулись в дом, и снова Муми-тролль видел через окно, к которому малышка Мю приложила серебряный поднос, что какие-то черные точки шествуют по бесконечным снежным просторам.
Черные точки наверняка заметили костер. Но кто бы это ни был – они не стали заходить. Существа ползли по снегу вдалеке без цели и смысла, с каким-то одержимым упорством, и вдруг Муми-троллю почудилось что-то знакомое в одном из темных силуэтов.
«К нам, одинокие, грустные…»
– Они идут, – сказал Юнк за спиной. – Их тоже зовут. Странно, что у них общего с моими родственниками? Но они идут, а я остался. Это так невежливо! Может быть, я пойду?
– Не смей! – завизжала малышка Мю, которую Юнк бесил все больше. – Иди и лопай варенье!
Муми-тролль неожиданно для самого себя предложил Туу-Тикки наведаться к соседям. Та пожала плечами, достала свитер потеплее и пошла.
Соседи их жили немного южнее, но ни крохи тепла это не прибавляло. Все замело снегом, и отыскать дорожку к домам Филифьонки, Гафсы или Хомсы было не так-то просто. Но вот и дом Гафсы. Муми-тролль ожидал, что в нем все спят, Туу-Тикки полагала, что в нем должны светиться окна, однако и окна, и двери оказались открыты. Малышка Мю с визгом влетела в дом и тут же выбежала, сильно удивленная.
– У них там все вывернуто из шкафов, и жратва стоит, брошенная, прямо на плите! В кастрюле все сгорело и заиндевело! Их приготовили и слопали волки! – горланила она.
– Волки не умеют готовить, – не согласилась Туу-Тикки.
Та же картина ждала их в доме Хомсы. И тогда Муми-тролль понял, кого напоминал ему один из уходящих силуэтов.
Наступила полночь. Спать никому не хотелось, хотя усталость клонила головы книзу. Малышка Мю снова возилась, нагревая серебряный поднос у котла парового отопления и прикладывая к окнам. В окнах виднелось одно и то же – вечно изменчивое полярное сияние, колючие звезды, белоснежные равнины и холмы, черные метки кустов, деревьев и еще чего-то на белом фоне – и яркая звезда точно в центре неба. Юнк вертелся, не в силах успокоиться.
«К нам, одинокие…»
Муми-тролль тряхнул головой, чтобы прогнать навязчивый зов.
И вдруг он заметил, что черные пятнышки неподалеку на снегу – это засыпанные снегом тела каких-то зверюшек, и еще вчера их там не было.
Внезапно другие черные силуэты помчались к неподвижным. До них было рукой подать, и Муми-тролль с ужасом понял, что все происходит прямо за их оградой.
– Волки! – застонал Юнк. – Это они! Мои родственники! Пустите, пустите меня к ним! Неужели вы не слышите, как они поют мне: «К нам, одинокие, грустные, бей, барабан, не молчи»?
– Волки знать не знают о барабанах, – осадила его Туу-Тикки. – Это чужая песня.
Волки выкапывали из-под снега наполовину занесенные тела. Муми-тролль узнал длинную мордочку Филифьонки, тощую фигуру Гафсы, массивного Хемуля… Все они безжизненно обвисали в волчьих зубах, чтобы тут же оказаться брошенными на плотный снег.
Окно быстро затягивалось льдом, и Муми-тролль уверял себя, что не видел, не видел, не видел, как волки разрывают тела. Как отламывают остекленевшие от холода лапы. Как сдирают зубами куртки. Как роются в животах, надрывая их и вытаскивая изнутри те самые беловатые змеи…
Туу-Тикки стащила его с подоконника и хлопнула по плечу, пытаясь привести в себя. Но пока она возилась с Муми-троллем, Юнк вырвался из рук малышки Мю и бросился наружу. Дверь они закрыть забыли, и теперь она хлопала на ветру, пока Юнк бежал к волкам.
Но волки уже закончили свое страшное пиршество и уходили вдаль. А Юнк… Юнк внезапно остановился, взвыл и побежал в совсем другом направлении, не за волками.
Муми-тролль знал, куда он бежит.
Туда, куда зовет его самого яркая звезда в центре неба, – на север.
Туда же, куда уходили, да так и не ушли погибшие Хомса, Хемуль, Гафса, Филифьонка.
Они, должно быть, легко оделись, размышлял Муми-тролль. Мне следует взять теплую курточку, шарф и раздобыть сапоги, моей шерстки недостаточно. И да, какую-нибудь палку…
Нет, в отчаянии подумал Муми-тролль. Какая еще палка? Зачем? Я должен оставаться здесь и сторожить дом! Охранять папу и маму, защищать глупую малышку Мю, болтать с Туу-Тикки и ее невидимыми мышками! Мало ли что она поет!
Мало ли что она зовет меня…
Мало ли что ноги сами выносят за дверь – и на север, туда, куда манит и манит зов Полярной звезды…