Название: Героев не выбирают
Канон: The Elder Scrolls: Skyrim
Пейринг/Персонажи: фем!Довакин, Одавинг

— О! Да! Винг!
Ту’ум расколол холодное небо, полное стылых ветров.
— О… Да… Ви-и-и-нг!
Обрывки облаков рассеялись; под крыльями стали видны горные пики, сосны и подернутые льдом озера, над которыми нависали причудливые скалы. Одна из «скал» вдруг ожила, оттолкнулась лапами от насеста — большого валуна — и взмыла вверх, на ходу разворачивая крылья; Одавинг покосился на нее, но то была всего лишь орлица.
Он поймал гигантскими багровыми крыльями восходящие потоки воздуха, нагретые у земли; в них можно было парить часами, но сейчас следовало торопиться: его еще ни разу не звали с таким отчаянием и страхом. «Что же могло случиться? Дракон покрупнее?»
Его маленький друг дова, по совести, мог попасть в передрягу, которую герои древности могли вовсе не заметить — но для него, точнее, для нее она стала бы смертельной. Самого Одавинга она обвела вокруг пальца с помощью хитрости, но для героя хитрость — не первостепенное качество, а больше ничего у маленькой дова и не было.
Кто, какой глупец выбрал ее в герои? Неужели род людской так измельчал, что в нем не нашлось настоящих, могучих Драконорожденных?
Под крыльями проносились горные хребты, селения, в которых панически бегали люди, заметившие силуэт дракона в небесах, леса, речьи… Наконец Одавинг заметил следы недавно сошедшей лавины.
Если маленькая дова попала под эту лавину, ему здесь делать нечего. Масса снега, переломавшая многовековые ели и стронувшая с места огромные куски камня, наверняка размолола слабое человеческое тело в фарш. Одавинг покружил над исковерканным склоном — недолго, так, для очистки совести — и вдруг заметил два тела.
Лошадь.
Человек.
Лошадь, судя по расплывшемуся под ней пятну крови и неестественной позе, было уже не спасти. Но человек казался относительно целым. Одавинг спикировал вниз и зарычал от досады.
Он подул на нее. Потом набрал в пасть снега и выплюнул растопленный ей в лицо. Наконец, она открыла глаза и чихнула.
— Одавинг! Дружище! Ты прилетел!
— Прилетел, прилетел, — проворчал дракон, пытаясь понять, что чувствует. «Я о ней… беспокоился?»
Довакин села, ощупывая руки, ноги и бока.
— Ну, мне и досталось, — сообщила она. — Хорошо, что только краем зацепило… А где моя лошадка?
— Мертва, — кратко оповестил Одавинг.
Губы Довакина немедленно разъехались, глаза наполнились слезами, она обхватила его за шею и расплакалась.
— Моя лошадка, — рыдала она.
— Помолчи, — рассердился Одавинг. — Глупая девчонка! Что ты здесь делала?
— Полегче, — Довакин вытерла нос рукавом. — Мне такого даже Партурнакс не говорил!
— Вот и зови в следующий раз своего Партурнакса…
— Не буду, — призналась Довакин. — Он ругаться начнет.
Он продолжал требовательно смотреть на нее, и она пустилась в объяснения:
— Ну, понимаешь, я же теперь вроде как герой, а всем нужна помощь именно от героя. Например, Даника Свет Весны просила наведаться в рощу Кинарет, ей там нужно какое-то древо вылечить. Или вот просили слетать на Солстхейм…
— На Солстхейм не полечу, — предупредил Одавинг.
— Ну и пожалуйста! Сама справлюсь.
Она поднялась; ее все еще пошатывало, и Одавинг заметил, что она прихрамывает. Обшарила мертвую лошадь, порылась в снегу, откопав еще одну сумку.
— Одавинг, — сказала она, — раз лошадка умерла, ты… в общем, если хочешь, съешь ее.
— Без твоего разрешения я бы об этом не догадался, маленькая дова, — хмыкнул Одавинг.
— Я же тебе говорила: меня зовут Сигрид.
— Какая разница? Вы, смертные, так быстро сменяете друг друга…
— Не ври. Ты отлично знаешь, что разница есть.
Она взвалила сумки на плечи, охнув от боли — видно, ей все же изрядно досталось под лавиной. Одавинг подставил ей крыло:
— Залезай. Раз уж я не унес тебя от лавины, то хотя бы перенесу через этот хребет…
— Спасибо! — Сигрид поцеловала его в шипастую морду. Он поморщился и переспросил, хотя и знал, что этого не следовало делать:
— Ты справишься? Маленькая дова, ты сможешь спасти и защитить всех, кто просит тебя об этом?
— Откуда я знаю, — откровенно ответила Сигрид. — Надеюсь, что да. Какой у меня выбор? Если подумать, в Скайриме и героев-то больше нет — только я.
Он снова поймал восходящие потоки воздуха. Взлетел, ринулся сначала вниз по очень крутой дуге, потом вверх — услышал, как Сигрид на его спине визжит от удовольствия… Под крыльями проплывали огромные сосны и ели, уцелевшие после лавины, потом — безжизненные заснеженные пики, царство льда и камня, после них — поросшие лесом склоны. Вот и деревня.
— О, — воскликнула Сигрид, — где-то тут я должна найти караван каджитов!
— И?
— Отправлюсь с ними, — пояснила она. — Все, Одавинг, спасибо тебе! Дальше лететь не надо, а то ты всех до смерти напугаешь.
Он снизился, нашел относительно ровное место, завис в паре локтей от земли, пока Сигрид спрыгивала на землю и стаскивала свои пожитки.
У драконов не бывало детенышей. Сигрид одно время все расспрашивала его, есть ли у него драконята и где они их высиживают. Но драконы — не птицы. Все, что знал Одавинг, это то, что детеныши не должны сражаться. Они слабые, неумелые — даже подрощенные, как Сигрид.
Но время, в которое стать героем, не выбирают. Это обстоятельства выбирают тебя, а не ты их. И единственное, что мог сделать Одавинг, — это откликаться на зов маленькой дова всякий раз, как она встрянет в очередную смертельную передрягу, и летать где-нибудь не очень далеко, чтобы успеть вовремя, даже если она его не позовет.
Особенно если не позовет.