Двадцать лет назад я был подростком, меня только выперли из колледжа, потому что я не мог совмещать его с работой, и я ночами сидел и писал на заказ статьи (не так чтобы плохо зарабатывал кстати) а днём спал, питаясь в основном пиццей и пивом. При этом дома всегда ходил в огромном безразмерным халате, а на улице в таком же огромном безразмерным кожаном плаще по примеру Матрицы, которая только вышла.

Однажды я полупроснулся утром и обнаружил в складках халата крошечного котенка, не знаю сколько дней от роду - немного. Это выглядело, будто котенок сам материализовался в халате, на самом деле его привезли родители и оставили мне, потому что все разъехались по работам и учебам, я же был удаленщиком задолго до того как это стало модно.

Котенок чувствовал себя в халате как дома. Фактически первые лет десять жизни он ночевал сначала в моем халате, а потом на столе под лампочкой у компьютера, где было тепло и легко его гладить.

Котенок превратился в красивейшую сиамскую кошечку, и в этой кошечку обитало зло. У нее были огромные когти, которые всегда были выдвинуты (поэтому она всегда цокала при ходьбе этими когтями) и она знала как их применить с максимальным эффектом. Любая рана на мне заживает в полдня, и мои руки были исполосованы каждый день, как у школьницы-эмо.

У кошки было несколько имён, одно ей дал я, другое мама, третье брат. Она не откликалась ни на какое, совершенно намеренно. Более того, если она понимала что кто-то что-то от нее хочет - она делала все возможное чтобы он этого не получил. Все что она делала было наградой для презренных человеков, которую они должны заслужить.

Она очень редко подавала голос, считая это выше своего достоинства, если ей что-то не нравилось - она предпочитала молча насрать. Обычно не сразу, потому что месть должна была созреть и настояться в ее черной сиамской душе.

В семье один ранг у нее занимал я, потому что я был ее безусловным поклонником и она позволяла мне делать себя объектом поклонения.
Остальные были просто рабами недостойными взгляда. Кое кого она не любила всегда и по умолчанию просто так, и вредила ему просто за факт существования. Остальным по настроению.

Развлекалась она охотой на людей, поэтому если раб шел по коридору издавая слишком заметное шуршание - с хорошей вероятностью ему в любую часть тела могли впиться длиннющие когти.

Безусловным наместником дьявола на земле она не была только когда спала.

Все это продолжалось, пока я не уехал, и не вернулся через пять лет. В пятнадцать она была уже престарелой кошечкой, унижать людей ей уже было скучно, она ещё могла поиграть, но в основном занималась сном и жратвой. При этом была страшно привередливой, ела один вид одного корма, только свежий и чуть чуть и никогда не демонстрировала рабам чувство голода. На глазах низших тварей она могла съесть кусочек с видом "ну ладно, сойдёт", а если рабы заставили доминатрикс поголодаться - их ждала кара.
К старости она уже жалась ко всей семье, огонь презрения в ней чуть тлел. Я думал что больше уже ее не увижу.

Когда я писал "Маленькую мисс президент" - злая колдунья в книге, превращенная в кошку, максимально списана с реальной.

Второй раз я вернулся во время ковида, ей было семнадцать, кошечка отощала, и я уже писал как бегал с ней по ветеринарам и вкалывал раствор (за два месяца я обучился управляться со шприцами, что ранее даже в страшном сне представить не мог). Почки у нее были на последнем издыхании, я был полностью убежден что она загнётся сразу после моего отъезда, и главное что я хотел - чтобы не увидеть как она умирает, не видеть страданий, не видеть как отказывают органы, оказаться в это время как можно дальше.

Сейчас я все ещё удаленщик, когда это уже модно. Все так же пишу тексты по ночам (спасибо сбитому с февраля режиму). Конечно это больше не статьи, а менеджерская и юридическая хрень, таблицы, письма, тз, фидбек, документация. Она услыхала с каждым днём, все хуже ходила, стала почти невесомой, меньше килограмма, потом отказали задние лапы, перестала пить, этой ночью уже не могла даже подняться, не уверен что узнавала меня в последние дни. Она металась между гордостью, не позволяющей показать жалким кожанным мешкам слабость госпожи - и тогда уползала в темный угол, и страхом умереть в одиночестве - и тогда выбиралась и принималась пищать, потому что толком мяукать сил не было.
Полупроснувшись сегодня, я понял что кошечки рядом больше нет, есть маленькое тело с остекленевшими глазами, лежащее на подушке у моего бока, не потерявшее красоты и достоинства даже после смерти, мне почему-то было стрёмно даже его коснуться, казалось я что-то разрушу. Она исчезла так же как и материализовалась.

Надеюсь маленький грустный монстрик будет счастлив в роли королевы ада.