"Многие современные идеи секулярного мира имеют теологические корни. Одной из таких идей, выражающих свое теологическое содержание совершенно явно, является концепция супергероизма и супергероев, которая через американскую культуру вошла в литературу, кино, изобразительное искусство многих стран мира. Эта концепция восходит к протестантскому учению о Невидимой Церкви, которое возникло в XVI веке, в работах Жана Кальвина.

Основывается это учение на идее предопределения. Все очень логично, рассудочно и неопровержимо. Бог всемогущ и всеведущ. Раз он всеведущ, значит, еще до падения Адама и Евы он знал, кто из наших современников спасется, а кто попадет в ад. Бог всемогущ, и раз не предотвратил этого, значит, он этого не хочет. Бог также не меняет своих решений, потому что всегда знает как лучше и поступает соответственно. Отсюда следует, что обреченные аду обречены на это по воле Божьей и ничего с этим поделать не могут. Отсюда же следует, что обреченные раю также обречены на это по воле Божьей и также ничего с этим поделать не могут.

Из этих полутора простых мыслей, если их додумать до логического конца, получается концепция Невидимой Церкви. Среди обычных людей, большинства, обреченных на гибель, живут и действуют немногие избранные, которые спасутся. Среди всех христиан - видимой церкви, они составляют церковь невидимую.

По каким критериям отличить избранных? Кальвин честно отвечал, что не знает, и узнают люди об этом только на Страшном Суде. Однако его последователей такой ответ не устроил, они хотели знать прямо сейчас и ввели множество остроумных критериев, позволяющих заглянуть в эти тайны уже при жизни. Самое важное в данной теме, что эти критерии не имеют никакой связи с христианской моралью, как и следует из изложенного в предыдущем абзаце.

Разные протестантские секты выдвигают разные критерии разделения людей, но сам принцип разделения не отвергает никто. Два самых распространенных критерия таковы: чувство избранности и жизненный успех. Вот так просто. Что такое народ, одержимый чувством избранности и ставящий себя вне морали, мы хорошо знаем из истории двадцатого века. Деление людей на успешных и неуспешных в протестантских странах имеет явный религиозный подтекст. Страх оказаться лузером имеет религиозную природу и не корректируется рационально.

Разумеется, такая краеугольная концепция не могла не повлиять на западную массовую культуру. Отметим еще раз ее основные признаки:
- люди делятся на избранное меньшинство и всех остальных;
- избранные состоят в особых отношениях с Господом (или мистическим миром в широком смысле слова);
- критерий разделения не имеет отношения к морали и вообще недоступен нашему пониманию (как сказал Лютер, та сторона поступка, по которой о нем судим мы, никогда не бывает той его стороной, по которой о нем судит Бог).

Самый яркий пример воплощения идеи Невидимой Церкви в искусстве - «Люди в черном». Все основные признаки налицо. Церковь реально невидимая: вспомним, как с экрана стирается имя, герой надевает черный костюм под слова за кадром «тебя больше нет, тебя никто не знает», и такой ценой оказывается в команде избранных, которые общаются с внеземными силами и пасут подопечных, которым нельзя открывать правду, чтобы не сошли с ума.

Концепция Невидимой Церкви нашла отражение еще в одном западном культурном феномене, а именно в представлении о супергероях.

Не будет преувеличением сказать, что это чуть ли не сквозная тема западного масскульта. Супермен, Бэтмен, Баффи - все они демонстрируют отличительные черты мифа: представители избранного меньшинства, которое стоит в особых отношениях к мистическому миру, резко отделено от простого народа по сути, но внешне супергерои - такие, как все. Супергерои не раскрывают себя и свои подвиги, супергерои должны прятаться, сливаться с толпой, не дать никому заподозрить, что они не такие (Суперсемейка сюда же). Это воплощение художественными средствами представления о невидимости церкви. Обратим внимание на разительный контраст с допротестантскими сказками всех времен и народов.

В обычных сказках подвиг не бывает тайным. Герой может какое-то время скрывать свое имя, но не сам подвиг. Змей Горыныч разоряет поля и ворует людей открыто. Убив Змея Горыныча, никто не стремится выдать это за естественное происшествие. Победив дракона, герой женится на красавице и становится царем – подвиг вознаграждается открыто, в мире дневного света и повседневной реальности. У обычных людей хватает смелости не свихнуться от ужаса зная, что дракон разоряет их селения, хватает ума понять героизм их защитника, и хватает правильного взгляда на вещи, чтобы вознаградить героя за подвиг высшим местом в социальной иерархии.

Итак, в народной сказке героизм вписан в структуру общества. Все основные моменты, необходимые для включения подвига и героя в социум, ясно очерчены, хорошо разработаны и доступно изложены. Не то с западной концепцией героизма как тайного хобби. Спасать мир – ужасно тяжелая, грязная, неблагодарная работа, которая никогда не кончается, и за которую ты ничего не получаешь. Кто из супергероев не согласился бы с этим? И кто из царевичей минувших времен согласился бы?

Причина этого контраста в том, что критерий разделения на невидимую и видимую церковь лежит вне морали. Другими словами, мы не можем судить о принадлежности человека к героям или злодеям по тому, хорошо или плохо он поступает".