Ну и все.
Сразу проспойлерю финал - ни во время войны ни после войны там кроме пары коротких эпизодов обычные немецкие граждане не отказались от своих нацистских взглядов.
Этого не случилось вообще.
Никогда.
Общественное мнение в Германии поменялось только с вырастанием нового послевоенного поколения. То есть вот уже другие люди, хотя и тоже немцы, но другие - они в результате осудили холокост. Который творили не сами. Других людей они осудили, своих предков.
Те же самые - в массе своей нет. Сами себя они виновными ни в чем не считали. Ничего их не переубедило. Унесли это с собой в могилу.
Так что если вы ждете что когда-то хоть какое-то общество не важно по какой теме признает свою коллективную вину за что-то не важно за что - не дождетесь. Возможно их потомки. Возможно. В лучшем случае. И то не факт. Возможно и не через один век, тут есть прецеденты.
Двенадцатая глава.
К концу марта начинаются массовые налеты на Берлин, но полностью уничтожить город у союзников не выходит. К середине сорок четвертого британцы отказываются продолжать налеты на столицу, так как это вызывает слишком много потерь в авиации. Таким образом союзники понимают, что без кровопролитного сухопутного вторжения им не обойтись. Надежды, что Германия капитулирует просто в результате бомбежек - рассеиваются. Справедливости ради, ни одна сторона во второй мировой не сдавалась чисто из-за одного проигрыша в небе или на воде.
Впрочем, бомбежки сыграли большую роль в сдаче Италии. Автор объясняет это тем, что у страны были проблемы с ПВО, и граждане не видели просвета в аду, остальные же надеялись рано или поздно отмстить. В немецкой пво большую роль играли женщины, их вступило более 600 тысяч, в основном добровольцами и без жалования.
Работает сеть для эвакуации и распределения людей. Детей в основном перевозят в лагеря гитлерюгенда, где им промывают мозги. Это конечно было и раньше, но не настолько массово. Все это на самом деле было скорее гражданскими инициативами, чем действием правительства. Правительство скорее высказывало поддержку. Вообще опять же если сравнивать с тоталитарной системой СССР, гитлеровская Германия держалась чуть ли не целиком на местной инициативе. Правительство где-то направляло народ, где-то обманывало его, где-то переключало его внимание, но прямым вот управлением занималось постольку поскольку.
Следует период когда гражданам опять кажется, что вот вроде был какой-то период ужоса, но все закончилось, как-то восстановилось, жизнь идет, не все так страшно.
Гитлер к этому времени избегает публичных выступлений, не желая ассоциироваться с поражениями.
"В мае 1944 г., когда вермахт оккупировал венгерскую столицу Будапешт, отправка в гетто тамошних евреев вызвала живое обсуждение, но не в свете их участи, а лишь с точки зрения вероятных последствий для немцев. ... Раздавались призывы превратить евреев в живые щиты и для немецких городов. Сохранилось немало писем к Геббельсу за май — июнь 1944 г., где авторы советовали режиму информировать «британско-американское правительство [sic!], что после каждой террористической атаки, в которой гибнут гражданские лица, будет расстреляно в десять раз больше евреев, евреек и их детей». ... Ирма Й., призывавшая Геббельса «от имени всех немецких женщин и матерей, а также семей тех, кто живет здесь, в рейхе», «вешать по двадцать евреев за каждого убитого немца в местах, где наш беззащитный и бесценный народ трусливо и зверски уничтожался летающими террористами», призналась и в охватившем ее чувстве беспомощности, «поскольку другого оружия у нас нет»."
Тринадцатая глава.
Май сорок четвертого. Год как прошла курская дуга, и восточный фронт медленно откатывался. Командование надеется на линию укреплений за Днепром, а так же на береговые укрепления, которые не позволят высадиться союзникам. Гитлер заявляет, что это последние барьеры. Уходя, немцы стараются напоследок убить как можно больше людей, разрушить как можно больше всего. Днепровский рубеж держится довольно долго.
Все разговоры - о предстоящей высадке союзников. Считается, что если один раз выкинуть их назад в море - второй раз они не решатся. Другая надежда - заманить союзников на суше на известные родные земли и там захлопнуть в ловушке. Все это как минимум показывало, что на успех войны в воздухе никто не надеялся.
Период начала сорок четвертого сравнительно спокойный как для армии так и для мирного населения Германии.
Тут у автора большой кусок текста о моральном облике немок, мужья которых уже шесть лет не возвращались с войны, там короче разврат-разврат.
В июне происходит высадка в Нормандии. К июлю союзники закрепляются достаточно, чтобы выставить свои аэропорты на континенте. Немцев охватывает апатия. На восточном фронте ситуация не лучше - немецкие войска вконец заебаны партизанами. Немцы пытаются выжигать целые районы, называя их "мертвыми зонами", но это не помогает, наоборот отвлекая и без того скудные силы от защиты фронта. Дождавшись совершенной потери боеспособности нацистов - русские начинают планомерное наступление. Под Бобруйском немцев берут в котел и разбивают. К июлю уже фактически все кончено.
13 июля красные освобождают Вильнюс. 17 июля проходит марш 57 000 военнопленных по Москве.
27 июля - освобожден Львов. Под Варшавой, встретив сопротивление, советы берут передышку, но уже 1 августа там поднимается польское восстание, впрочем его разбивают. Поляки пытаются сформировать собственную армию, но Сталин, разругавшийся с ними еще год назад, когда шли споры по поводу Катыни, арестовывает их войска и создает свое марионеточное правительство.
В результате не желая ввязываться в хаос в городе, советские войска обходят Варшаву, позволяя там немцам самим разбираться.
"Час за часом город из-за пожаров и обстрелов превращается в развалины. Целые улицы с домами приходится сжигать систематически. Приходится закрывать глаза и сердце. Население уничтожается беспощадно». Стараясь установить какой-то моральный противовес в сравнении, Хозенфельд замечал, что «бесчисленное множество немецких городов тоже лежат в руинах!»"
К октябрю польские повстанцы окончательно сдаются, во многом красная армия сама добивается, чтобы они не получали поддержки, разумно полагая, что расправься они с немцами - и далее будут стрелять уже в русских.
Одновременно активизируется французское сопротивление, которое конечно получает и больше поддержки и вообще действует эффективнее. Немцы вынуждены оставить эту страну. 25 августа - освобожден Париж. К середине сентября американские войска подходят к границам Германии. Немецкое население естественно в панике. Из Люксембурга, Ахена, Трира - идет массовый побег населения. Общество сваливается в хаос.
16 сентября Гитлер надеется повторить защиту Сталинграда:
"Каждый бункер, каждое здание в немецком городе, каждое немецкое село должны сделаться укреплением, где враг изойдет кровью насмерть или защитники лягут костьми в рукопашной"
Четырнадцатая глава
Общество поголовно роет окопы.
В конце июля Том Круз пытается взорвать Гитлера. В заговоре в основном участвует офицерство среднего звена, генералы к нему не присоединяются. Заговорщики пытаются воспользоваться давно разработанным и совершенно официальным планом Валькирия, изначально призванным противостоять государственному перевороту, но предприятие рухнуло от противодействия единственного офицера.
Немцы в первую очередь боятся повторения 1918 года, новой революции, новой гражданской войны, что у них называется "ударом в спину". Лучше проиграть и умереть, но снова свою страну не разваливать, считают они.
"В соответствии с рапортами СД из Нюрнберга даже критически настроенные к нацистам граждане пребывали в убеждении, будто «только фюрер способен управлять ситуацией и что его смерть привела бы к хаосу и гражданской войне»."
"Разговоры о смене режима, повсеместно раздававшиеся летом 1943 г., явно кончились. На улицах и в магазинах Кёнигсберга и Берлина женщины, как рассказывали, чуть не плакали навзрыд от счастья при известии о благополучном исходе: «Спасибо, Боже, фюрер жив». Так в те дни звучал типичный возглас облегчения."
В этом периоде затишья перед финалом - народ крайне сплочен. Совместное рытье окопов работает как этакие субботники, где все плечом к плечу делают единое дело ради родины. Поражения на восточном фронте приписываются предательству офицеров и чиновников. Царь хороший бояре плохие.
"В соответствии с отчетами СД «соотечественники» теперь с восхищением относились к чисткам офицерского корпуса Красной армии, проведенным Сталиным в 1937–1938 гг., отпуская комментарии вроде следующего: «Сталин — единственный дальновидный из всех руководителей, именно он сделал предательство невозможным, заранее искоренив доминирующий, но ненадежный элемент»."
Отчаянно пытаясь остановить побег восточной армии - генералы прибегают к драконовским мерам, массово вешая солдат (немецких) за дезертирство. Общество в целом приветствует это, подростки все так же рвутся воевать как и в начале кампании. Мобилизационный возраст расширяется до 16-летнего. Желающих больше, чем промышленность способна произвести винтовок. Общество считает, что идет на освободительную защитную войну. (Оно впрочем всегда так ее воспринимало, но сейчас особенно.)
Все эти приготовления останавливают армии союзников со всех сторон. Красные встают по линии Карпат в 600 километрах от Берлина. Немцы были полны решимости повторить Москву и Сталинград, но с противоположным успехом. Если смогли русские, почему не смогут они? Внезапная решительность врага поразила и американцев.
"Теперь, как докладывали Эйзенхауэру, по меньшей мере половина пленных на Западном фронте продолжали твердить о «верности фюреру» и без сомнения заявлять, будто Красная армия разбита и с ней почти покончено"
Это при том, что потери немцев продолжали накапливаться с все возрастающей скоростью, и по факту кроме вот этого ополчения воевать им постепенно становилось некем.
Немцы боятся восстания иностранных рабочих, и думают что их тоже пришло время отправить в концлагеря. В этот период они становятся реальной "мобилизованной нацией", готовой поставить на защиту себя поголовно всех, а остальных сжечь в печах и потравить газом. В каком-то смысле они становятся той самой загнанной в угол крысой.
Продолжают расходиться слухи о волшебной бомбе, которая уже почти изобретена, и вот вот вот вот, надо только дотянуть и она будет применена по врагам, и тогда, как в голливудском боевике - победа.
Тем не менее войска отступают уже через Пруссию, где некоторые немцы впервые задумываются какие разрушения война приносит гражданским, понимая что теперь не только снаряды врагов, но и их собственные падают на их же родную землю. Теперь они видят горящие собственные села, и более того должны сами жечь свои же села, чтобы они не достались врагу. И на все это накатываются ужасающие варвары русские. Еврее-коммунисты.
"Впервые, похоже, Штёльтен обратился к теме поражения Германии. «После этой войны скоро — по всей вероятности, лет через двадцать — случится другая, которая уже маячит призраком вдали, — предупреждал он Доротею после возвращения на фронт в посланном оттуда письме. — В любом случае жизнь этого поколения, как мне думается, измеряется одними катастрофами»."
Это про союзников, не перепутайте:
"Она наливалась бессильной яростью против «глобального преступного заговора», который продемонстрировал «такую бездонную ненависть и фанатичную волю к разрушению, каких еще не видел мир. Они не ведают, что творят!.. По всей вероятности, однажды — если завеса бессмысленной злобы падет с их глаз — они, может статься, узрят в смятении дело рук своих»"
Казалось бы - где все эти пидоры раньше были? А раньше там речь не о людях шла. Недочеловеках. А теперь как может мир бомбить настоящих людей? Великую древнюю культуру?
Возобновились и значительно усилились бомбежки. Больше половины бомб свалилось на Германию в последние 8 месяцев войны. Больше половины гражданских немцев погибло после августа сорок четвертого. Люфтваффе уничтожена полностью.
К октябрю Геббельс пытается повторить фокус с Катынью, но теперь относительно переходящего из рук в руки села Неммерсдорф, где сообщается (геббельсовской пропагандой) о массовых издевательствах большевиков над гражданскими.
"Неммерсдорф превратился в синоним деяний «азиатских орд», подстегиваемых на безумства «еврейскими комиссарами»"
Впрочем к тому времени пропаганде уже особо не верят. Как-то, ну, наелись. Плюс винят самих же нацистов, за то что они не эвакуировали население. Плюс все отлично понимали, что сами они ранее обращались не лучше как с русскими, так даже и со своими же немецкими гражданами - евреями. Вряд ли можно было бы сотворить с немцамми такого, чего бы они сами с собой (и с другими) к тому времени еще не сотворили.
Международное влияние вообще Неммерсдорф игнорирует. Неудивительно - красные уже находят и освобождают концлагеря. Первым оказывается Майданек - причем немцы не успевают даже начать заметать следы, лагерь достается советским войскам в первозданном виде со всеми подробностями. Те сразу же приглашают журналистов и транслируют репортажи везде и всем, в том числе информируют и само немецкое население, сбрасывая листовки и всеми прочими доступными методами.
Для многих немцев это становится открытием:
"Разве можно поверить в столь отвратительные истории? — спрашивала она себя на страницах дневника. — Такое просто не может быть правдой. Да, самые безжалостные фанатики не могут быть такими зверьми"
Конечно легенды и слухи ходили и до этого, но в данном случае реальность оказалась еще хуже. Немцы просто отказываются верить.
17 декабря вермахт проводит контрнаступление. Цель - отбить порт Антверпена. Это увеличит линии снабжения американцев и англичан и даст возможность попытаться таки заключить с ними хоть какой-то мир, после чего перебросить силы на русских. В следующую неделю оказывается что эта цель недостижима, союзники успешно бомбят наступающие силы, вермахту удается сохранить часть армии, но не более того.
Глава пятнадцатая
Наступает 1945
Немцы у предпоследнего рубежа. Последний - реки По, Висла и Рейн.
"Надежды немцы возлагали теперь только на «выигрывание времени»: а вдруг союзническая коалиция распадется из-за внутренних противоречий? Оптимистический сценарий строился на простой максиме, именуемой «история повторяется». Так, Фридрих II Прусский сумел избежать верного поражения в Семилетней войне со смертью в 1762 г. русской императрицы Елизаветы, после чего могучая коалиция Франции, Австрии и России чудесным образом развалилась. ... Однако в отчаянных попытках найти спасительную стратегию для выхода из ими же созданного тупика нацистские вожди не учитывали того очевидного факта, что причиной возникновения «безбожного альянса» в первую очередь являлись они сами."
12 апреля действительно умирает Рузвельт. И что? И ничего.
Каждые сутки войны уносили более 10 000 военнослужащих и не меньше гражданских.
С января по март последний рубеж преодолен союзниками, причем со всех сторон почти одновременно. До марта советская армия концентрируется в 80 километрах от Берлина.
Общество, государство - разваливается.
"К 8 мая 1945 г. страна превратилась в нацию мигрантов и беженцев, и, по мере того как миллионы согнанных с родных мест солдат и гражданских лиц пытались выжить вдалеке от дома, все призывы к самопожертвованию и национальной солидарности наконец утихли. Государство немецкого народа разрушили не только четыре страны, разделившие завоеванные территории на оккупационные зоны, но и сам внутренний распад, происходивший в заключительные месяцы войны."
"Советское Верховное главнокомандование сосредоточило для зимнего наступления на Германию около 6,5 миллиона человек — вдвое больше, чем собрал в июне 1941 г. вермахт для вторжения на территорию Советского Союза."
В январе советы освобождают Польщу. Ее население за три года уменьшилось почти в десять раз.
"В соответствии с отчетами военных о состоянии морального духа штатских в столице берлинцы делились примерно по такому же шаблону. Например, две хорошо одетые дамы на улице в Целендорфе спорили о том, голосовали ли они за нацистов в 1933 г., точно это могло повлиять на их судьбу в случае поражения. Некоторые горожане испытывали стремление сражаться до «последней капли крови, чтобы остановить русских», тем временем как другие распространяли пессимистические слухи о том, будто правительство не пожелало принять предложение британцев и американцев подписать сепаратный мир и совместными усилиями выступить против Советского Союза. И все вместе берлинцы единодушно указывали пальцами на группы иностранных рабочих и — что вовсе никуда не годилось! — на праздношатающихся мужчин-инородцев, без стеснения громко разговаривающих на иностранных языках."
В феврале идут крупнейшие бомбежки Берлина, огненный смерч уносит жизни 25 тысяч человек в Дрездене.
"В тусклом свете зимнего утра Виктор и Ева наконец соединились, но уже в другом месте, дальше по террасе. Она перочинным ножом спорола с его одежды еврейскую звезду. Уже зная, что полицейский штаб и весь архив с делами гестапо сгорели, и сознавая реальную опасность для евреев попасться под горячую руку после подобных налетов, чета превратилась в пострадавших от бомбежек немцев, как и все вокруг."
"Одна из антибританских картин в репертуаре, «Титаник», пала жертвой авианалетов. С любовью и обожанием снятая на балтийском круизном лайнере, лента вышла на экраны в 1943 г., но только в оккупированной Франции, где сцены жесткого социального разделения — брошенные на погибель пассажиры третьего класса — нацеливались на поддержание англофобии. Однако, прежде чем пустить фильм в прокат в Германии, Геббельс испугался, как бы кадры массовой паники среди пассажиров нижних палуб, очутившихся в западне на тонущем корабле, не породили нежелательных ассоциаций у жителей подвергшихся бомбардировкам городов. Так картину положили на полку."
Когда у тебя вся страна - Титаник.
Министерство Геббельса верещит, что с гражданскими так нельзя. Он заявляет, что в Дрездене уничтожено 200 тысяч гражданских, что преувеличение более чем в десять раз. Эти невероятные числа таким же невероятным методом и срабатывают - в США начинаются дебаты по поводу ковровых бомбардировок городов, и их решают приостановить.
К марту оказывается, что не только американцы, но даже и ужасные еврее-русские не повторяют тактики немцев. Они не устраивают массовых расстрелов, зверств и изнасилований (инциденты есть, но частичные), никто не собирается уничтожать немецкую нацию. Местное население понимает, что своя же армия представляет для них большую угрозу. Достаточно выгнать ее из села - и бомбежки прекратятся.
"Сразу после налетов на Дрезден Гитлер и Геббельс хотели аннулировать участие Германии в Женевской конвенции и казнить британских и американских военнопленных в качестве возмездия за смерть немецких гражданских. Надеясь, что союзники в свою очередь примутся расстреливать немецких пленных, Гитлер рассчитывал создать на западе атмосферу террора и вселить в личный состав немецких войск готовность к самопожертвованию, как на Восточном фронте."
Генералы отговорили, не желая ставить под удар немецких военнопленных.
"Он не питал никаких иллюзий относительно «чудо-оружия», но верил, что конфликт между американцами и русскими все еще может дать шанс Германии — по его выражению, как если бы автомобильная гонка решилась за 100 метров до финишной черты проколом колеса. Его образное сравнение перекликалось со сказанным самим Геббельсом по национальному радио 28 февраля; тогда министр провел параллель между нацией и марафонцем, у которого за спиной 35 километров и осталось пробежать только семь"
В первому апреля союзниками захвачен Рур. Таким образом самая последняя призрачная надежда отбиться потеряна. Без Рура немецкая экономика работать не может.
"Хамм и Дортмунд держались и не сдавались, части гитлерюгенда дрались там до последнего — до тех пор, пока их не задавили массой, а города не сровняли с землей артиллерийскими обстрелами и бомбежками. Бохум, Мюльхайм и Дуйсбург, напротив, капитулировали, поскольку ведущие промышленники объединились с профсоюзниками старых времен и вместе надавили на нацистских бургомистров и военное командование, убеждая тех спасти хоть немногое из еще уцелевшего. В Оберхаузене отступавшие немецкие солдаты предались грабежу, поглощая все попадавшееся под руку спиртное и одновременно предпринимая хаотичные попытки уничтожать любые ценные активы в выполнение приказа Гитлера о «выжженной земле». В других районах Рурского бассейна немецкие шахтеры, инженеры и управленцы тихо сопротивлялись, зачастую сидя под землей и карауля доступ к насосам, чтобы отступавшие не затопили штольни."
При всех сменах власти рабочие стараются защититься скорее не от наступающих сил, а от уходящих, понимая что при любой власти их навыки понадобятся. Автор замечает, что этом смысле ошиблись только рабочие Киева в 1942, столкнувшись с расовой теорией.
Перед самым падением централизации приходят распоряжения к отделениям гестапо брать все на себя. Те отвечают массовыми расстрелами. Города наполняются бандами. Геббельс хочет использовать узников концлагерей как заложников в переговорах, и их начинают пригонять к столице. Какое воздействие эти шествия оказываются на немецких граждан - понять не сложно.
Точнее, понять сложно:
"Даже мучения пленников служили в глазах немцев поводом для осуждения, и они говорили себе: «Какие же преступления они, должно быть, совершили, если с ними обходятся так беспощадно?!»"
В какой-то момент этих шествий начинают бояться и уничтожать их. В издевательствах над пленными участвуют гражданские. К этому времени граждане германии полностью теряют лицо. Остатки войск пытаются переодеваться в гражданскую одежду и распыляться в общей панике.
Шестнадцатая глава.
Девятое апреля. У рейха еще остается миллион солдат, размещенных на узкой полоске земли от Норвегии до Италии. Силы грозные, но никак невозможно их снабжать, ничего с ними делать невозможно. Гиммлер уже давно ведет тайные переговоры с американцами. Он уже договорился освободить узников концлагерей.
"В то время как другие вожди — такие как Геринг, Шпеер и Гиммлер — хотели спасти от полного крушения хоть что-то, Гитлер и Геббельс находили поддержку у многих офицеров вермахта — не обязательно нацистов — с их готовностью идти в ту самую «последнюю битву», которую немцы не решились дать врагу в 1918 г."
При свалившемся государстве, продолжают действовать гражданские организации, как более так и менее ужасные:
"Не может не поражать тот факт, насколько эффективно функционировала система переселения в Баварии даже в начале апреля 1945 г. Поезда — пусть нерегулярно и переполненные — продолжали циркулировать, и люди нехотя подвигались, освобождая немного места другим, и в темноте рассказывали соседям свои истории. В маленьких селах, куда отправляли беженцев, полиция и старосты изо всех сил старались помочь им, хотя найти комнату для проживания оказывалось делом крайне сложным. "
Автор описывает историю четы евреев (взятую из их дневников), непонятно каким вообще чудом выживших в это время и едущих через Германию, с чуть подделанными документами выдавая себя за немцев. И в результате оседающую в гостях вообще у каких-то там супернацистов сельских куклусклан отдыхает.
Тем временем советские войска специально отправляют немцев за линию фронта рассказывать гражданскому населению, что им ничего не угрожает.
27 апреля - Берлин окружен.
30 апреля - Гитлер совершает суицид, после того как узнает что армия Штуйнера капитулировала, не желая продолжать бессмысленное убийство немецких солдат. Собственно известная вам всем истерика Гитлера из фильма "Бункер" происходит ровно после когда приходит эта новость.
"Подступая к Мюнхену с северо-запада, 29 апреля американская 45-я дивизия «Громовая Птица» вышла к Дахау — центру крупнейшего полигона СС со складами и первому «образцовому» концентрационному лагерю Гиммлера. За внешним периметром солдаты наткнулись на брошенный состав из сорока теплушек с 2000 узников, вывезенных из концентрационного лагеря Бухенвальд. Сумевших выбраться из дверей застрелили эсэсовцы; внутри скотных вагонов только семнадцать человек подавали признаки жизни. Дахау сделался последним пунктом на пути маршировавших из лагеря в лагерь колонн. Помимо умирающих и мертвых американцы насчитали 32 000 уцелевших заключенных. Пораженные ужасом и объятые яростью от увиденного, некоторые американские солдаты просто разряжали оружие в эсэсовскую охрану или стреляли ей в ноги, давая пленникам возможность добить нацистов."
2 мая Берлин капитулирует.
"И здесь тоже жители потратили первый день мира на разграбление уцелевших магазинов и военных складов. Эсэсовцы успели поджечь центральные склады в пивоварне Шультхайс в районе Пренцлауэрберг еще в ходе боев, но теперь туда бросилось гражданское население, переполненное желанием спасти оставшееся и запастись чем-нибудь на случай острого голода, которого они ожидали после разгрома. Становившиеся свидетелями творившихся беспорядков и внезапных актов насилия дети пребывали в шоковом состоянии. У водонапорной башни в районе Пренцлауэрберг один 12-летний мальчик видел, как гражданские мародеры бросались друг на друга «точно гиены». Еще один — сгорал от стыда, видя, как красноармейцы снимают на фотоаппараты дерущиеся толпы. «У завоевателей Германии не осталось хорошего впечатления», — заметил он"
При захвате крупных городов массовые изнасилования таки были обычной вещью собственно во все времена и во всех войнах. Справедливости ради - осталось много воспоминаний об офицерах, русских например, которые защищали немок. Российская пропаганда всеми силами пыталась добиться хорошего отношения с гражданским населением Германии, не сложно догадаться, что СССР видел в будущем Германию своей частью. Да и партизанское движение тоже было никому не нужно.
Своим наследником Гитлер назначает Геница. Третьего мая он сдает Гамбург. Он все еще надеется на договор с Америкой и Британией, который позволит спасти войска от советского плена. Частично ему это удается. Шестого мая Германия прекращает воевать. Седьмого капитуляцию подписывает Йодль.
К седьмому сражается только гарнизон Праги, пытаясь сбежать от русским в американский плен. В ночь с восьмого на девятое капитуляцию подписывает Жуков.
Последняя военная сводка по радио:
"С полуночи оружие на всех фронтах смолкло. По приказу гросс-адмирала вермахт прекратил сопротивление по причине его безнадежности. Таким образом, героическая борьба, продлившаяся около шести лет, подошла к концу… Немецкий солдат, верный присяге и с величайшей самоотверженностью, совершил деяния, которые никогда не будут забыты. Внутренний фронт в тылу поддерживал его до самого конца всеми силами, несмотря на огромные жертвы. Уникальные достижения фронта и тыла найдут окончательное признание в будущем вердикте, который вынесет история."
Ну, 1918 не повторился.
"Берлинцев сильно поразила скорость действий советских военных властей, которые стремительно восстановили подвоз продовольствия и приступили к расчистке улиц, ремонту трамваев и подземки; газоснабжение, подача воды и электричества тоже наладились удивительно быстро. Уже 3 мая Аннелизе Г. видела, как русские раздают «муку, картофель, хлеб и гуляш» немцам в «длинных очередях»"
"По впечатлению Гебхардт, «любой русский при желании легко обзаводился подружкой». «Многие разгуливают под ручку… В общем и целом, все очень довольны. Русские отличные ребята», — написала она не без иронии, равно как и не без удивления"
"Основные коммунальные услуги еще не оказывались, а в очереди за водой у колонки по новому указу приоритет принадлежал евреям и инородцам. «А народ за, — отмечала Гебхардт 12 мая. — Все же правильно! Бедные евреи! Вдруг оказывается, все им всегда сочувствовали. Вдруг оказывается, никто и нацистом-то не был!»"
Заключение.
Итак, война закончена.
"Первой реакцией стал скорее не бунт, а острое желание пожалеть самих себя; осведомители доносили о высказываниях вроде следующего: «Мы не заслужили, чтобы нас привели к такой катастрофе». В подобных сантиментах больше ханжеского, чем антифашистского, ибо люди всех слоев общества «отпускали себе вину за то, какой оборот приняли события войны», утверждая, «будто не на них лежит ответственность за руководство войной и политикой»."
Ну конечно, Гитлер все виноват.
"Заснули и проснулись. Вчера они все нацисты, а теперь уже враз коммунисты. Из коричневой шкуры в красную, — отметила в дневнике 17-летняя девушка, решительно заметив: — Я буду держаться подальше от всякого партийного восторга. В лучшем случае стану социал-демократом, как родители"
Автор описывает диалоги немцев с русскими:
"В другом случае 29-летняя медсестра записала то, как офицер, который «всегда относился очень хорошо и дружелюбно» к ее детям, зашел как-то к ней в комнату, взял на руки самого маленького и, глядя на других, сказал: «“Красивые детки! У меня тоже были жена и ребенок, год всего! Немцы убили их обоих. Вот так!” И он жестом показал, будто вспарывает живот! “Эсэсовцы?” — спросила я. Он кивнул. (Он был евреем.)»"
У немцев идет короткий период чувства вины, после которого несколько десятилетий с попытками замолчать, отстраниться. После чего уже сильно-сильно позже - большой период национального признания холокоста и прочего.
"Этот диссонирующий дуализм немецкой вины — совершенные против евреев преступления и проигранная война как еще большее преступление — в послевоенные годы не ослабевал, а лишь глубже укоренялся в народном сознании. Несмотря на отчетливо различные идеологические подходы у оккупационных властей разных зон к «переучиванию», к моменту образования трех государств — наследников Третьего рейха в 1949 г. во всех них чувство принесенной немцами жертвы затмевало собой любое чувство разделенной ответственности за мучения жертв Германии. Массовые смерти, отсутствие жилья, изгнание и голод делали поражение и первые годы оккупации куда худшими для многих гражданских немцев, чем пережитое в ходе самой войны. При этом не существовало великого национального дела, способного служить оправданием или компенсацией за перенесенные страдания."
В каком-то смысле таким делом стал только Евросоюз.
Еврейские погромы кстати с концом войны не остановились. Был к примеру в Польше в 1946. Так же, как бы странно это не показалось - но сотни тысяч евреев сразу же после войны возвращаются в Германию.
"29 марта 1946 г. 180 немецких полицейских с собаками устроили рейд на еврейский лагерь на Рейнсбургштрассе в Штутгарте в поисках товаров для торговли на черном рынке. Хотя участники облавы нашли только несколько яиц, рейд вылился в самый настоящий бой с вынужденными мигрантами еврейской национальности. Погиб один из уцелевших узников концентрационного лагеря, совсем недавно воссоединившийся с женой и двумя детьми. Американские военные власти отреагировали немедленно, запретив немецкой полиции доступ в места содержания евреев"
"Вооружившись поддельными документами, бывший нацистский бургомистр одного городка в Саксонии засвидетельствовал собственную смерть, после чего заново женился на своей же «овдовевшей» жене без страха оказаться привлеченным к ответственности за былую деятельность. Он даже неплохо устроился на теплом местечке в британском секторе, занимаясь торговлей между оккупационными зонами и богатея на взятках и сделках на черном рынке"
Короче заключение это быт послевоенной Германии. Это все мне не так интересно, и в целом я и так знаю.
"И все же оставалось значительное число опрошенных, хотя и меньшинство, 37 %, которые даже в условиях союзнической оккупации демонстрировали готовность поддерживать мнение, будто «уничтожение евреев, поляков и прочих неарийцев» было необходимо для «безопасности немцев».
Вовсе не того ждали победители из стана союзников. Американцы в 1945 и 1946 гг. развернули наиболее масштабную политику переучивания и денацификации, устраивая для немцев перед получением продовольственных карточек принудительные экскурсии в концентрационные лагеря или, в иных случаях, просмотры снятых в Бухенвальде и Дахау документальных фильмов. "
Эффекта это не приносило никакого.
"В результате одиннадцати опросов, проведенных в период с ноября 1945 г. и по декабрь 1946 г., они выяснили, что в среднем 47 % согласны с утверждением, будто национал-социализм представлял собой «плохо воплощенную в жизнь хорошую идею». В августе 1947 г. доля готовых подписаться под таким мнением достигла 55 %."
Вобщем там описания, как постепенно год за годом менялось отношение немцев в разных оккупационных зонах к холокосту. Собственно как-то меняться оно начало только в вырастанием нового послевоенного поколения. Ну то есть горбатого могила исправит - сами нацисты не восприняли своих ошибок вообще никогда.