В маршрутке хочется отчаянно кричать и ныть на толстом плече водителя, который дерзит на своём высиженном в ящике овальном кресле. Я уже в раздевалке и через сыплющийся в душе дождь слышу, как плещется за низеньким бортиком бассейна живая вода. Ложка упала со стола на бетонный пол и ещё апельсин укатился куда-то под батарею, когда они хохотали целуясь через блюдце с собственными малюсенькими душами под крышкой. Я уходил подальше от отряда в кусты, которые царапались шипами, когда я пытался гладить сухие стебли пальцами. Однажды я нарочно пришёл в медпункт, чтобы услышать слова поддержки от сочувствующего человека, но получил молчаливый отказ в плотно забинтованном среднем пальце протянутом из сжатой ладони. Он сильно ушиб мне плечо своим плечом, когда шёл на встречу, со смехом заглядывая в прячущиеся за голубой тенью глаза. Ложка снова с алюминиевым звоном падает с лестницы и слетает на первый этаж к озлобленным мокрым глазам в чехле уборщицы. Санитарка ловит меня с лезвием на подоконнике, когда я готов прыгнуть к луне, чтобы ухватиться руками за её серебряный обруч над акробатическими соснами. Его чёрно-серый лик почти бежит по диагонали тропы, когда я взглядом провожаю осень в палате после обеденной взбучки. Исхудавший пациент в парной комнате падает мне в объятия, когда у него случается припадок эпилепсии и я быстро-быстро тащу скелет за руку по коридору, пока все уже проснувшись расступаясь следят за беготнёй, прижавшись к стенам. К кровати спокойно подходит дежурный врач и осматривая упавшего, благодарит меня за сноровку при спасении. Я с улыбкой отворачиваюсь к холодному виду из окна и ещё вижу, как на боковой койке смотрит в пол усатенький больной с лицом из внутренностей мандарина, которые растрескались от сухости в палате. Вести скучные разговоры, когда к картонной кормушке над окном подлетают угловые птицы в абзаце рам. Затаиться под кирпичным ящиком в углублении больничного парка, который уж очень напоминает автобусную остановку, пустующую за деревней. Окурки были брошены мимо урны и стоптаны ожидающими приезда пассажирами. Масляное пятно под ногами оседало на подошве и растиралось гостями маршрутки по всему салону, оставляя на сером покрытии острые писаки. Я стараюсь отвлечься на здания, которые попадаются по пути в глаза, но першение проступает на поверхность через душевные зазоры, которые не подаются на врождённые правки иголок и стяжки. В зелёные глаза вернулись слёзы с дождём, который сменил цвет, чтобы сделаться для неё приятнее, пока сердце будет ныть без выступов и с напряжением ресниц. Обогнуть его возвышенный дом и всё всматриваться в его подъезд, чтобы вспомнить на чём держался халат его безумной уверенности и от чего прикурена его врезавшаяся в банку балкона звезда. Листья уже перебрали все модели и оттенки форм для спадения к земле, чтобы осень встала из инвалидной луны и прыжком поднялась к снежному салюту для слежки за звёздами. Луна держась за столб света от школьного прожектора поднялась к звезде на ступень выше, чтобы уколоться о красный уголок в мерцающую капсулу молодящегося перед небом солнца.