Вновь собрать своё сердце в грудь и для этого обложить сердце угольками от вчерашнего костра, который ещё в бессонную ночь согревал мою улицу своим тлеющим холодом. Я задержу водопад перед этапом падения в бездну и попытаюсь приподнять поток к солнцу, но потеряю сознание от головокружительной невозможности стерпеть тяжесть. Лечь на диван в попытке мысленно сбить бессонную метель, которая ночью бестолково бьётся о натянутый потолок разума волнами и стихает только за пыльной мебелью от потерянности горизонта. Застыть на матовой поверхности скамеек, когда неожиданно обнаружить у тротуара почти перед глазами крупное автомобильное колесо в углубленном сиянии вполне себе обычного фонаря, который отодвинет тенью машинный корпус на задний план вечернего двора, чтобы подчеркнуть в шинном ободе только серебристый контур по всем линиям переднего диска. Город качаясь на ветру, иногда падал к окраине, чтобы потом приподнимать центральную площадь над высоковольтными низинами и цепляясь за мосты, продолжать гнаться за рекой, всё время обнимая и упуская мчащийся поток, но пачкая при этом одомашненные берега. Выйти из окружения и бегом преодолев два пролёта, оказаться перед ней с идиотским выражением смущённого лица, чтобы произнести несколько фраз перед встречей. Гнуться на подоконнике, чтобы только не поравняться с ней контуром подбородка во время логичного поцелуя. Пустой коридор хранил между стен летнее возбуждение перед началом осенней четверти и можно было ещё прижиматься к ним, чтобы спиной и затылком ощутить прилив тепла от гладкого наслоения лака на низко зацелованном воротничке плинтуса. Дома в деревне были едва видны в дымке, когда по кругу жглись костры из листвы и только одна фигурка издалека поправляла полыхающую оранжевую кучу своим старческим кием, чтобы дать огню разгореться сильнее. Зимой мы засели в натопленной кухоньке седовласой старушки, которая щурясь подносила нам к лавочке разные стопочки фотографий из просевшей в дубовом столе неподатливой шуфлядки. Печальный вид на улицу из двойных окон, которые оставили для обзора единственно совпавшие по углам пятнышки, которые ещё к тому же и не успели запотеть. Можно было открыть блок в каморке и тут же поранить палец о самодельную защёлку, которая изогнутым гвоздём впилась в параллельную к столешнице линию дверцы и от этого трудно отходила к верху заостренной шляпкой, чтобы освобождать в уголке плотно прижатый к ящику фанерный стык. Уйти от отца в сжатое до пыли поле, где гневно поднимать свои воспоминания и камнями бросать в тоннель дороги, которая уведёт мысли к погибельному завершению пути. Здесь же присесть на примятую полоску травы, которая тянется в узости по центру дороги до самой деревни, где обрывается лишь с опадением верхушки от лунной пирамидки, чтобы оставить бессонную ось на сегодня незакрытой. В уютном на возвышенности лесу спрятаться, чтобы кипятить капуччино на огне костра, который неустанно будет возгораться и выбегать из чашки вновь при малейшем приближении этой женщины к моей растрескавшейся в коре сердечной статуэтке. Ломать свою грудь перед сном, чтобы выпустить соскучившуюся ненависть к туалету и не найдя выхода, прислонить её к зеркалу, где залить мутным солнечным кипятком.