Лоскутки сновидений приложили к скатерти чувств, чтобы не дать сердцу разойтись до стирания молний ненависти. Облака вошли в заводской туман и не желая спастись в луне, приблизились к чадящим маячкам самой высокой трубы. Легонько коснуться пальчиком плеча засыпающей в кресле девушки, которая вовсе не спит, а только делает вид, что удобно дремлет на твёрдом подлокотнике, когда кладёт свои кудри себе на ладонь. Жизнь выйдет из прямой и прокатив на горизонте солнце, закроется в закате одеялом из карамельного пуха, который будет с блеском рассеиваться по деревьям и пустыням спален. Движение сквозь воду совпадений, которые просятся на поверхность, но уклончиво соскальзывают у постелей озера, чтобы не вылететь через душу к воронке. Пустота дозревала в пропасти, чтобы бросить свои увядшие в стекле глаза к розе, которая смеялась на дне со шприцами на стебле. Капельницы уже разнеслись по палатам, чтобы забрать из вен всю соль и сахар в чайнички на вешалке со стержнем, который впивается в кровать и наполняет одежды своим горячим гелием. Растущий в палате вопрос, во тьме заставит меня касаться клавиш телефончика и браться за печать с рвением школьника, который позабыл всю таблицу растления и теперь стоит у пыльного окна с чувством полнейшей потерянности формул и знамений. Высота между этажами сокращалась в душе и все изменения терялись в снежной туче, которая мёрзла у луны и плакала с ранением подоконников безвкусными леденцами, когда к жестяной коробке подбиралось солнце. К звёздам терпеливо поднимут коляску с луной, чтобы закрепить на инвалидной ступеньке между чердаками, которые выгонят голубей и и впустят ангелов перетягивать крыльями канат в лифтовой. С таблетками он проглотит горечь от своей бессонницы, которая не прекратится с уходом ночи из белизны утреннего проспекта, когда я потеряю последние дорожки к перекрытой чувствами поляне из сладостного соприкосновения трав. Звёзды провалились в озеро с треском о гладь запачканного зеркала, которое ночь не станет снимать с поляны и занавесит синеватым бархатом от остатков порванного за плечами неба. Луна усадит свой силуэт на камень, чтобы бессонный партнёр целовал её в губы и прижимал со светом к озеру. В палатке станет по-утреннему тихо и всё небо наполнится какой-то мерзкой влагой после случки звёзд и горизонта. Подойти к берегу и ожидая слабого прилива от озера, опустошённо сиять несмотря на ветви, которые препятствуют прямому взгляду луны на моё белеющее лицо. Она уйдёт с восходом солнца и будет стирать горизонт своими соскальзывающими к земле бёдрами, когда не сможет усидеть с ним рядом спокойно и не обжечься о жир под слишком быстро тающей юбкой. Дома уйдут за леса, когда отец плавно огладит руль автомобиля, чтобы тот быстренько увернулся и погас за елями с двойными полосами от фар под колёсами, спешащими смыть с себя тёплый асфальт и унестись в холод. Человек встал с койки под белым туманом из тьмы, которую ночью смешала с ледяным порошком медсестра за стойкой отделения, куда сбегались дети, чтобы брать мензурки с рождественскими огоньками и взлетая с ними на ёлку, надламывать и ранить разноцветные крылья у звёзды на пике раскола игрушек о колючие плечи.