Я долго блуждаю по стрелке между лестницами, пока не откатываюсь к окну, где так же одиноко горит всплывающая с ночью звезда, которая проверяет лучом подоконник на прочность горизонта. Прокатиться по небу с восходом отражения, которое собравшись в зеркале не даёт мне присмотреться к глазам. Стать у края луны, чтобы касаясь дуги пальцами, почувствовать пробирающий до щёк холод. Город цеплялся за речную слизь и поэтому все тротуары измазались слякотью, когда туман зашёл далеко за пределы трассы, чтобы приподнимать у светофора автомобильные модели из жидкого пластика. Болото ушло под кладку и луна вместе с водой превратилась в светящуюся жижу. Брат сел на край моей кровати, когда услышал о моём мучении, которые были связаны с преподавательницей, когда она не подпустила меня к пересдаче чувств. Койка унеслась из палаты двумя молодыми людьми, которые решили не выглаживать свои пижамы перед встречей с женщинами. Больная вошла в палату к соседу, чтобы продемонстрировать свою белую в майке грудь, которая выделялась перед вступлением к беседе. Книжечка классика в баре с пластинками, которые взяты мной в библиотеке. Кухня пуста и тревожное поедание завтрака не даёт мне спокойно одеться и выйти из дома в уличную пасмурность. Ненадолго задержаться под небом, где звёзды стараются опуститься к глазам пониже, чтобы окунуться в бездну августа с дождями. Брат не успокоит меня, а только отдаст простынь с отметками, чтобы показаться заботливым. Отмыться от корки слёз после ночи, чтобы не показаться слабеющим парусом, который изогнули ветра и откинули от корпуса в лужу. Я ухожу и вновь возвращаюсь к тропинке в лес, где к бессоннице поднимаются тени и равняясь с верхушками елей, гонятся по оврагу за светом от костра. Какой-то безумный крик за полем и наш приятный испуг, который мы углубляем воображением, чтобы дрожать у костра ещё правдоподобнее. Искать тему и порой желать разбиться головой о стену без обоев, которые уже почти выцарапаны на стене и только клочьями лежат в коридоре с подтёками клея. Я поднимусь к аптеке, чтобы взять мяты и батончик с орехами, которые покроют шоколадом. Оживлённая мостовая и моё пробуждение у окна со светом от скорой, которую паркуют ближе к краю. Я чувствую боль и превозмогая тошноту, улетаю без крыльев к ложке с мёдом, который мама приготовит на балконе, чтобы меня спихнуть к парикмахерской. Мучиться от неудачной стрижки, когда брат начнёт бить меня по спине, чтобы диван подрагивал от кулачного боя. Подушка плотно прилегая к подлокотнику, уже почти съехала в проём между креслами, когда брат поспешно встав с дивана, подушку зацепил. Кашляя у фундамента, я смотрел на карниз первого туалета, который был закурен и переполнен больными, когда они уже закруглялись к завтраку. Вонючая уборщица с крупным носом, стегала тряпкой старика с худыми бёдрами, которые утром подскакивали поочерёдно от колющей боли. Я останусь лежать в кровати, пока к ливню не закроют рамы и все мои линии не раскрошатся до углов, чтобы развалить плотную фигуру. Воющий в целлофане ветер стал упрямо целовать шатающиеся в себе окна, чтобы больные не могли не встать среди ночи и не попытаться раму плотнее прижать. Я совершенно растерялся в нежелательной позе и ища ночью дверь, встал перед проёмом, чтобы толкать дверь от себя. Болото провалилось в огород и наша иномарка шла не касаясь ветвей ивы, чтобы не беспокоиться за покрытие серебра, которым защищался салон. Бережно летать на чужом крыле, которое не желает меня сбросить или поднять к звезде, куда уже дотянулись все студенты. Город с лучами от тёплой листвы в осени, не расходился до луны, чтобы сделать закат оранжевой петлёй, которая подвесит горизонт под солнцем и накалить. Расходившийся по звёздам ветер, стал переворачивать траву по касательной к полю окружности. Я замер вместе с ночной листвой, которую ветер заклеил стеклом окна, пока вся луна не стала сыпаться от температуры, которую подняли, чтобы растопить шов. Деревья и пыль, которую подняла перемена, чтобы запомниться мне в узоре двора навсегда. Искривлённые позвонки алычи и мы погружаемся в сон с кулаками, которые не можем разжать, чтобы не подавиться злостью. Я не могу накричаться внутри, потому что дождь остыл в луже и пыльца выелась асфальтом до почернения краёв. Вот я окончательно потерян и не нахожу себе места у оврага, чтобы без ран упасть в песок и застонать без боли. Крылья и ветер - это то что мне необходимо вспомнить или оставить навсегда с ударом о луну. Чтобы поменять зеркало необходимо встать у него с крыльями и сильно обняв его закрыть отражение. Я поднимаюсь к солнцу, чтобы уехать в травмпункт с ожогом губ, которые затерялись в поцелуе. Давно непроходимые места в болоте и мои попытки сделать болото твёрже, когда приходится идти по луне к сеням, чтобы согреться зимой в занавеске. Я перехожу через кладку к полю пшеницы и не доходя до стадиона проваливаюсь в топь, которую накрыли звёздами, чтобы меня отвлечь. Вода сладка на воротнике и брат протягивает мне свои руку, чтобы из канавы меня достать. Пасмурный зимний утренник в пухлой чёрной шубе, которую я не промочу, а только спиной отверну ко льду, чтобы чистенько завязнуть между рук мамы. Печь станет топиться после ночи и я стану во весь рост в квадрат, чтобы смотреть в глаза кормящей бессонницы. Кошка ляжет на полке, чтобы мурлыкать среди ночи или прыгать к ногам с тяжестью шерсти. Полка пуста и хозяйственное мыло упало из коробочки в паутину, чтобы с крышечкой валяться в углу. В печке разогревается пламя и синеет в плите до дыма, который смещается облаком к залу, где лежит на диване раскрытый младенец. Ночь подберёт свои звёзды с пола и выметет к порожку, чтобы на заснеженном дворе отражались лишь в пепле обваленные угольки. Бабушка придвинет стул к печке, чтобы греть свитер и молча качаясь на спинке, смотреть сериал, который далёк от откровенности. Овраг будет греть в своей пасти песок, когда солнце не сможет отойти от сосен на возвышенности в сторону кукурузного поля. После бессонницы к моему удивлению придёт понимание разбитости желудка, который станет ныть на взлёте. Чувства закроются в весне и погаснут на открытке с мелодией, которую забыли в холодном серванте. Я сижу и плачу с книжкой ненависти, которую подколют к содержанию и оформят картинками, когда к тексту кинутся пальцы, чтобы мазать жиром подушечек абзацы и проворачивать страницы. Золото в шкатулке, каждое утро открывалось для поиска мелочи к маршрутке, которая дёрнется салоном быстрее, чем я сумею отыскать свободное место. Пассажиры мельком оценят меня и по прежнему без интереса упрутся в стёкла обзора остановок и тротуаров. Фонари уже притушат, когда небо станет синеть после черноты взглядов реставраторов, которые натянутся в бетоне горизонта, чтобы разориться в театре над Неманом. Тревожно влететь в стену, чтобы огладив обои лбом, усесться на скользком коврике пола, который меня подбросит вновь к шкафу и заставит блуждать в давно знакомом лесу из мебели. Второй конец деревушки сохранится в дыму памяти, чтобы сейчас учуять аромат и увидеть в траве опавшие яблоки в саду прадеда. Отец подносит мешки к стволу и заставляет нас сортировать плоды, чтобы убить внутри меня всякую охоту. Яблоки можно будет брать на балконе городской квартиры, хотя весь балкон занят свёрнутыми коврами и дорожками. Звезда молчит в своём бессонном уголке, чтобы кидая мне луч в глаза, слепить взгляд до покраснения век, которые не могут ночью закрыться и лежать на лице спокойно. Я обойду всю лечебницу до полной истощённости движений, которые не присущи лёгочной команде на поле с мячом, когда все трибуны закурены и оплёваны с любовью. Сигареты опрокинутся из пачки к влажной тумбочке, которую протрут и с упором придвинут к спинке кровати. Сестра войдёт в палату с напряжённым выражением лица, которое не воссияет с лучом солнца, пока она будет искать вену и не находя щупать ладонь. Она огрызнётся и неожиданно впрыснет мне в лицо ядовитую зелень от глаз. Я вовсе не пытался уйти от злости и только смог улыбнуться с раздражением, которое проявится после поверхностной ночи, чтобы к полудню закрыть зубы подбородком. Она уйдёт с дороговизной серёжки в пупке и огладив по груди безногого человека, кинет к нам вольный взгляд, чтобы растопить окно. Инвалидная коляска не сможет преодолеть барьер в палате и поэтому будет биться с приподнятым телом о порог, пока силы не соберутся в один поток, чтобы колёса успешно толкнуть. Уютный коридор и моё не проснувшееся блуждание между кушеток для одиноко подпёртой стены с плакатами. Пламя увидится мною из окна при огороде, который в темноте и влаге кустов, заставит меня спешить в дом к углу печки для уютного столкновения с острым кафелем. Я мирно касаюсь кнопок шахты, которая раздувая свою бездну несёт меня к облаку с голубями. Покрывшись корой и не видя между ветвями своего лица, я останусь стоять при дереве, чтобы тянуться пальцами к жжёной яме луны.