Я всё равно возвращаюсь к ложке с содой, которую окунаю в подушку, чтобы сода закипела от сновидений. Я болтаюсь по улице с крыльями, которые мне велики и поэтому задевают ветви лип, где спрятавшись ото тьмы дремлют пустые вороны. Моё окно в каморке залито двойным светом от луны, которая путаясь у вишен, всё же находит лазейку, чтобы меня бессонно подразнить. Луна нальётся розовым цементом, чтобы сыпаться от температуры, которую в ночь поднимут с небом, где придётся ввести звёздочками открывающий пароль. Алкоголик сел у скамейки промахнувшись и размазав кучку песка, не стал поднимать к окну крылья, чтобы поддержать своё кособокое тело. Он выйдет к коляске, чтобы держать её за ручки и ждать, пока к сидению подведут немо страдающего от боли господина, который сядет и изломав запястья перед собой, станет виден с палаты в профиль. Дорожная пыль на солнце станет ядовитым порошком, который прибившись к скамейке или шине моего велосипеда до колен испачкает худые ноги. Луна оголившись играет своими струнами, чтобы настраивать горизонт к дождю. Я пройдусь не дыша по набережной, где мёрзнут ступни, когда сквозь бортик к телу наметившись летит звезда. Пассажиры набиваются в салон с соломой, которую собирали на остановке, когда не было сил думать о времени. Я одиноко толкаюсь у поручня, чтобы не взяться за участок, где слюной красуется оторвавшаяся от языка резинка. Деревня в звуковой яме после бессонной уборки с визгом колёс и перегрева земли. Подбираясь к жаркому облаку, которое оказалось без кислорода, чтобы подняться от земли к верхушке лип и растаять в реанимационной комнате. Она была бледна и заметно поправилась, когда я видел лишь её отражение на фотографии, когда девушка открывала тумбочку, чтобы взять хлопья. Птица в туманной кроне, слетала с ветки на ветку, пока вся её тень от крыльев не исчезала в листве. Я пытался спрятаться на луне, когда в комнатке не хватало света и мне казалось, что прутья кровати меня возьмут в клетку. Вся обстановка берега, напоминала мне о любви в проигрыше чувств. Я прокладываю путь к болоту, чтобы оступиться на доске и упасть в белую лужу под ивами. Я растерян на мостовой и к лифту подходят школьники, чтобы кормить меня на кушетке вишнёвой сметаной. Прильнув к нижней губе, она слегка потянула её к своей, чтобы отпустить. Деревня вместе с дымоходами, ушла в ночь, чтобы дать дыму свободно рассеиваться у луны. Я прочту строчку из солнечной азбуки, пока мама будет греть буквы на сковородке, чтобы меня ими обжечь. Ивы окружали её домик, который собирался из наклеек и карточек, когда я только впервые узнал о существовании любви. Шлёпнув по одной из клеток доски, я стал собирал фигуры с покрывала, чтобы перевернув шкатулку углублениями и фигуры туда поместить. Закрыться в спальне, чтобы провожать у окна день, который не может заставить меня выйти к светофору под дождь. Я мчусь к ж.д. вокзалу, пока вся ночь ещё только меняет декорации и готовит звёзды к уходу со сценки. Мальчик вновь сел на трибуну, чтобы сознаться в своём бессилии, которое ещё неслось по дорожке, когда в груди у горла щебетало сердце. На возвышенности с одной только лавочкой, сидели двое пациентов, которые составили компанию туману, когда тот наполнялся табачным дымком, чтобы стать приторным. Слова развалившись на кресле, не желали уходить в спальню из зала, пока с экрана под ноги летела капельками чужая кровь из губ серийного героя. Я совсем растерян и к предложениям вновь льнут такие же давно выгравированные строки, когда нас оставляют у школы, чтобы в щёлочку подсматривать за спортивным залом, где нагружают себя металлом кубики из людей. Вновь промчаться мимо корпуса, чтобы встретить лишь чёрные силуэта женщин, за которыми плетутся дети. Дети тащат пакеты с обувью и шнурочки от связки тянутся по льду на асфальте. Я прошёл три круга и выбрав первый вариант подъёма к школе, уже преодолел начальную лестницу на одной из ступенек которой, с водой выбивалась ямка с песчинками. Окурки были свалены на площадке для линейки. Будто бы уборщица не пожелала нести совок к урне и вывернула весь сор к бордюру. Входя в овал от фонаря на крыше школы, я намертво крепился ботинками к центру, чтобы сверля виды по левую от меня сторону, вспоминать образ девушки, которая возможно затерялась где-нибудь между крон. Жизнь проходила в улыбке и под душем ко сну готовилась фигура с пеной на крыле, которое невозможно было отмыть. Я ведь шёл ускоряясь лишь, чтобы от чувств отвлечься и специально не глядя на двери поликлиники, прятал взгляд у елей, которые поднимались к ступенькам из тротуара. На подъёме к универмагу, я оборачивался, чтобы убедиться в своём одиночестве и став к ветру от рынка лицом, уже приближался к киоскам. Из машин к окошку подходили молодые водители, чтобы возвращаться к стоянке с пивом или свежей пачкой для свободной тяги сочного дыма по лёгочному каналу. Оттащить от балахона собаку и рассмеявшись лёжа у болота, видеть глаза девушки, которая издалека морщится от произошедшего со мной насилия. Мирная ночь с бессонницей, которую вертят на заднем сидении, чтобы изнасиловать тревогой до выступления девственной слезы. Потолок стал чёрен от льдинок и иголок, которые кружась птицами в люстре, к утру валились на дорожку у кровати, чтобы пациент смог увлечь себя развязыванием запястий от балок корпуса. Санитар придёт, чтобы перепроверить фиксацию частей души, которая вылетая из узлов, всё равно встречается с подоконником и не сумев преодолеть утолщённой высоты падает к тумбочке. Дверца не прижмётся к коробке и скрипя распахнётся до линии койки. Я лежу у ног в тропе, пока жители идут мимо, чтобы меня не замечать. Я покорил этот двор и могу спокойно ловить лучи, которые отражает многоэтажка, чтобы меня с девушкой разлучить. Я буду плакать рядом в коричневый халат санитарки и видя её мешки над глазами, ударяться в телефонный аппарат у дверей в сад. Меня попробуют остановить, но в этом не будет нужды, потому что я каждую ночь вижу сновидение, где нечто держит мои крылья, чтобы с болью не дать мне уйти далеко. Пациент с болезненно безобразной головой и широкими окулярами на лбу, как-то уклончиво и зло отругает на расстоянии говорящего с матами по телефону, чтобы обвинить себя в бессонном ударе о раму за диванчиком, который украшен вазонами из искусственного стекла. Болезненная вялость птенца, который засыпает в очереди и не может дождаться сеанса, когда родители с криком обращаются к девушке из школы, чтобы забрать отщепенца из лагеря. Сыгранный дождь и моё прикосновение к горлышку с пивом, когда всё тело сложится уголком, чтобы попытаться перед засыпанием объясниться. Я оброню струю мимо кустов и слыша за спинами рой или плач голосов, вбегу в колючую нору, чтобы остыть после остановки палаты между рельсами, которые сбились с пути в бездну. Она также сложно уйдёт от беседы, чтобы стонать в трубку и опуская вилку в пюре с дымом, обрывать провода ведущие в горло, которое перевернули к груди со стрелой. Не обращая внимания на суть печали к ручке уже подобрался санитар, чтобы сопротивляясь внешнему шторму, не уступал, чтобы суметь закрыть пациентов от радости. У моей головы ночью стоял санитар, чтобы возводя крылья к лампе, стараться не задеть плафон и выбежать к туалету с тревогой, когда вся дыра в полу закроется кушеткой. Вздувающийся шар в мозгу не был ещё живым и поэтому вся упругость терялась у резины, которую следовало бы обнять и смазать. Она бросила меня у всех на виду и школьница решила оттолкнуть меня к мужику, который глупо смотрит в объектив и не понимает своего живота. Я ненавижу людей, когда вся жизнь касаясь стен, не может эти стены толкнуть к подвалу. Прячась на площадке, я стараюсь смыться с талой водой и промокнув на ветру, сяду на склоне, который будет параллельно пролегать мимо почты. Меня не могут полюбить и я стараюсь красиво уйти из лужи, чтобы подняться в вине к печке из маминой макулатуры для сгорания чувств. Я сяду на ступеньке и глядя лишь на потрескавшиеся обои перед партой войду в экстаз, когда девушка защитится своим рюкзаком, чтобы меня оттолкнуть к популярности. Я всю жизнь буду стараться доказать свою правоту и утрачу силы в самоопределении сердца, которое выйдет на границу без экипировки. Разорвавшись на гениальность, боец толкнёт дым от окопа и не сможет закрыться высоким воротником от сновидений... Разрывая облако в клочья, я останусь на пуфике смотреть в люстру, чтобы убегая от зелени в экране, падать в нижние слои глины, которая не пустит меня в сон, но даст скользить по ковру с улыбками стекольщика. Выведать все планы, но не суметь подпустить меня к клетке, где вода ползёт к огородам из вишнёвого колодца. Кобыла станет в тени вишен и роняя пасть к траве, притопнет и не даст мне со страхом влиться в работу. Картошка и моё присутствие в доме нравящейся девушки, которая стыдно погладит меня по голове, чтобы укорить в красоте. Я скудно одет, но девушка мне симпатична, и я сопротивляюсь всеми силами, чтобы остаться на ливне у её ступеней в молчании. Пышная дама из страны с болтами, не сможет зацепить брата и вся фантазия провалится в клочья костра, чтобы пробудить моё расчёсанное тело. Простынь будет давить на крылья, пока листва с сухим звоном не провалится в пружины матраса, чтобы не дать мне без полёта уснуть. Церквушка без украшательства станет на возвышенности, чтобы соединиться с пейзажем и небом, которое склеит модель жизни, когда купит трактор в магазине и среди пасмурного вечера соберёт во дворе, чтобы катать меня у подвала. Я не опущусь в подвал до самой двери и с корзиной буду ждать склейки, когда по колёсам разольётся клей. Опускаясь между досок в солнечный треугольник, я унюхаю пламя, которым отогрето всё пастбище, где в плаще до сапог стоит отец и вертит хлыст. Корова ушла в сторону и пёс помчался у сосен, чтобы ухватить её за копыто. Мир с попыткой дозвониться к её посту, где мать выдаст мне воду и мензурку, чтобы проглотить. Я стою у телевизора, пока фильм прослушивается из коридора, чтобы быстро собравшись уйти к почте с письмом. Ждать ответа, но выворачивая душу с алкоголем, упасть к коленям девушек, чтобы не суметь поднять крыло к ложке со снотворным сеном. Луна в моей одиночной койке захлопнется и концерт не станет богаче, после того, как к звёздам красиво подползёт жук от цветка. На дворе уснёт бабушка деда, которая в седине облака отыщет свой волосок, чтобы отдать кошке. В траве соберутся тараканы, чтобы противно подбираясь к столешнице ночью, лезть на приёмник, который пытается спасти самоубийцу и её мужа. Угрюмо вылезти из ограды к лицу девушки, которая обмокнёт носик в луне, чтобы оказаться связанным в сети на свадьбе, чтобы провалиться между домов в пену молока. Порожки гениальности в которые мальчик провалился, чтобы сдерживать себя от передвижения по парку, где толкаются такие же мальчики с синяками и шишками на сердце. Сердце упадёт из груди на подоконник, чтобы провалить экзамен и долго готовить свои лёгкие к жалу с дождём, который по горизонтали войдёт в клавиши и станет щекотать подушку до упада в бессонницу. Разжаловать слёзы в щеке на маты и уложив голову к спинке, разбить балки топором у миски с собачьей едой. Пёс заберётся в солнце и не доставая пасти из супа, возьмётся грызть цепь со звеньями для побега. Не суметь идти вперёд, пока болит у пояса крыло и ягодица сжимается во время шага по парку. Сложение кубиков в её домике, который давно залился дождями и не может распечататься в принтере, чтобы лечь на шуфлядку. Вылизанная полоса поля не может привести к её фигуре, даже если бы солнце село её на ушко, чтобы будить своим ярким бликом. Подобрать необходимое слово и упёршись в ложку с уколом, дать его бороде обсохнуть от противно клейкого молока. Я оказываюсь в его квартире и отделении неврозов, когда меня треплет бессонницы и я не одеваясь в плотную броню, сижу и мёрзну под сквозняком из высоко приоткрытого окна. Я выбираюсь из жала и вхожу в широкую бездну, которая пустынно горит у лютеранской церкви и блестит её сверлящими глазами, когда солнце уклоняясь падает от орбиты. Дети бегут к ящикам бабушек, где торгуются за сигареты и бегут к луне, чтобы окончательно скуриться за киоском. Пасмурный обеденный полдень, и я простаиваю у витрины с пирожными, котрое могут и испортиться в корзинке, пока продавщица подкрашивается себе и без того орлиные брови. Собрать листья в комок слов, чтобы позволить фонарям разлететься по подъездам с улыбчивым сиянием дворников. Туман скосился у хаты, чтобы снова вывернуться фразами от луча, который уж слишком красив, чтобы показываться солнцу на глаза. Распад безделья и луны на подушке с часами и ангелы вновь пожалуются на головную боль перед лёгким отплытием. Одни и те же слова воробьями, покружатся у предложения, чтобы щипать буковки и уносить к колодцу. Вода за ручьём вновь попытается влиться в лужу, но собрав капель, заледенеет под скамейкой. Я не могу связаться с грузовой кабиной, которая катится по кольцу, чтобы видеться из окон с зерном, которое полыхает в звезду, когда слова становятся лишними. Я лечу по погоде раздев крылья, когда луна превозмогая боль в фонаре, забирается за шиворот с лучом из ведра молока, которое вынесется из коровника, и прольётся на стадионе. Я долго молчу в присутствии этой женщины, которая и не желает меня водить и тогда лезет в мою почту, чтобы отобрать последние строки на балконе. По углам многоэтажки сползают струйками лужи на крыше и вся слякоть выворачивается из майки в бездну, чтобы привидеться мне во сне с уколом диазепама, на который я скоплю себе рану и проплачу слёзы. Выбираясь из льда я стану на колено, чтобы добраться до береговой помощи брата. Пустыня кладбища будет синеть с ярким лучом утреннего бедра, которое от сосен прижмётся к песку, чтобы зачесаться в камне. Камень с лучом опавшего солнца станет белеть и крошиться. Я проведу себя по небу и вновь размазав соль с сахара по чашке, тревожно выберусь к лампе с дождинками на лампочке, которые оставит после себя облако ночной печати. Закрыть свой бред у крыла, пока ангел не отпустит ветер к мои ресницам. Я пробегусь к полю и оставлю там свою тень для обогрева травы и ямы с лучом. Развалившийся по частям зад и невозможность собрать чувства к дождю, чтобы клевать перья на крыле возлюбленной, которая падает с дерева и ударяется копчиком о камень в маршрутке. Я плохо дышу у кабинета, но не обращаю сознания к другу, чтобы себя приподнять к солнцу и зализать конверт губ. Я мучительно не проснусь к паре и возненавидев утро, обозлюсь у ясеня, который покажется густо разросшейся рябиной. Спутанность и прострация движений, которые беспокойно молятся в человеке, но пробуждаются у магазина, когда буханки с корочкой уносятся братом не глядя на меня. Солнце и мой уродливый велосипед упёрся к бортику, чтобы косить колесо и не дать мне вступить в интимные соприкосновения. Родители останавливают мою потугу во сне и я теряю любовницу в кусте шиповника, когда случайно наступаю на кусочек стекла от бутылки после вина. Он бросит змею под липу и я услышу боль в ступне, которая разлетится с ароматом крови в тазике и кровь мою не остановить в словарном запасе. Я иду в куртке, чтобы прятать лезвие в кармане и выбирая женщину на тропинке полосую себе душу, до вылета слов. Подушка вновь провалится на спинку, чтобы беспомощно возводить задние кровати вновь, когда ложка с супом не сможет проскочить сквозь проволоку, которой собраны зубы. Я еду в отцовской иномарке, чтобы смотреть на желтизну зубов в боковое зеркальце и слушать беседу брата с отцом. Суровые улицы перед дождями, разольются на тротуары, чтобы собирать по капелькам мои зубы в стоматологическом трамвае, который шагает по фильму из кадра в кадр. Я начинаю першить в маршрутке, пока всё моё тело дымится на пледе и подгорает с бессонницей к утру в сковороде с мучными звёздами. Доставая луну с неба к возлюбленной вышел стон из кровати, которая поднялась на цыпочки, чтобы съехать с балкона. Бессонница прикрылась пустотой, чтобы поднять со дна ветер с любовью к литературе. Идти по стройке до конца, собирая углы и робы от прохожего ветра, фигуры катились к морю и уплывая с треском стекла в океан, заставляли ребёнка ныть и плакать у мяча с подбитым корпусом. Призмы сели на песок, чтобы читать книжки и улыбаясь с презрением на воде, молчали под зонтиком. Я помню, как долго длился сон и как спокойно начиналось утро, прежде чем осы подберутся к занавеске, чтобы в бидоне с берёзовым соком отыскать хмель. Пена под столом из дуба выпускалась из крышки, чтобы кошка могла запрыгнуть на створку и попытаться упасть в бидон. Лужа у сеней стала сохнуть с бельём в цыганской руке санитарки, которая сверкая передними зубами виднелась через окно моей спальни. Я не желаю идти в грунт дальше и поэтому вижу лишь сны с оттенками, которые лижутся под зеркалом. Глина вздулась на скамейке, когда я оскорбил брата, чтобы выбраться из компании свеженьким. Жаркое солнце в фигуре геометрии свелась к одной линии, которую провёл между нами брат, чтобы отречься от разбора тоски. Полируя стены своим голубым ветром, я вызванивал родителей вновь и вновь, чтобы таскать телефон во сне, когда уж очень хотелось умереть под одеялом вместе с луной. Связные лица из бинтов и гаек на ручнике, приземлялись под ноги с книжками из столовой, которая обжаренным кирпичом, вставлялась в школу, чтобы дать племяннице заглянуть за вазоны с цветами и вновь опуститься мне на плечо. Поля оставлено для игры, но все дети сидят по норам, чтобы ласкать джойстик или пульт от плиты у ног сестры. Она подойдёт к домофону, которой ещё не благоустроили, чтобы открыть и пьяная рожа коснётся плитки, когда дышать из-за опилок станет невозможно.