Палата со стариками и весь этот пакет со звёздами упёрся в мою падшую луну, которая не желала совать своё серп в мою кузницу. Я отхожу от стаи и примыкаю к плакату с жезлом, где долго селится тень и долго стоят в углу маленькие дети. Подбирая себе стены и выходя из палаты, чтобы не видеть это исхудавшее тело за шторой. Я провожаю свою бездну в дальнее лечение, где так долго не показываются на глаза результаты, потому что я совершенно не сплю и не читаю заголовков. Я не схожу с рельс и помещаю свою боль в будку с сапожником. Луна бредит в уголку со спальней, где не могут собраться все звёзды, чтобы исполнить одну лишь песню с геометрическим припевом. Люди оставили меня в бреду и поэтому вся ложка с кашей покрылась до губ плесенью. Я долго не могу подняться и эта сопливая тоска по родителям не может отпустить меня в спаленку, чтобы замкнуть все сигналы. Подойти к вышке и не спрыгнуть при поддержке звёзд, где давно подвешена моя не гнущаяся полоса от прыгнувшей в овраг юбки. Я не могу собраться с дырами в душе, где уже шарят птицы, чтобы клевать пуговицы. Я совершенно выпал из предложения и поэтому упал в туалетную вонь с одним только умирающим на кафеле человеком. Провожая солнце за горизонт, пьяный мальчик остыл к чувства, потому что вышел из себя в бездну, где давно таились кошмары. Я не могу больше стоять на исходной и прикрываться лучами от неба, где давно бредят лунные младенцы. Я раскалываюсь на множество тел, чтобы идти по коньку крыши с огнём из пелёнок. Я не могу больше стерпеть боль и на краю бездны пытается влюбиться чья-то давно забытая у озера с оружием тень. Я не могу скатиться с бессонницы до прямой, где давно тают все овраги и карьер с водой помещается в квадрат деревни. Я хочу улететь из города, когда мне поранят крылья до выступления царапин и все звёзды чересчур бледны. Племянница прокатится на крыле беса и станет от температуры игрива и послушна. Я не собираюсь выходить из луны к кухне, где загрязнены окна и куры блуждают в цвете у гаража. Я не могу больше плыть по реке в неведении и все мои тайные гости убегают с фонарями, чтобы закинуть свои сети на крылья для звёзд. Прижав свои сонные губы к кувшину, я собираюсь в поход, где давным давно слышится болтовня соседа по телефону. Я больше не могу заплывать далеко и поэтому парю в голосе у подъезда, чтобы биться головой о мягкую грудину. Девочка стала милой и в тишине зовущего дня, отказалась от слов в угоду чувств. Где же тот тайный берег для которого создана река с веером течений. Я не могу больше стонать и поэтому зову на помощь женщину с палитрой для пения фраз. Здоровяк зовёт себе подружку и пробираясь к солнцу в поту лица, забирает к себе все лучшие лучи от пропасти. Я так устал от углов и падений в эти углы, что вся моя ложь от души запела в одном ряду с волной. Я так беспросветно торможу, когда в постель кладут якорь, чтобы меня поднять из матраса. Я как-то совсем обнищал и поэтому зол на себя и клеящийся мир к воротнику. Я отметаю свои тайные перья в сторону шкафа, который примкнул ко всей стене, чтобы лежать на сердце прямым грузом. Я не могу соскочить из трубы, где вечно умирают птицы, чтобы не возродиться из пепла, а только замешкаться и приободрившись запеть колыбельную. Луна вошла в круг интересов и подметая столы после угнетения, вышли в профиль с кривым клювом. Я не могу больше петь и поэтому все листья парят в уголке дерева. Я больше не могу раздаривать себе звёзды, чтобы улетать в лицо с ветром, который молчит у глаза. Брови подтянулись к дождю, чтобы ласкать струи у ствола с фруктами. Фрукты сыпались на почву, где глина упала в сок и не могла собраться в слой гениальности. Я больше не хочу стонать и все связки мимо ключей застыли на узелке. Я больше не хочу платить за своё помешательство и поэтому не желаю подметать свои лужи без тряпки. Я больше не падаю в озеро без поддержки, чтобы неуклюжим бревном скатиться на дно. Отберите у меня всю ложь и оставьте все копилки пустыми. Пустыня застыла у края, чтобы сделаться океаном. С головой опереться о стол или парту, чтобы в детском саду созрели младенцы для молочного эксперимента. Я больше не могу сопротивляться бегу луж, которые подгорают на огне, чтобы ласкаться с дождём. Мне необходима помощь все строки не могут солгать гостям, чтобы запереть солнце в дожде и не выпускать из палаты до выступления золы. Я больше не могу сопротивляться тревоге, которая соберёт меня в бездну сна. Я не могу проконтролировать солнце и бегу к дождю с улыбкой и тревогой в желейной упаковкой, которую обронили в тротуар, чтобы сорвать ветер у школ. Я не желаю входить в фойе без любви и поэтому мчусь к ложке с кашей, которая уже вчера остыла. Я не могу потакать льющейся бездне и поэтому поднимаю водопад к лучшей жизни с солнцем вместо яркого дробления нот. Совершенно оглупел и не могу поднять грушу для удара бессонницы. Все слои стали видимыми и все слова опрокинулись из миски в мыльную пену на асфальте. Хочется уйти в абсолютную пошлость, потому что не хочу себя оправдать и все эти ролики, которые вспоминаются с женщинами которых я знал. Я ненавижу женщин и мне не хочется солгать ещё одной о любви. Я вылетаю из маршрутки, чтобы сказать парочку фонарей на выпечку сложения. Я не хочу солгать и все эти ужимки мне не подходят. ковыряясь в костре с яблоками, которые лопаются от спермы и не хотят треснуть. Я совершенно утратил контроль и все мои ассоциации бьются о пенку в чашке, которую в детском саду поставят на стульчик, чтобы ухватить меня больно за ухо. Я запущу семя в рот глотнувшего меня инструктора, который выбирается из лягушатника, чтобы съесть мою таблетку с дождём. Я не могу больше выбираться из дыры и поэтому скачу по поляне в очереди за цветами, которые никому не нужны и все яркие звёзды попутались у забора, чтобы в шляпе нестись в магазин за бутылкой на раме. Я запутавшись сплю у причала, где сестра с медсестрой читают очередную книжку, которую затаили от учительницы в кабинете трудов. Она взойдёт из ложа, чтобы укрыться шкурой, которую порвали собаки, чтобы нести по деревне, пока мы будем в сенях или заниматься любовью. Я не могу отпустить эту пьяную собаку с щенятами, потому что остаюсь в лесу для снятия швов. Я не могу углубленно лечь на свою берлогу, потому что бесстыдно устал от путешествия в клизму деревни. Сок стал румян и все колёса покрылись бессонницей, которую птицы принесут с инфекцией с юга. Она подойдёт ко мне с инфекцией в журнале и осторожно поведёт в лечебницы за ручку, пока вся палата будет набивать сумку монетами и шприцами. Я больше не могу стоять против сеней и не могу быть принятым в своём одиночестве, где так давно собрались в рой все мои печали. Поласкать души и не мочь слететь в углубление сцены, где так давно летят солнечные призмы. Я затаился в ночном наряде, где отец забрался к отцу и не может себя растолкать в живот, который так вспучен и мёртв, как у того господина, что бродит по комнатке с часами, чтобы хвалить церковь в голове. Адекватность выпущена из кофейника и все автоматы не могут собраться в прошлое. Ковырнув у края, я ловил звезду с луной, пока они не стали темны на вид. Господин с блевотой у края не мог собраться в пояс, чтобы заговорить со звездой откровенно... Я не могу задушить себя в горле, пока вся прелесть не может углубиться в падении и не застонать в яме с ложками, которыми меня отучают от плетей. Санитарка кормит меня из вилки и ложки давно упали на поднос со звоном. Мне не хочется стонать и все лужи от меня освободились. Говоря с дождём все племянницы после плена застыли у моего оврага, чтобы стать выше после злости на луну. Я поднимаю свои запястья и провожаю голую дверь в салон моря, где уже меня поджидает утопленница из сказки с лужей или луной. Я один иду по кромке и тротуары расступаются в беге за льдиной, которая остановится у моста, чтобы долго держаться за колонну. Я больше не хочу разгибаться и поэтому молчу в кровати, словно пряник из пакетика с карандашами. Крупным пятном он сел на дыру, чтобы раскачать блевоту в желудке. Мне не хочется вставать раньше, чтобы быть гениальным сосунком. Я не придерживаюсь пламени и выдувая наш праздничный выезд из корки, слоняюсь на подоконнике с луной. Я проникаю ближе и на моём кольце появляется женщина в чёрном, которая плачет с дождём и не хочет расставаться с любимым плащом. Я у сарая и мне не хочется восходить к небу над двором, чтобы разгуливать свою пыль в колодце для мертвецов с подушками в тесноте самоубийства. Какая-то мысль в груди и её подавление за час до положенного пробуждения колёс. Я совсем исчез в пустоте улиц, чтобы выверено капризничать на виду у тёти. Я читаю книгу сказок, которые сняты с производства. Я не могу не слушать полыхание печки у ворот, так как слишком угрюм в одолжении сновидений друзьям. Я не могу расстаться с хламом, который мама напяливает на меня для показа брату. Где же мои закосы под нирвану и ещё куча ржавой результативности в углу с помётом из чужого горла. Я по просьбе родителей не могу поднять стог с сеном и поэтому господин с вилами даёт мне пинка, чтобы выкинуть из сеней и смотреть на девушку из-за калитки. Я хочу бродить ночью с углом из школы, который вставили в меня после нападения и заставили стоять у концерта с микрофоном из золота. Я смущаюсь своей разбитости и поэтому стискиваю зубы ещё плотнее, чтобы чувствовать скованность цитат и цепей. Я не могу бежать из палаты и родители угрюмо затаились над койкой, чтобы меня бить и бить в грудь. Я ненавижу близость с этими зверями без глубины или солнца за крыльями, которые обветшали. Провожая взгляды и не боясь лететь с луной и преувеличенным месяцем, который дрожит с погашением долгов, где только тревога и все немыслимые капризы к девушке, которая играет грудью из-за занавесок. Я не могу прокричать на эту свору с понятиями о любви и честности, когда отец мчит мимо деревни и не может соскочить в туман к распятию над всем небом, которое затаилось в хате с объедками у печки и несмываемыми привычками для денег. Я опускаюсь в болото с цепью солнца, которое хочет соития и не прикрикивает на свою собачонку из красной шерсти. Я совершенно вымотан к дождю и не могу улететь с горизонта к ветру из кирпичей. Совершенно задушенный первоклассник... Я уношу все плохо приклеенные слова к губам матери, чтобы сделать её грубее и настойчивее. Она молчит у карниза, чтобы глупо создавая образы, лезть в отшельничество и не дать мне слиться с собой вновь. Я не понимаю, где укрылись грызуны, чтобы дать матери войти в нору и дать мне пощёчину. Я давно прячусь под чёрной клеёнкой, которая струпилась в катастрофе с эти молодыми гонщиками. Я не могу поднять свою правду от лжи и дальше к палате. Давлеющий поиск смысла с которого всё закончилось и поиск себя в миске с глиной. Я потерян и угрюм для звёзд, чтобы суметь задержаться у реки. Я остыл в апатии и не могу пробиться к луне. бабушкина глупость и все давлеющие слова с матами. оторваться от смыслов и участия в беседе. Вновь вернуться к жизни с кулаками или без ударов. Опять эта самоподавляющая попытка выскочить из рамок при стекле. Я выльюсь из глубины и покажусь для жизни открытым или замкнутым для пения. Я больше не представляю возможности для пересмотра. Я ухожу от луны в голову с пеной вместо мозгов. Если я родился значит есть смысл для радости или тревоги. я отпадаю от койки, чтобы вновь протянуть к возу руку и не быть ушибленным или вялым для снотворного в корпусе тела. Я уже поднимаюсь и не жду связей от лени или подоконника с вазоном или глупость на вахте с прапорщиком. Я не измотан, а только сплю на обратном ходу. Все звёзды скосились от крыши и теперь падают в овраг с рифмой. Я не собираюсь стоять у края долго, чтобы выть о любви или стонать невпопад на линейке с дождём. Выбиться из смысла в сеть с гадостью для соития. Я прихожу к горю и молчу в хате с углами. Я затемнён и не нахожу плеча для ветров. Смысла нет и горько мне доходить до этого похмелья, которым я тешу себя в призме ложки. Я хочу окончательно разбиться со смыслом на огромной скорости в лесу у фонаря. Я подбегаю к собачке и глажу ей щенка, пока в болоте искрятся побеги солнца. Я совершенно ясен и нет помех для перегрузки системы, которая впадает в реку с водоворотом бездны. Я не могу сиять и все напряжённые силы уходят к сновидениям, когда те пробуждаются под утро. Поиск дождя в буханке кровати и нет напильника, чтобы зазубрить нож из штанин. Я провожу себя в бездну с листками от крови для погружения боком в желудок. Я не хочу искать пену и хочу расслабить все жабры перед голодом или пьянкой. обугленный стол с яйцами вместо творога, который давно подгорел в омлете. Я стою у берега с лужей крови вместо печали от неудачного отдыха после выпитого чувства. Я замыкаюсь в себе и хожу по кругу с квадратом для приложения к точкам. Немыслимый овраг с песком вместо гланд и я чихаю у постели, чтобы не пробудить в зале мать. Она станет приказывать и грозить меня выпороть, если я не вскочу среди ночи, чтобы забавляться сигаретами или штучками из бара. Я наложу на неё руки и прокачусь в отделение с выстрелом в стекло. Я не хочу быть писателем и поэтому гонюсь с тревогой из балкона, чтобы глотнуть ложку с какой-то дрянью. Я проверну дельце с телом от туберкулёза, который не хочет заживать или вскакивать от постели с улыбкой на чайном дне, куда я вглядываюсь. положить спички на край стола, чтобы открыть себе ворота с обратной стороны улицы. Голова не болит и только заживление не покрывается коркой с апельсиновой пеной. Вылететь из комфорта на край с крыльями для посадки. Я не могу приплыть к сердцу, чтобы качать права перед девушкой, которая вовсе и не пьяна. Я бледен и совершенно измотан дождями. Ковыряясь в углублении сада я застыл у корня сливы, чтобы не замечать полнейшей неоригинальности карты в дыре пальца. Я совершенно бегло преломлён от стены в область удушья, которым согреваюсь в холоде. Я не могу больше сеять ложь и все стихи останутся в сборнике без цитат.