Несколько минут до остановки, и время толкает меня сесть в маршрутку до ж/д вокзала, чтобы поджав часы на запястье добраться до университета. Но перед поездкой я наблюдаю за людьми вокруг и за теми, кто только выжидает на пешеходном переходе у светофора, чтобы стать под крышу и спрятать за козырьком глаза от солнца. Я сближаюсь с неуравновешенным подростком, который щебечет себе под нос ругательства и садится в уголке, чтобы закинуть ногу за ногу под щитом с расписанием. В детстве этот отстающий юноша шёл к горке во дворе и, не обращая внимания на тех, кто сидел в песке, катился вниз и больно ударялся ногами о плечо первого подвернувшегося ребёнка. Теперь он может присмотреть себе необходимый по номеру троллейбус и, зная остановку, сойти в неизвестном для меня направлении. Мать этого не совсем самостоятельного человека стоит у подъезда и славится тем, что сплетничает, не отходя от кассы и дома, но при этом не может разобраться со своими проблемами и насущной суетой вокруг семьи. Честно сказать, но мне жаль видеть этого не вполне здорового человека и понимать, что он никогда не станет полноценно влюбляться и без помех строить мостик к жизни. Я даже не знаю, посещал ли он школу и не помню его бодрого шествия с цветами в сентябре, когда все ещё не отошли от лета и тянулись к линейке в шортах. Когда дети расходятся по домам и голос директора стихает, мы собираем группу школьников, чтобы идти к площади перед универмагом, где старушки всю ночь торгуют цветами и где вокруг ваз образуются зеленоватые ручьи с убегающими к бордюрам водами. Здесь мы позируем и через годы, возвращаемся к снимкам, где неестественно щуримся и улыбаемся, чтобы скрыть зависимую от родителей пустоту и комичность положения. Теперь я иду теми же путями и те же киоски с цветами и венками, мерцают, когда я ухожу от этого универмага подальше к гостинице и мельком заглядываюсь в своё отражение, которое вызывает встречное отторжение и неприятие. Я стараюсь не останавливаться и идти, стремительно рассекая воздух, когда вся среда бросает в меня стрелы и толкает своими пружинами, которые напряжённо оттянуты и вот-вот выстрелят из коробки с погремушкой. Я любил школу, и когда учительница литературы болела, а подмены ей не находилось, любил ещё и всё, что располагалось вне школы. Два урока в день и вот я снова на свободе, которая располагает к безучастному хождению по кругу или прогулке по магазину, когда денег хватает лишь на жвачку. Заглядывать в окно через дутый монитор в кабинете информатики и видеть лишь высоковольтную будку среди асфальтов, кирпичи которой выкрашены свежим слоем серой краски и от этого весь задний двор благоухает, храня синтетический аромат едкого лака. Девушка в чёрном комплекте сидит рядом и, смешивая чувства, заставляет прикоснуться к себе и долго помнить о присутствии невидимой неги, но только уже в одиночестве, когда все уже спят. Она трётся о бёдра одноклассника и, прижимая его в углу, пританцовывает так, чтобы подниматься и опускаться у его груди, когда вся её поясница оголится, и белая резинка нижнего белья станет видима всем, кто сидит на первой парте. Эта девушка вызывает на себя весь интимный огонь и всегда может стать объектом для воображения, которое изрыто до пустоты и тысячу раз засвечено фонариком с лампочкой сознания, когда то тлеет ночью среди обилия звёзд и фонарей. Я часто представлял её участие в сцене, где все зрители покинули ложе и стали скапливаться у главного входа, чтобы вызванивать и ждать пойманное на удочку такси. Группа выходцев мнётся на морозе и пьяно выпендривается после съёмок, чтобы все окружающие неловко побаивались сближения и отходили в сторону к огню трассы, где проще договориться с таксистом. Я боюсь отходить от брата, когда мы оказываемся вне зала, и ширма над дверями кинотеатра приподнимается, чтобы весь поток зрителей хлынул на улицы и разошёлся в темноте на струйки или пары ангелочков, которые не покинут до утра планету. Я так и не влюбился окончательно, и нет у меня своего дома, потому что трачу силы на ковыряние в чернильной личинке, которую загнали в раковину. Она вполне пригодна для литературы и довольно питательна для утоления одиночества.