Journals.ru - «есть небо на земле...»

Трек 57. «Звёздный свет в тёмном переулке»

Сегодняшний вечер впервые за последние дни приносит в город долгожданную прохладу. Душный воздух, который всю неделю окутывал улицы, словно тяжёлое ватное одеяло, наконец сдаётся и уступает место лёгкому тёплому ветерку.
Я сижу на бортике фонтана и буквально всей собой ощущаю, как становится легче дышать.
— Ух, наконец-то! — Дом закидывает голову и блаженно вытягивает руки наверх. — Кажется, звезда всё же передумала нас испепелять. Хорошая новость!
— Посмотрим, — я выковыриваю из початка кукурузы последнее зёрнышко. — Пока она только слегка остудила свой пыл.
Дом смеётся, опускает руку в воду фонтана и делает вид, что ловит расплывающиеся вокруг его кисти пузыри. Я слежу за его рукой, погружаясь в свои мысли, и не сразу замечаю, как он зачерпывает воду в ладонь.
— Эй, смотри сюда! — он вдруг взмахивает рукой, и холодные брызги летят мне в лицо. Я замираю от неожиданности, но чувствую, как меня уже распирает от смеха.
— Ах ты... Ты что творишь?! — хохочу я, вытирая ладонью лицо. И уже в следующую секунду набрасываюсь на него и начинаю щекотать — маленькая месть за его хулиганские проделки. Дом заливается смехом, отбиваясь от меня.
— Эй, эй... Стой! Мы так не договаривались! — он ловко выворачивается из моих рук, а потом подхватывает меня, не давая упасть в фонтан.
Солнце потихоньку клонится к горизонту, окрашивая небо в апельсиново-фиолетовый цвет, замолкают птицы, одинокие стрижи ещё проносятся по темнеющему небу с резким «вжиииу», но город уже медленно погружается в вечернюю тишину.
— Может, ещё пройдёмся? — Дом собирает с парапета тарелки, салфетки и банки от лимонада.
— Можно просто пойти домой, но минуя центральные улицы. Найти длинный и незнакомый путь, — говорю я сбивчиво, всё ещё пытаясь отдышаться от приступа смеха.
Дом кивает, подхватывает меня под руку и тянет прочь от фонтана.
Мы специально выбираем самую запутанную дорогу. Идём тёмными улицами, через пустые дворы и заросшие кустами подворотни. Дом бодро насвистывает что-то себе под нос, отвлекаясь на наш разговор. Мы болтаем о всякой ерунде — то решаем, куда бы ещё сходить завтра, то обсуждаем шторы с забавными зверятами в окнах первого этажа... Улицы ещё хранят дневное тепло, но из тёмных переулков уже тянет затхлой прохладой.
Наконец вдоль дороги начинают просыпаться фонари — один, второй, третий... Они медленно разгораются, заливая тротуары жёлтыми лужами света.
Я чувствую лёгкую и приятную усталость, как после долгого, но очень продуктивного дня. Дом, шагая рядом, размахивает руками так, что временами задевает меня локтем по руке, а я смеюсь и тыкаю его в отместку кулаком в бок.
— Может, завтра опять на аттракционы? — предлагает он, похрустывая шеей и разминая плечи.
— Ага, только не на колесо...
Но я не успеваю договорить. Из тёмной арки между домами выходят трое. Причём так вовремя, как будто ждали нас специально. Они идут прямиком к нам, растянувшись в линию и перекрывая узкий тротуар. Когда три чёрных фигуры проходят через пятно света от фонаря, я замечаю, что один из них — по центру — ростом почти не уступает Доминику. Нескладный, с маленькой короткостриженной головой на массивной, словно бычьей, шее. Он подносит ко рту сигарету, небрежно держа её двумя пальцами. Двое других — худощавые, лет, наверное, двадцати с небольшим. У одного в свете фонаря в руке блестит что-то металлическое, похожее на складной нож. Второй же держит бутылку пива и как-то затравленно озирается по сторонам, стараясь, однако, не отставать от товарищей.
Я инстинктивно замедляю шаг. Дом замолкает, его пальцы в темноте нащупывают мою руку и крепко сжимают ладонь. Мы молча пытаемся обойти троицу, прижимаясь к стене и делая вид, что их не замечаем, но... Один из парней старается заблокировать нам путь.
— Эй, музыкант! — доносится из темноты хриплый голос. — Мелочь есть?
В животе противно переворачивается что-то холодное, как будто большая скользкая рыба, пойманная в сети. Мы продолжаем упорно идти вперёд, и я чувствую, как мои пальцы впиваются в руку Доминика.
— Э, куда пошёл? Я с тобой разговариваю! — тот же голос звучит уже за спиной, только теперь — злее и громче.
Дом вдруг резко останавливается. На секунду закрывает глаза, делает глубокий вдох. Его лицо становится каменным. Он медленно и с невозмутимым спокойствием разворачивается, и это его движение заставляет меня спрятаться за его спину. Я утыкаюсь лбом куда-то под его лопатку.
— Дом, не надо... — шепчу чуть слышно.
— Нет, похоже, придётся их проучить, — он отвечает, не оборачиваясь, и так тихо, что эти слова слышу только я. А я удивляюсь тому, как спокойно, почти безразлично, звучит его голос. — Отойди, я быстро.
С этими словами он аккуратно стягивает ремень гитары через голову. Не отводя глаз от троицы, одним плавным движением опускает гитару мне в руки:
— Вот, подержи. На всякий случай.
Я поднимаю глаза на хулиганов, вижу, как они переглядываются. Это действие Дома, такое простое и будничное, почему-то вводит их в ступор. Кажется, музыкант, который в случае неотвратимого конфликта первым делом спасает гитару, — это уже за гранью их понимания.
— Думаешь, самый умный, да? — дерзит тот, что крутит в руках складной перочинный ножик. Но голос его почему-то срывается.
— Да помолчи ты, — раздражённо бросает своему приятелю предводитель шайки, но сам немного отступает назад.
Дом не отвечает. Он делает шаг навстречу им. Всего один. Он не принимает бойцовскую стойку, он просто стоит — широко расставив ноги, расправив плечи и опустив руки вдоль тела.
— Уверены, что хотите испортить себе этот прекрасный вечер? — вдруг небрежно бросает он. Его голос звучит тихо, но уверенно и без единой капли страха. Он резко закидывает голову, и в этот момент над хулиганами с громким треском начинает мигать фонарь. Это длится всего долю секунды, после чего лампа в фонаре ярко вспыхивает и с оглушительным хлопком взрывается, раскидывая вокруг горящие куски проволочных электродов и оплавленного стекла.
— Что за...?! — парень с сигаретой приседает, обхватывая голову руками, а его спутники задирают головы, вглядываясь в темноту над собой, когда вдруг и следующий фонарь постигает участь первого. И ещё один. Улица погружается в темноту, которую разбавляет только тусклый свет, льющийся из окон первого этажа. Дом делает ещё один шаг вперёд. Над улицей повисает звенящая тишина.
В следующее мгновение кожа Доминика начинает мерцать мягким, знакомым мне призрачным светом — как будто в нём загорается отражение далёкой звезды.
— Э-э-э... Он светится? — доносится испуганный шёпот из темноты. — Да ну, на... Что за чёрт?
Первым не выдерживает парень с бутылкой. Сначала он пятится назад, а потом вдруг взмахивает рукой. Стеклянная бутылка летит в сторону Доминика, но тот лишь скрещивает на груди руки, когда она с глухим стуком падает ему под ноги.
— Отвали! — почти девчачьим голосом взвизгивает хулиган, резко разворачивается и на всех парах несётся в сторону тёмной арки. Двое оставшихся переглядываются. Предводитель шайки, громко сплюнув себе под ноги и грязно выругавшись, следует за своим приятелем, но его обгоняет третий, попутно расчищая себе путь отступления локтями.
Дом стоит ещё пару секунд, потом поворачивается ко мне. Никакого свечения. Только лёгкая улыбка в уголках губ.
— Ну и всё. Обошлось даже без насилия, — он забирает у меня гитару и как ни в чем не бывало закидывает её за спину, будто ничего не случилось.
Я молча смотрю на него.
— Нашли, у кого деньги просить... У меня их сроду не было, — бормочет он, поправляя ремень гитары. — Пойдём домой, я что-то проголодался.
Он берёт меня под руку, и мы идём дальше. А я чувствую, как в груди ухает сердце, но уже не от страха, а от осознания того, какой необыкновенной и порой неуправляемой силой он дышит. Эта мощь древняя, как сама его звезда, а я в последнее время совсем забываю: Доминик ведь не просто человек. Он — часть необъятного космоса, запертая в человеческом теле.

[изображение]

В голове опять поёт Radiohead – Karma Police
Настроение сонное