я не могу писать
и я не должна... нет, я должна не.
нет оригинальности - было, было и было! если копнуть чуть глубже - было. Всегда, все. везде. Было.
настроение - да, я могу некоторое время продержать на настроении. Но длинное - слишком сложно, настроение меняется часто - не успеваю.
то, что нравится мне - меняются лица, меняются рассказчики - невозможно читать. "Подумаешь, всего-то перепутала!" Всего-то. Слишком плохо, слишком много. Не хватит стиля - выделить не только настроением. Что еще? Сюжет - банально, всегда банально, вдобавок я терпеть не могу действия. Интригу я не вытяну. Недостаточно логичный ум. Психология - не разбираюсь, да и не верю.
Всегда соблазн - замкнуться в понятных мне символах. "Каминный экран Помбаля" - много, емко и понятно, но кто читал "Александрийский квартет"?! А кто его запомнил?
и дело даже не в том.
начало века.
Золотой был. Серебро было.
Что теперь? Бронзовый?
Я не хочу быть одной из. Просто не хочу. Слишком эгоистична, слишком самовлюблена для этого. Не хочу быть одной из тех, кто пишет, не умея писать.



гораздо интереснее те, кто писали - ненароком. Сэй Сенагон, Сэмюэль Пипс - дневники, записи - не тексты, обернувшиеся ТЕКСТАМИ, а тексты изменяют мир. Зачем-то.

Мураками. Первое, что мне в нем не нравится (не в "Охоте", которая не нравится вся), - авторский герой, читающий Фицджеральда! Фицджеральда, пустышку, которую хочется проткнуть, изорвать. чтобы посмотреть, есть ли в нем кровь. Да, я читала только русский перевод. Да, я обязана была не понять. Но не сделать вывода я не могу. А это глупо. Вообще глупо читать европейцев (американец не отличается по сути от европейца), если уж имел (не)счастье родиться японцем. Идиот.

И все мы идиоты.

Тянуший Платонов, окутывающий Кортасар, прохладно издевающийся Набоков.

И англичане, которых я никогда не могу понять. "He was austere with himself; drank gin when he was alone, to mortify a taste for vintages; and though he enjoyed the theatre, had not crossed the doors of one for twenty years'. Улыбка автора в верхнем правом уголке страницы.

Читаешь всегда по себя.

и из-за этого Stevenson's "Dr Jekyll and Mr Hyde" оборачивается исповедью, режущей глаза, как хорошая бумага режет пальцы.