12:46 30-07-2004 :(
Рассылка с сайта http://www.bigler.ru
Свободная тема
Вдогонку "Особенностям национального призыва" от 20.07.04
Ну, вот и снова - студент... После двух лет отсутствия, альма матер вновь приняла в свои объятья выдернутого со второго курса заблудшего сына, то бишь, вашего покорного слугу. Сказать, что два года прошли даром - покривить душой, сказать, что набрался ума и опыта... Ну, да... Где-то в чем-то это и присутствовало, но не в такой степени, как многие говорят: дескать, жизнь понял, и все такое. Да и повезло, по большому счету. Другие, вон, кто в цинке вернулся, кто пьет, как конь буденновский, кто и нары греет уже... Так что, в сравнении с ними - вроде даже и ничего... Конечно, набрался и опыта жизненного, и на многие вещи стал глядеть со здоровым цинизмом, и на неслуживших смотришь, как умудренный аксакал, а все же жалко чего-то. Того, что уже не вернется, как детство... Того, что пропустил, перескочил сразу, как несколько ступенек вверх по лестнице... И в чем-то даже завидуешь им, и наивными кажутся многие вещи, которые слышишь в разговорах за жизнь. За то, что они понимаю! т под жизнью, точнее...
Да и девушки... Нет, тут , конечно, наоборот. Вот девушкам как раз интереснее было не с ними, а с нами... Почему?.. Не знаю. Так получалось... Как говорилось: - Бабу не обманешь! Баба - она сердцем чует...
Что-то ведь их тянуло именно к нам...
Не могу сказать, что мы этим не пользовались... Дело молодое, чего там...
И вот, познакомившись на очередной посиделке с очень симпатичной девушкой, я повел ее в бар ресторана ”Карелия”, где после пары коктейлей намеревался углУбить наши отношения путем перевода их в горизонтальную плоскость... Да и она, вроде, была не против, но соблюсти какие-то приличия считала нужным. Ну, под приличиями подразумевался, видимо, вечер в кафе или баре, после чего, вроде, и не зазорно продолжить знакомство уже в другом месте...
- Да тут народу полно!.. - капризно скривила она губки - Мест нет...
- Сейчас!.. - я, раззадоренный предвкушениями приятной ночи, подхватил одной рукой ее, другой бокалы и, ввинтившись в толпу танцующих, стал пробиваться к столику в углу, где, как успел заметить, в одиночестве сидел какой-то парень.
- Свободно?.. - поинтересовался я у него.
- Садитесь! - равнодушно кивнул он, отхлебнув пива из высокого стакана.
Мы устроились за столиком, парень, скользнув взглядом по нам, вновь усставился в стакан, затем, вдруг внезапно поднял глаза на меня:
- Мы с тобой раньше не встречались?..
- Возможно.. - дипломатически ответил я, меньше всего думая о внезапно и так некстати появившемся знакомом.
- Ты Серегу Савченко знал? Вроде - я помню - видел тебя в его компании пару лет назад - проговорил он...
Я отставил стакан и вгляделся. Ну да!.. Конечно!.. Как же его зовут?.. Коля?.. Нет, Костя!.. Точно - Костя!..
Команд тогда в городе было - как грибов в лесу после дождя. Каждый очаг культуры имел свой ”вокально-инструметальный ансамбль” - как тогда это называлось, ребята играли на танцах и прочих мероприятиях. Ну, не мне вам это объяснять - моё поколение прекрасно помнит те времена...
Костя был ас!.. Даже не так. Он был АС!!!.. От его сольных партий на клавишах крыша съезжала напрочь! Публика билась в экстазе, коллеги по музыкальному цеху относились с огромным уважением. По большому счету - любая посредственная команда могла сразу взлететь на недосягаемую высоту, стоило лишь им заполучить Костю в качестве клавишника. Он в то время заканчивал музыкальное училище, собирался поступать в консерваторию, бредил Дэйвом Брубеком и жизни без музыки не представлял... Он готов был играть сутки напролет...
- Костя!.. Привет!.. - я обрадованно протянул ему руку - Как ты, где?.. Рассказывай!.. Люда, знакомься!.. Это - Костя!.. Величайший пианист всех времен и народов!..
Костя протянул мне руку, я осекся... Три пальца из пяти были отхвачены по вторую фалангу, оставшиеся представляли собой какие-то сосиски, так непохожие на пальцы профессионального пианиста, пальцы, которыми Костя какие-то пару лет назад извлекал из любого инструмента с черно-белыми клавишами МУЗЫКУ...
- Костя!.. Что случилось?.. - я ошарашенно уставился на него. - Люд, да погоди!.. Ну, сходи, потанцуй, или хочешь - я тебе коктейль принесу!..
- Родина забрала!.. - отхлебнул он пива - Забавно, да?!. - Костя совсем по-детски шмыгнул носом - Меня же сразу по окончании училища загребли. Откосить не хотел - несолидно, думал, фигня, в какой-нибудь оркестр возьмут - у меня же диплом - не хер собачий!... Думал, в музыканты... Ага!.. Размечтался!.. Хрен большой и толстый!.. Мотострелковый полк в Мурманской области!... Гранатометчик.. Ротный гранатомет ”Пламя”!.. Как ансамбль, да?!.. Ха-ха!.. Слушай, ты при бабках? Дай десятку в долг. Или купи чего- нибудь добавить... Хотя... Тебе не до меня сейчас, понимаю... - он покосился на мою спутницу, откровенно скучавшую и недвусмысленно поглядывавшую то на меня, то на выход.
- Щас!.. - я подхватил под руку девушку и повлек ее к выходу - Люсь, солнышко, давай мы как-нибудь в другой раз пересечемся, а?.. Я тебе сейчас такси поймаю, а завтра мы созвонимся...
Она резко повернулась и полной оскорбленного достоинства походкой пошла к стоянке. Я, опередив, открыл перед ней дверцу, вручил таксисту червонец и, проводив взглядом удаляющиеся огоньки габаритов, вернулся к Косте.
История, рассказанная им, не отличалась новизной. Как это сплошь и рядом бывает, в нашей непобедимой и легендарной меньше всего заботились о личном составе и в результате беспредела, творившегося в части, несколько ”молодых”, в число коих попал и Костя, были отправлены в тридцатиградусный мороз долбить ломами какую-то хрень (Ну, как же! Солдат без работы - потенциальный преступник!..) Рукавиц, естественно, никто им не выдавал, когда вконец умудоханные и закоченевшие бойцы решили зайти в кочегарку погреться - их оттуда поперли : - Э-э-э!.. Слющай, маладой савсем ахуел, да?!..
> Результатом явился госпиталь, куда все были направлены лишь после того, как прошло несколько дней и командование сообразило, что парни не косят и не шлангуют, и если кто из них отдаст Богу душу, то полетят и погоны и головы, но что-то делать было уже поздно. Эскулапы, не мудрствуя лукаво, отхватили три отмороженных пальца, путем уколов пенициллина, после которых задница приобретает каменную твердость( в конце курса аж иголки гнулись, на себе испытано), победили двустороннюю пневмонию и комиссовали нахрен...
- Так что, я раньше вас всех дембельнулся - невесело усмехнулся Костя.
- И где ты теперь?..
- У Мигунова в команде, звукорежиссером... Не жалуюсь, на хлеб хватает...- Костя вздохнул - Только вот пальцы болят... Их нет, а они болят...И во сне играю ...- горько улыбнулся он - На белом ”Стейнвее”...
Конечно, нужно отдавать долг , служить, не косить... Это всё понятно... Только лучше бы Костя закосил от службы тогда... Я не стал бы осуждать его за это... И - кто знает - наверняка ему рукоплескали бы сейчас лучшие концертные залы мира... Так, что солдата государство не приобрело, а талантливого пианиста потеряло, причем - безвозвратно...
Да и сколько их, талантливых людей, потеряно этим государством, которому, в сущности, насрать и на своих граждан и на свое будущее... Прошло уже двадцать лет с той встречи, да только мало что изменилось с тех пор...
Печально...
Средняя оценка: 1.74
Историю рассказал тов. Бегемот : 2004-07-26 23:21:37
Армия
Я здесь впервые пост ставлю, хотя на сайт уже вроде полгода как постоянно захожу. Это не мое, где-то в сети нарыл. Меня пробило. Оцените. Жизненные зарисовки...
Вчера у одного моего старого друга был день рождения. Я приехал или слишком рано или слишком поздно. Никого не было. Были только я, он и его отец.
Бывает так, что знаешь человека много лет, но абсолютно не помнишь, как ты с ним встретился на жизненной дороге. Как сошлись линии ваших судеб. Как пересеклись мы с Ромкой, я помнил. Еще в детском саду. Мы играли возле дома. «Как тебя зовут?» — спросил я. «Рома Арбузов» — ответил он. Придя домой, я поспешил поведать родителям о своем новом знакомом. «Какая вкусная фамилия» — сказала моя мама.
Понятное дело, у него была другая фамилия. Просто он так сказал. Почему? Не знаю.
Мы были с ним в одном детском саду, но в разных группах. Играли вместе во дворе. Возились в песочнице, строя города. Гоняли на велосипедах «бабочка». У него был синий, у меня оранжевый. Я всё это помню.
Потом учились в школе. В одном классе. Помню, он дружил с девочкой. Оля.
Ромка, просто обожал читать книги. У него дома была довольно большая библиотека. Порой, даже забивал на игрища во дворе ради возможности почитать. Еще он просто фанател от рыбалки. Постоянно возился со снастями, куда-то ездил, чего-то ловил. Плел "телевизоры".
После 9-го класса он пошел учиться в станкостроительный техникум. Сейчас, вроде, даже лицей. Или уже тогда был им. Тут наши дорожки слегка подразошлись. Но не надолго. Вскоре он свел нашу тусовку со своими одногруппниками. Хорошие были ребята. Не без изъянов, а у кого их нет, но хорошими.
У него появилась девушка. Таня. Невозможно худенькая, но крайне обаятельная, умная, общительная и веселая особа. Пристрастил её к рыбалке. С кем поведешься, ага. Как-то позже она поведала нам, в одном из походов, стоя по колено в озере с удочкой в руках — «если бы кто-нибудь пару лет назад сказал, что я бы вот так стояла в воде и ловила рыбу — плюнула бы в лицо». Они хотели пожениться.
Когда их группа окончила техникум, было произведено две нехилых коллективно-совместных пьянки. Последний звонок и отмечание диплома. Мы с парнями искренне радовались и за Ромку и за Татьяну и за всю их группу.
Резко встал вопрос армии. Ромка поехал поступать в какое-то военное училище под Питером. Или в самом. Интересно, почему в Питер? В Рязани этих военных училищ до балды. Но, тем не менее, поехал поступать. И поступил. Ему надо было отучиться два года. Ну, это как минимум. Мог бы и высшее там же получить. Татьяна стала ждать его.
Я приехал или слишком рано или слишком поздно. Никого не было. Были только я, он и его отец.
Я сидел на оградке могилы и через затяжку пил коньяк из фляжки. Слегка накрапывал дождь. Нынче лето вообще дождливое.
Долго ждать не пришлось. Уехал он в июле, а вернулся в ноябре. Ранним утром. 19 ноября. На вокзал Рязань-2. В гробу. Гроб, сверху цинк, потом деревянный ящик. Груз 200. Мы встречали его.
В училище по баллам он поступил, но потом снизили количество мест. Надо было отсеивать. Кто поблатней, понятное дело, остался. Кто попроще, прямиком в часть. Благо, возраст подходящий. Писал письма. Слал фотографии. Ему шла форма.
В тот вечер я где-то надыбал несколько кассет с «X-Files» и засел смотреть. В дверь позвонили. Открыл. На пороге стоял Павлик из Ромкиной группы. Классный был гитарист. Помню, он нам ставил компакт Металлики и рубил на электрухе вместе с Кирком. Мы его звали Пыыпавлик.
Пыыпавлик был странен лицом и, не здороваясь, врезал: "Ромка умер". У меня перехватило дыхание. Как? Почему? Не может быть! Он толком ничего не знал. Вообще как-то не верилось в происходящее. Может, ошибка? Как он мог умереть? Не воевать же поехал. Побежали по парням. К матери не пошли. Бегом к её подруге и заодно матери одного из наших. Там была хоть какая-то информация.
Сердце. Тело пока в части. Через пару дней будет тут.
Какое, нахуй, сердце!!! Он был здоров, как бык. Десяток километров мог пронести свою девчонку в рюкзаке. Ему подарили большой какой-то навороченный рюкзак, Танюшка туда как-то садилась, не целиком конечно, но садилась, и он шел так.
Компания у нас была довольна дружная, наши родители и нас и друг друга знали — пошли сообщать по родителям. Несколько наших парней в это время учились в военных училищах, сходили, сообщили. Здоровый парень, влегкую раскидывающий троих-четверых человек, услышав, опускается на колени и по его лицу текут слёзы. Двум парням, служившим в армии, ничего писать не стали. Еще ломанутся из части.
Потом пошли хлопоты. Венки, кладбище, еще что-то. Отвлеклись. Пришло время встречать.
Было 19 ноября 1996 года. 4 часа утра. Состав на товарном дворе вокзала Рязань-2. Приняли из вагона тяжелый, здоровый деревянный ящик, погрузили в шишигу. С грузом прибыли два сопровождающих офицера из части. Сперва свозили в военную прокуратуру. Потом в военкомат. Там вытащили ящик на заднем дворе. Извлекли цинк. Цинк вскрывал топором отец Ромки. Я знаю, о чем он думал в этот момент. Я, да и все, кто там находился, думали об одном и том же. Теплилась надежда. Не он. Это ошибка. Что-то перепутали. В стране же бардак. Надежда умирает последней. Не просто слова. Она действительно держится до последнего. Красный простой гроб. Отец поддевает крышку.
Хоть и последней, но надежда умирает. И, как показывает жизнь, летальный итог чаще.
Вы видели, как человек стареет на несколько лет в один миг? Я видел.
Гроб увезли на шишиге домой. Я остался ждать машину. Несколько минут не мог прикурить. Сперва не мог вытащить сигарету из пачки, потом не мог ей попасть в рот. На обратной дороге водитель приехавшей машины, отец одного из наших, матерился. Всю дорогу. Не останавливаясь. Иногда срываясь на плач.
Пока тело обмывали, переодевали и оплакивали женщины, мы стояли в подъезде. Молча. Несколько часов. Много людей приходило прощаться. И все проходили мимо нас. Я не взялся бы описать, что было в их глазах, когда они проходили мимо нас и на нас смотрели. Приходили прощаться и наши родители. И каждая мать... каждая, выходя, подходила к своему сыну. ЖИВОМУ сыну. Обнимала его и рыдала. Я знаю, что они чувствовали. Каждая с радостью и стыдом за свою радость думала — «Мой жив! Не мой лежит там на столе!»
Перед самым выносом пошли прощаться и мы. Я впервые за эти дни увидел его мать. Лучше бы не видел. Теперь я знаю, как выглядит ГОРЕ. А Таня буквально за несколько часов изменилась так, что я ее не сразу-то и узнал.
Гроб мы несли на руках довольно долго. Могли бы и дальше. Нас остановили.
Потом кладбище. Священник. Крышка. Гвозди. Молотки. Сверху на крышку прибили фуражку. Опустили. Монетки. Комья. Лопаты. Венки.
Ему было 19 лет. Нам всем было по 19 лет.
Я видел, как плачет один из тех сопровождающих офицеров.
На поминках долго мы не сидели. Спустились на несколько этажей пониже к парню и там начали напиваться. Тупо. Быстро. Потом помню плохо. Помню один из наших бил в лифте морду одному из тех офицеров. Тот и не сопротивлялся. Оттащили. Помню, как бодрились, чтобы не рыдали девчонки.
Потом как-то пытались выяснить причину смерти. Многовато что-то было синяков на теле. Нашли какого-то сослуживца, что-то он там рассказывал про драку в тот день. Да и не мог он умереть от сердца. Не мог. Не умирают от сердца здоровые 19-ти летние парни. Просто вероятности не те. Особенно, когда есть такой фактор, как деды и драка. Но так особо никого и не нашли. Да и смысл?
Через год пришли те двое, которые служили в это время в армии. Приходили по одному. Привозили их на кладбище. Оба стояли на коленях перед могилой и оба рыдали. Сильно на нас были обижены. Потому что не написали. Скорее всего, мы поступили правильно.
Через 3 года умер его отец. Не пил ведь. Долго болел. И умер. Не пережил потерю сына. Они рядом лежат. Отец и сын.
Танюшка... Танюшка долго оплакивала Ромку. Очень долго. Часто бывала у них дома. Очень часто. Как-то его мать сказала: «Я потеряла сына, но нашла дочь». И Ромкина мать и мы говорили ей: «Таня, жизнь не кончилась. продолжай жить. Познакомься с кем-нибудь. Нельзя же так вечно». Через несколько лет она встретила человека, вышла замуж. Когда я познакомился с ним, был удивлен. Уж очень был он похож на Ромку. Даже немного внешне. Вот ведь как бывает. Думаю, они счастливы.
Из-за туч пробилось солнце. Я допил коньяк, выкурил еще одну сигарету, попрощался и пошел домой. У каждого своя Судьба. Какая бы она ни была — своя. И жизнь продолжается.
Средняя оценка: 1.62
Историю рассказал тов. TiamaT : 2004-07-19 21:54:49
Свободная тема
Игорь Горбачевский,
Игорь Негорюй (http://www.proza.ru:8004/author.html?negorui)
Посвящение всем, кто дошел.
Памяти тех, кто не вернулся.
Как-то тебя пригласят в очередной раз в школу, где ты учился 10 лет. Рассказать подрастающему поколению о войне, о долге, о мужестве.
И ты, нацепив на цивильный пиджак военные награды, будешь рассказывать им о Афгане, о горах, о гибели разведгруппы «Ущелье-3»...
И встанет парнишка, и звонким голоском скажет тебе: «Мы так завидуем Вам! Вы совершили подвиг и мы тоже мечтаем о нем!».
И ты будешь сидеть, с замерзшей улыбкой обводя лица этих пацанов и девчонок, глядящих на тебя с восхищением в глазах; а мысли твои будут метаться, ища слова о том, что это неправильно: погибать и убивать, что в 19 лет хладнокровно жать на спусковой курок - это зло, но большее зло - не жать на него, иначе убьют и тебя и тех, кто тебе доверяет.
Ты ищешь слова. Но единственное слово, которое горит в твоем мозгу: С Т Р А Х.
Страх за свою жизнь - ведь она единственная и неповторимая. Вот автоматная очередь проходит в сантиметре от тебя, и ты знаешь - следующая очередь твоя. И душа сжимается в комок, и хочется спрятаться и скрыться, вжаться серым тельцем в камни, прижать ушки к спинке, переждать - ведь наши обязательно победят, погонят врага - и я смогу выбраться из норки, расправить гордо ушки: вот какие мы сильные!
Но и этот Страх может быть подавлен другим Страхом.
Когда нет уже жизни там где лежишь ты, не чувствуя ног, в воронке на краю дороги, а рядом - твой друг с дыркой в животе, а вокруг тебя только враги... И ты знаешь, что если ты останешься жить, то тебя будут убивать медленно, перебивая ноги и руки тупой мотыгой. Удар - и кровь в пыль, сворачиваясь калачиком. А после - страшная боль в паху и животе, песок сыплющийся в рану... Ужасная боль.
Чтобы не было этого, молясь, достаешь ребристое тело гранаты и ты фактически уже труп. Здесь на земле только вспышка, вспышка сознания. Как при покадровой съемке видишь: пригибаясь к тебе бегут они, а ты ждешь, вжавшись грудью в ребристое тело гранаты; уже чуть пошевелишься и вспышка, боль рвет тебе грудь. Страх, нет - ужас такой и пот не ручьями, а реками. Сердце в горле стучит, хрипишь, готов перевернуться. Глаза ужасом плещутся. Все это видишь уже со стороны, как будто ты - это не ты, а кто-то рядом. Душа уже не в теле. Видишь, как корчишься от боли и страха, а они бегут с перекошенными ненавистью бородатыми лицами. Нет, ЖИЗНИ уже нет: все ушло и кончилось, остался только ужас, выворачивающий тело наизнанку. И вот они уже подбегают к тебе, и ты в последний момент уже на грани этой не-жизни...
Они падают вокруг тебя, падают мертвыми. Твои друзья, успев, дарят тебе жизнь. Душа возвращается назад. Медленно, по капельке вливается обратно в избитое тело. Пересохшая глотка не может даже хрипеть. Горло и язык от резкого обезвоживания распухли - и слова не продавить. А ты все еще видишь его - единственный лик смерти. Ребристый лик проклятой гранаты, воткнувшейся в грудь. Начинает стучать в висках мысль, что сейчас поднимут и...
А уже потом ты начинаешь чувствовать, как жизнь проходит через тебя мощной, могучей волной. Если во время боя все было черно-белое, кроме корней у земляных разрывов, то теперь ты замечаешь зеленую горную долину, тепло солнечных лучей, вкус воды из арыка. ЭТО ЧУВСТВО ЖИЗНИ.
А есть - еще один Страх. Страх перед собственной трусостью: что если спрячешь тело в камнях, не убитый тобою дух убьет твоего друга, доверившего тебе защищать свою спину, спасшего тебя тогда, у дороги, когда распрощался ты с жизнью...
И эти два страха - за свою жизнь и за его - борются в тебе, твой мозг не выдерживает борьбы и у тебя «сносит тормоза» - ты бежишь навстречу дымным очередям, крутишься среди пуль и смертей.
Вот дух выпускает очередь в упор, прямо в тебя, но его страх перед тобой сильней - и он резко дергает спусковой курок на себя, и ствол уводит вправо, и ты чувствуешь горячий воздух пуль, прошедших мимо. Ты видишь, как удивленно-испуганно распахиваются его глаза - ты шайтан! Ты неуязвим для его пуль! И, смеясь, выпускаешь очередь прямо в его лицо.
Ты крутишься на камнях, неуязвимый для их очередей, расстреливая врага в упор, когда начинают рваться мины - кто-то решил, что отнять твою жизнь - важней, чем сохранить жизни своих. Ты крутишься и стреляешь, и смеешься, и все осколки и пули летят мимо тебя.
- Ссссссссссуууууууууу-ууууу-к-ииииииии!!!!!!!
Ты крутишься и стреляешь, стреляешь и крутишься, пока кто-то не нацеливает залп всех минометов только на тебя. А ты перещелкиваешь новый рожок, нажимаешь на спуск...
...И пьяный киномеханик, спутав и перекрутив, обрывает пленку твоей жизни...
...Яркая вспышка - и тишина...
Полгода лучшие реставраторы будут склеивать эту пленку по кускам, пытаясь как-то запустить сюжет...
И через полгода снова запустится пленка, и пойдет кусками кино, но будет оно немым и тёмным - тяжелейшая контузия выбьет возможность слышать, видеть и говорить. Все попытки сказать хоть слово будут заканчиваться одинаково - напряженные голосовые связки будут душить тебя, мешая вздохнуть, и ты мучительно можешь произнести только: «Ыыыы.... Ыыыыыыыыы!»
Как-то брат выведет тебя летом на травку, и ты будешь сидеть, подставляя слепое лицо солнечным лучам, радуясь траве под изломанным телом, солнечному теплу.
А ночью на тебя навалится совсем другой СТРАХ.
Страх, что навсегда твоя жизнь превратилась в жизнь растения. Ты дождешься, пока все уснут - ты уже умеешь чувствовать когда все спят; выйдешь в ванную - тебе не нужен свет! И, наощупь, вытащишь лезвие для безопасной бритвы.
СТРАХ. Страх остаться живым растением, обременяющим своим бесполезным существованием близких тебе людей.
И ты кромсаешь свою руку в желании располосовать вены, и не чувствуешь боли, а только ненависть - ненависть к себе. Ломается лезвие, и вдруг чьи-то руки хватают тебя сзади - это братишка, напрягая все силы, держит твое вырывающее тело и кричит, кричит, пока не выбегают разбуженные родители...
Уезжает «Скорая», остановившая кровь и перевязавшая руку. Вколовшая тебе, как истеричной дамочке, укол успокоительного. Мать держит тебя за руку, и ее горячие слезы - кап-кап-кап, прожигают твою кожу. И ты, корчась, пытаешься что-то сказать, а голосовые связки душат все сильней; но ты, задыхаясь, все же проталкиваешь:
- Ы-ы-ы-ы-ы-ы....ы-ы-ы-ы-ы-ы...ммммммыыыыыы...Мыыыыыыыыыааааа-ммммааааааа!!!!!!!!
И вкладываешь в это все - и свою боль, и просьбу о прощении, и любовь....
...Ты сидишь, недоуменно глядя в испуганно-ошалевшие глаза детей. Ты не замечаешь, как по твоему лицу катится пот вперемешку со слезами.
Больше тебя никогда не приглашали в школу.
Средняя оценка: 1.69
Историю рассказал тов. kuch : 2004-07-31 12:34:24