Journals.ru - Воспоминания о будущем

"Одиночество"

Иногда ей хотелось, чтобы дома ее никто не ждал. Тогда можно было бы задержаться на работе хоть до девяти, хоть до десяти, хоть до полуночи. Доделать неспеша все дела, разложить по полочкам все бумаги, до которых никак не доходили руки в суматохе обычных дней, постирать с компьютера ненужные файлы, ответить на все письма и звонки. Еще можно было бы налить себе невыносимо-казеного кофе и выпить его в тишине полутемного кабинета, следя рассеянно сквозь невидимое окно за торопливыми тенями людей и игрой огней в каштаново-душном сумраке вечернего города. А потом зайти к заработавшемуся начальнику, обсудить с ним последние сплетни, не предназначенные для чужих ушей, но каким-то образом облетевшие весь офис за неполный день. Пошутить, что они проводят друг с другом больше времени, чем со своими семьями. Сесть поближе, чтобы жаловатся на жизнь и рассказывать об огнеопасной атмосфере дома, а из-за чего? - из-за поздних возвращений, из-за желания сделать так, чтобы их детям было лучше, чем им самим два десятка лет назад.
Выговорившись, можно было бы попрощаться по-дружески, гадая, что случится если один из них решит шагнуть чуть дальше секундного поцелуя в щеку. Можно было бы спуститься по лестнице, радуясь, что лифт не работает после восьми и что предоставилась возможность размять ноги, уставшие от целого дня, проведенного верхней частью в удобном мягком кресле, а нижней - под ним. Можно было бы ласково попрощаться с улыбающимся охранником и, поймав в зеркальной двери отражение его оценивающего взгляда, подумать с ленивым удовольствием, что, пожалуй, это - вполне искренний интерес. Неторопливо скользя по улице, вдыхая влажнно-липкий воздух, уступая дорогу спешащим навстречу размытым силуэтам, можно было бы время от времени бросать восхищенные взгляды на высокое, светлое, дымчато-нежное небо, расписанное вихрастыми полосами рыжеватых отпечатков заката. Спуститься в метро, ежась от глухой жары, наполненной грохотом поездов и дыханием людей, устроиться на полупустой лавочке, достать книгу и спокойно ждать, черпая нескончаемое терпение в захватывающем сюжете и остроумно-очаровательных героях. Войти в вагон, подарить окружающим мимолетный взгляд, таящий в себе усталую благосклонность, и нырнуть обратно в волшебный мир, чудесно-щедрый на неожиданности и приключения. Поднять голову, когда за окном проявится из темноты знакомая станция, покинуть поезд, выйти на улицу, вдохнуть неуловимо-сладкий воздух, пахнущий то ли городом, то ли недалеким океаном, заглянуть в магазин, обменяться парой ничего не значащих фраз с продавцом, купить эскимо на палочке и пачку привычно-любимых сигарет и направиться к дому.
Дойдя до подъезда, можно было бы передумать и свернуть в небольшой парк, посидеть на скамеечке под единственным фонарем, наслаждаясь сладким вскусом мороженного, леденцово-рыжим светом фонаря, солоновато-свежим прикосновением ветра, неуловимо-печальной мелодией, стекающей на землю из чьего-то окна, и бархатно-теплой, алмазно-черной ночной темнотой. Блаженно вздохнув, можно было бы вернуться в свой двор, подняться в пустую квартиру, полистать глянцевые журналы, посмотреть сентиментально-добрый фильм, полежать в ванной, взбивая пушистую пену и вдыхая ароматный дым уютно мерцающих свечей. Завернувшись в махровое полотенце, можно было бы войти в комнату, подобрать упавший на пол карандаш, нарушающий царящую в квартире чистоту, нарисовать что-нибудь абстрактно-романтичное, забраться в постель, свернуться под невесомым одеялом и, погрузившись в мечты о свершениях завтрашнего дня, заснуть с легкой улыбкой на губах...
Да, иногда ей хотелось, чтобы дома ее никто не ждал...
Она горько усмехнулась, собрала в одну стопку все непрочитанные бумаги, мельком глянула на часы: восемь двадцать - рано, опять начальник будет недоволен; поздно, опять дома будут упреки, - захлопнула дверь, вышла в коридор, вызвала лифт, вспомнила, что он работает до восьми, спустилась по лестнице, кляня его на чем свет стоит, раздраженно посмотрела на улыбающегося озранника, выскочила на улицу и заторопилась к метро, окруженная толпой таких же спешащих людей и невыносимой духотой летнего вечера.
Она спустилась в метро, достала книгу и стала ждать поезд, нетерпеливо поглядывая на часы и по несколько раз перечитывя строки, не желавшие оставаться в памяти. В поезде трясло, книга прыгала перед глазами, люди вокруг вызывали смутное отвращение. Дождавшись своей остановки, она забежала в магазин, молча купила батон хлеба, банку сметаны и немного сыра, тоскливо посмотрела на сигареты, до которых не дотрагивалась несколько лет, и пошла домой.
Она быстро поднялась в квартиру, проскользнула в ванную - тихонько, чтобы никого не разбудить, - наскоро приняла душ, накинула халатик и отправилась на кухню, по дороге заметив неистребимый беспорядок, столь свойственный детскому жилищу. Потом пришел муж, понаблюдал за тем, как она готовит, стащил кусочек мяса из супа, пожаловался на отсутствие денег, сказал, что старший опять подрался в школе. Она устало кивнула, спросила про дочку, выслушала историю про урок пения в дестском садике, покачала головой, сняла кастрюлю с плиты и сказала, что пора спать.
Муж лег, натянул на себя одеяло и отвернулся к стене. Она разделась, пристроилась рядом, укрылась оставшейся частью одеяла и, продолжая волноваться о детях, деньгах, работе и будущем, провалилась в мутный омут сна...
И ей приснилось, что дома ее никто не ждал.