«… и ей не было тесно в ее тесной квартире, когда они приходил по ночам в месяц раза три…»

Когда ты в следующий раз придешь (если придешь, конечно), то что бы мне такое вспомнить, о чем подумать, чтобы не прочитать в твоих глазах то, что мне хочется прочитать, и не сломаться при взгляде на твои руки, и не потянуться вслед за твоим запахом, а остаться там, где сидела, и создать вокруг себя ауру равнодушия и бесчувственности, подзаняв этих качеств у тебя.
Что бы мне такое вспомнить?

А теперь это все куда-то делось… Я перестала бояться задеть тебя, затронуть вещи, которые, думала, могут вызвать в тебе боль. Теперь я осмелела (или мне просто все фиолетово?) настолько, что временами тяну – пока еще осторожно – за твои «тревожные» ниточки и с удивлением отмечаю, что тебе нисколько не больно. Или ты просто ко мне привык? И думаешь, что я всегда буду рядом?
Так ведь не буду…
И выясняется, что сейчас уже для тебя важнее сонные губы у плеча, и струйка дыхания, утекающая по шее вдоль позвоночника…
И оказывается, вовсе неинтересно смотреть на стремительно опускающийся мир с высоты твоего роста. И перестало быть трепетным прощание, когда я не знала, поцелуешь ли…
Но еще пока тепло находиться с тобой рядом, и слушать, свернувшись калачиком, гитарные переборы. Еще просиживаю я часами на кухне, замечая, как легок пепел твоих сигарет. Но это уже не то, неужели ты не чувствуешь?

…Все-таки самый большой недостаток нашего мира – несвоевременность…