05:12 05-11-2004 С сайта Биглер.ру
Свободная тема
На четвертом курсе нам преподавали психологию.
Факультет второго высшего образования. Студенты - вполне сознательные здоровые дяди. 30-40 лет.
Преподаватель, миниатюрная молоденькая девочка, похожая на одуванчик, влюбленная в свой предмет и самоё себя, весело чего-то щебетала.
Народ привычно дремал, не особо вникая в премудрости науки.
Увлекшись "психологиня" стала рассказывать о своем бывшем студенте, который мальчиком 18 лет попал в армию.
И которого, о ужас, подвергали обкаткой танком.
Народ, услышав знакомое слово - танк, оживился.
Вы представляете этот ужас, - щебетала одуванчик,- мальчики лежали на земле.. а мимо них шли огромные, страшные танки. Прямо рядом с ними. Вы представляете?! Танки шли, а они лежали, а танки.. они... огромные, вы представляете этот ужас?! Мальчик не выдержал и сошел с ума. Вы представляете, какому ужасу он подвергся?! При этом в волнении одуванчик бегал вокруг кафедрами стройными ножками на тонких каблучках.
Пока с кафедры неслись ужасы вперемешку с танками, народ переглянулся и хмыкнул ...
Потом с камчатки донесся недоуменный бас.
- А че такого? Нормальная подготовка....
Психологиня запнулась и впервые посмотрела на аудиторию.
Народ, сидевший перед ней, бывал в горячих точках, умел стрелять, взрывать и ходить в горы, брать языков и участвовать в силовых задержаниях, "колоть" подследственных и проводить "экспресс"-допросы. Бывшие боевые пловцы, офицеры, кгбшники, работники уголовного розыска, инструктора.
Потускнев, одуванчик молча осмотрел нас.
Видимо, девочка действительно что-то понимала в своей профессии.
- Вы что, все проходили эту подготовку? - тихо спросила она..
- Нет,- донеслось из другого угла,- я например, только управлял этим проклятым танком.
http://www.livejournal.com/users/zhab/
Средняя оценка: 1.68
Историю рассказал тов. scotch_ : 2004-09-30 22:42:19
Армия
ПЯТЬ СЛОВ, КОТОРЫЕ ПЕРЕВЕРНУЛИ ВОЙНУ
За окном корчмы завывал ноябрьский ветер. Его порывы, казалось, старались выдавить жиденькое стекло, влететь внутрь и выморозить, занести снегом все подряд. Старики медленно пили и вслушивались в недалекие разывы.
Там, километрах в трех-четырех от Сливницы дрались солдаты. Утром они пришли от Софии и, не останавливаясь, ушли дальше, на Запад. Никто здесь их не знал и они не знали тут никого. Только мягкий говор выдавал в них уроженцев Фракии, Добруджи и Черноморья. Молодые, стриженые наголо. Такие же, как и сыновья и внуки стариков, ушедшие на фронт еще два месяца назад. Одетые в эту же самую, еще не ставшую привычной, коричневую форму.
Стояла лютая зима 1885 года. Шел третий месяц Воссоединения Северной и Южной Болгарии.
Вот это был праздник! Это была эйфория! Что могло сравниться с видом князя Александра во главе солдат с золотистыми львами на колпаках, слаженно ревущих “Шумит Марица”? Ведь сама Марица еще два с половиной месяца назад протекала не просто в чужой стране - этой страной была ненавистная Турция.
Если бы старики знали греческую мифологию, они сравнили бы молодого князя с Аполлоном.
Но старики не знали мифологии. Хотя греческий язык, конечно, знали. Ведь еще 14 лет назад болгарская речь была запрещена в церквях.
И турецкий они знали. Потому что родились поддаными турецкого султана. Они хорошо помнили то время, когда матери прятали их в окрестных лесах от турецких солдат - кровная дань, увод христианских детей в янычарскую армию был для них не пустым звуком.
Знали старики и румынский язык. Это был язык коробейников-праматаров. Язык мелочной торговли, такой удобный для базарной склоки.
Знали они и сербский. Это был язык соседей. Соседей, которые уже столько лет жили свободно. Где уже два новых поколения не носили на головах ненавистные фески. Вот на этом языке и говорили сейчас наступавшие с запада полки короля Милана. А ведь именно эти старики - тогда еще молодые и полные сил - сопровождали лесными тропами в Сербию русских добровольцев армии Черняева.
От них старики усвоили и несколько русских слов. Но русский им был не нужен.
Они по глазам русских солдат догадывались, что тем нужно. Одного жеста русского офицера было достаточно, чтобы целая толпа ринулась исполнять его желание. Слова были лишними, ведь русские - это были более чем братья, это были братушки, освободители, боги, спустившиеся с небес, чтобы подарить высшее счастье! Не было болгарина, который еще с малолетства не распевал бы знаменитую песенку учителя и газетчика Петко Славейкова:
“Русский царь под этим небом -
Самый сильный среди всех...”
И то, что именно он, русский царь, почему-то осерчал на них, сливницких стариков, казалось самым страшным, что могло случиться “под этим небом”.
Хотелось упасть на колени перед великим царем, зарыдать и просить прощения. За что - они и сами не знали.
Старики не понимали высокой политики, не разбирались в значении слова “Проливы”, Цареград был от них далек, как Луна. И не было на Земле силы, способной вдолбить в головы стариков - как это русский царь мог не согласиться с освобождением болгарской земли, которому сам же и положил начало?!
Но царь не согласился. Сначала он послал своему строптивому племяннику, княжившему в Софии, сердитое письмо. Потом топнул ногой. Затем велел вернуть южные земли - Румелию - султану. И наконец, перед лицом неминуемой войны с сербами, сделал самое страшное: приказал русским офицерам, создававшим новое болгарское войско, немедленно вернуться в Россию.
За неделю в армии осталось только пять офицеров-болгар. Один майор, два капитана и два поручика.
Русские командиры уходили нехотя, пряча глаза. Снимались ночью, чтобы не встречать взглядов брошеных ими солдат и унтеров.
А потом началась война.
Король не встретил сопротивления почти до Софии. На сербской границе не было больших гарнизонов. Кто мог ожидать агресии с Запада, из Белграда, которому покровительствовала матушка-заступница Россия?
Но Милан наступал. И майор, поспешно произведенный в полковники и министры, принял единственное возможное решение: снять полки с турецкой границы.
Их довозили до Белово по железной дороге. Остающиеся 150 километров им предстояло идти пешком - то шагом, то бегом. Поэтому шли налегке, неся с собою только самое необходимое - оружие и патроны. Шинели мешали бежать. Их бросали. Обувь рвалась. Шли в онучах.
Когда колонна вступала в село или город, население выносило еду к дороге. Солдаты брали и продолжали идти. Ели на ходу, времени было в обрез, король Милан подходил к столице!
Так они доходили до Сливницы, проходили ее и с дороги вступали в бой. Босые, раздетые, необученные, голодные...
Все последние четыре дня солдатские колонны шли на запад. И все четыре дня грохот войны продвигался на восток.
И когда по улице мимо корчмы загрохотала телега с ранеными, один из стариков, бай Милан, тезка сербского короля, встал. Он бросил на стол несколько монеток, оглядел односельчан и произнес те знаменитые пять слов, повернувшие ход войны:
- Поднимайтесь, старики, дети царство упускают.
И старики встали. Расплатились. Без спешки, но и не мешкая, вышли из корчмы. Двинулись к околице. По дороге то один, то другой, поравнявшись со своим домом, заходил во двор и через пару минут догонял остальных - уже с оружием в руках. Кто нес древнее ружье, кто косу, кто два топора, отдавая второй соседу, живущему в другом конце села.
Они шли той неторопливой крестьянской походкой, походкой хозяина, который никогда и никуда не торопится, поскольку знает, что без него ничего не начнется, и уж тем более не кончится, и поэтому всегда успевает повсюду.
И свершилось чудо. Беспорядочно отступавшие солдаты, налетев на стариков, идущих размеренным шагом, останавливались. Словно какая-то сила разворачивала их лицом к полю боя и заставляла снова идти туда, где крики “Живела Србия!” уже отмечали победу милановских войск.
Ликующие сербские солдаты даже не поняли, откуда вдруг на брошенном болгарами поле боя появились эти странные люди. Обычные пахари, жнецы и лесорубы в куцых тулупчиках, с непокрытыми головами. Сербы ничего не понимали, даже когда в первых рядах сверкнули косы и старики размеренными жестами привычных к земледельческой работе рук стали косить человеческие ноги, рубить головы, вилами отбрасывать со своей дороги тела...
А когда неприятели спохватились и начали расстреливать в упор продолжающих свою будничную работу стариков, было уже поздно. На них уже катилась лавина обезумевших от ярости солдат и над полем впервые загремел боевой клич болгарской армии - “НА НООООООЖ!!!”
Она была очень сильна, эта сербская армия. Ею командовали офицеры, обучавшиеся в Берлине и Париже. Ее победоносные генералы не раз обращали в бегство и австрийские дивизии, и турецкие орды. Они и на этот раз смело встретили удар. Отступали в образцовом порядке, огрызаясь и нанося немалые потери. Но было уже поздно. Бог войны отвернулся от короля.
Стариков хоронили вместе с солдатами. Некогда было сортировать тела. Они и по сей день лежат вместе - деды из софийских сел, пахари из Добруджи, виноделы из Фракии, варненские и созопольские рыбаки. И огнеными буквами выжжено в памяти болгар наименование “Новое кладбище над Сливницей” и посвященное ему стихотворение народного поэта:
На этом поле больше нету рати
Здесь вечный сон, здесь кончена борьба.
Здесь спите вы, обнявшись словно братья,
Пока не разомкнет ваши объятья
Архангела труба.
Средняя оценка: 1.73
Историю рассказал тов. Борода : 2004-10-31 15:12:35
Армия
Поздно заговорили о прошедшем Дне автомобилиста (как в народе говорят) и вот я хочу сказать тост.
Как человек с танковой душой, но командовавший в свое время авторотой и исполнявший обязанности начальника автослужбы крупного военного училища (эх не похвалишь..) не понаслышке знаю труд военных водителей. И хотел бы сегодня поздравить именно их в первую очередь.
Тех мужиков и пацанят, кто сегодня колесит по Чечне и другим веселым местам, вглядываясь в дорогу до рези в глазах. Готовых в любой момент рвануть на обочину, и выпасть со своим АК в придорожную пыль. А все потому, что родной Урал это не защита, а скорее цель. И броник на стекле это только для успокоения нервов. А 120 патронов и 4 гранаты это так мало. И вот едут эти ребята и себя успокаивают, мол броню будут рвать первой, а мы как-нибудь прорвемся... А о том, что за жопой 3 тонны тротила или 8 кубов горючки, лучше не думать... только душу бередить. Ведь это даже лучше. Хуже когда в кузове свои же братишки, 300-сотые. И тогда не знаешь что лучше, гнать или все ямки объезжать... Стоны эти, на каждом ухабе... Их слышишь спинным мозгом. От них мысли в голове дурные: "А если бы меня? Как бы я...." И вот ты гонишь, матеря каждый ухаб, и знаешь, что сегодня рисковать не будем и здесь мы не срежем. Потому что у тебя в кузове, самое ценное, что только есть. И знаешь что если что-то начнется, придется надеется только на себя. Обходя горящие коробочки и наливников, потому что от тебя одного тут проку мало, а братва в кузове сейчас не помощники.
... Ты едешь и думаешь, как хорошо, что хотя бы «Урал». Больше шансов на подрыве. Вспоминаешь землячка с ОБМО, камазиста... Ему как рад под левое переднее... И спина с ладошками становятся липкими в одно мгновение....
... Думаешь о том, что если прострелят кабину, то надо хотя бы успеть заглушить двиган. Потому как «Урал» парень упертый, будет ехать до конца. Как тот бортовик в прошлом месяце который дымящейся грудой упрямо полз и полз пока не рухнул с временного моста в Аргун. Унося с собой раненого водилу и троих таких же в кузове... И думаешь и думаешь об этом. Думаешь так сильно, будто хочешь вогнать эти навыки в подкорку мозга. Чтобы это было на уровне рефлексов, на уровне генной памяти. Чтобы твой потомок об этом знал с рождения. Простая истина:
«Если тебя убили - не забудь заглушить двигатель и съехать на обочину!»
За Вас! Мужики!
Средняя оценка: 1.74
Историю рассказал тов. Мореход : 2004-11-01 15:22:15