Осторожно, я - кот!

И сколько же издеваться можно! Битый час уже трясёт в этом пережитке древности. А что за вонь! Ни на грош совести. А ещё гордо называет себя сочувствующим животным. В Гринпис вступать собрался, подписался на электронный журнал WWF…. Конечно, знаю, я всё про него знаю. Садист чёртов. Я же не только на мониторе сплю, порой почитываю чёго-нибудь. «МЯЯЯУ» - собака, ты куда на красный свет едешь!? Чуть не угробил! Сразу видно купил права, купил, гад. То ли дело сосед мой – Пантелей Небратов – рассказывал: у его хозяина Citroen, а на заднем сидении специальный лежачок, ни хухры-мухры, говорит из Ikea, словом, всё по последнему слову техники. Да врёт он небось всё, хвастун! Вот скоро домой приедем, залезу в своё мягкое кресло и забудусь сладким сном, а потом…. Хвост моей мамочки!! Ведь в ванну потащит. Как пить дать потащит и упирайся не упирайся, ори не ори, умаляй не умаляй за шкирман хватит и всё – пиши пропало. И как жить-то с таким можно!? Говорю ему: «Нет блох у меня! Вот тебе клык. И никогда не было, физиология у меня такая». А он не верит – «профилактика» говорит. Одна радость – фен сгорел…. Вот мы и приехали.

Каждый божий год повторялась одна и та же история. В мае животные «выезжали» на дачу. У хозяина в тех местах был добрый огромный сруб, стоявший неподалёку от леса, в котором он жил поживал и ни кем, собственно, не помыкал. Таким образом, на три месяца, а порой даже на четыре, животным предоставлялась полная свобода и счастливые, опьяневшие от такой свободы, они спешили погрузиться в мир известный лишь им одним, полный соблазнов и разных интересностей, чтобы потом, когда под ногами зашуршат первые листья и солнце скроется за тучами, уступая место ненастью, вернуться вновь в город и томиться и ждать наступления той замечательной и дорогой каждому животному поры, что зовётся дачным сезоном.

Приняв ванну, фыркая и брезгливо потряхивая по очереди каждой из своей лап, кот, назовём его Семеон (хочу заметить, что настоящее его имя несколько отличалось от этого, но хозяин, будучи человеком странным и непредсказуемым, называл его на свой манер Семеоном и мне, автору этих строк остаётся лишь удивляться, как животное могло терпеть подобное пренебрежение своим именем), направился к своему законному пристанищу. Подойдя к креслу, Семеон, мягко говоря, опустил уши и приуныл. Он был очень выдержанным и благопристойным котом, конечно, не лишенный некоторых пороков, свойственных всем котам, но в целом парнем что надо, и по сему, увидев картину, возникшую перед его глазами, а глаза у него были точно молочный янтарь, подумал следующее: «небольно-то я силён в истории, но всё это напоминает скорей перенаселение народов, нежели переселение».
- Интересно, что эта за мелкая ребятня, так привольно развалившаяся в моём кресле? – размышлял он, но уже вслух. – Один, два, три…. Даа!.. - заключил кот.
Мягко запрыгнув на подлокотник кресла, Семеон обнюхал каждого карапуза, после чего, что-то недовольно бормоча, перебрался на спинку и, вытянувшись по-пластунски, заснул.