Поймала себя на том, что чувствую лютое неуважение и брезгливость к тёткам, которые "самоотверженно борются за свою ЛЮБОВЬ".
Когда борются за жизнь, здоровье и благополучие близкого человека: родственника, друга, товарища -- это норм, это вызывает уважение. Даже если помогают кому-то не слишком близкому и только потому, что могут помочь -- таки да. Но когда начинаются вопли-сопли "ах, любовь! ах, больше жЫЫЫЫЫзни!", тогда фе. Просто до тошноты фе. Всё время хочется сказать: "Тебе делать нехер? Займись чем-нибудь полезным." Но я, конечно, ничего не говорю, хотят дурью маяться -- это их право. Только с этим человеком я постараюсь, чтобы "жизнь развела". Тихо, спокойно и бесконфликтно. И очень сильно подумаю, поддерживать ли его/её в случае чего. А то вдруг мою помощь и поддержку в ту же помойку сольют.
Да, моё мнение. Да, можете не соглашаться.
Нет, не откажусь.

Никогда больше не буду мыть алабаев. Даже не просите.
Опять я влипла в собачье спасение. Вернее, всех своих собак спасала не я, мне их пристраивали в хорошие ручки те, кто их спасал.
Справедливости ради, все собаки были чудесные. И прожили они свои долгие и, надеюсь, счастливые собачьи жизни. Они все оказались долгожителями: метис борзой и кавказона -- 16 лет, средне-мелкая сучка-жучка непонятного происхождения -- 16 лет, метис немца и алабая -- 14 лет и 7 месяцев.
И вот теперь у меня метис алабая и тяжёлого танка класса "Мамонт". Сука. Вот просто страшная сука. Прямо скажем, сучилища.
Её прежний хозяин купил маленького трогательного щеночка похожего на белого медвежонка, а через год с удивлением убедился, что собака нуждается в уходе и содержании. В общем, последние сколько-то недель (хорошо, если не месяцев) собаку держали в вольере, в котором она не могла встать в полный рост и вытянуться лёжа. И выгуливать её было некому. Хорошо хоть убирались в вольере.
Короче, мы взяли эту собу. Пришлось её мыть. Теперь ещё нужно будет её откармливать, глистогонить, прививать, стерилизовать и просто жить дальше.