Слишком многое нельзя рассказывать никому. Вообще никому. Это многое копится в тебе подобно черное копоти, разъедает все изнутри, делая стенки все тоньше и тоньше. И каждая новая буря эмоций внутри рвет слабое нутро на части, визжащие от боли и осыпающиеся вниз осколками разбитой скорлупой. Подобные легкому хрусту старых иссохших костей под ногами, они раздражают слух, но ты идешь вперед, делая вид, что ничего не слышишь и не замечаешь.
Погрузиться в себя, схватить себя за шиворот и вывернуть наизнанку. Посмотреть на все это и ужаснуться. Стыд, потерянность, отчаяние. Потом преисполниться пошлой сопливой жалости и идти дальше с наполненными слезами глазами. Я слышал крик и понимал со смехом - слова мертвы. Моя душа мертва.(с)
Жалость к себе довольно быстро обращается брезгливым отвращением, и ты ненавидишь себя. Ненавидишь это тело и запертую в нем душу. Ненавидишь человека, отражающегося в зеркале или в глазах собеседника. А когда, бредя вниз по улице, ты уничтожишь себя целиком и полностью, втопчешь себя в грязь под собственными ногами и посмотришь на все это со стороны, то наступает долгожданная апатия. И тебе уже все равно, что и где происходит. И все нормально, и можно лететь дальше. Божественно пуста моя глава и вне меня безмолвие пустое. (с)