Надо срочно замутить статью в какой-нибудь сборник о воздействии разных жанров живописи на неокрепшую детскую психику. Кого ни спросишь, что-нибудь да повлияло: на заведующего отделом живописи XVIII – начала XIX века — «Сикстинская Мадонна» Рафаэля, пришпиленная над кроваткой, на главного научного сотрудника того же отдела — «Алёнушка» Васнецова на стене. И только я года в четыре смотрел глаза в глаза сумрачной горе в «Покое» Чюрлёниса и спотыкался вместе с «Пантелеймоном-целителем» Рериха (спасибо матушкиным эзотерическим опытам).
С тех пор я такой.

Добрая моя подруга, недавно впервые посмотревшая «Восемь женщин», осталась в недоумении, отчего это я и другие наши знакомые, увидевшие фильм в юности, пребываем от него в щенячьем восторге. Скушно ведь: архетип на архетипе с закваской в виде недоброй сатиры, плюс — решение творцом своих психологических проблем об зрителя. Думаю, возражать бессмысленно, потому что типажи, пришедшиеся аккурат в точку, яркие краски и огнеупорное жизнелюбие можно взахлёб разглядывать разве что в доверчивых годах, когда реально половины не считываешь.
Примерно так же я сейчас коротаю время за «Идиотом»: ощущение, что не читал романа вовсе, хотя с учётом того, с какого я раёна где я учился, это в принципе невозможно. Ни черта не помню. Плюс, периодически хочется ворчливо спросить, кто все эти нелепые в смысле жизнеподобия персонажи и зачем они так себя ведут (хотя конечно, конечно, с накопленным багажом знаний гораздо проще сочинения катать на тему, что хотел сказать автор).

Из всех банков, незнакомцев, мошенников, продавцов квартир и медицинских услуг я разговариваю только с винотекой. Потому что они трогательные, шопесец: на созвоне сидит живой мальчик и прямо дожидается, как ты среагируешь на его появление в твоей жизни и те немудрящие бонусы, которые их контора может предложить.
- Она подумает, что я алкоголик!..