Там, за дверью твоих глаз,
Спрятались чужие сны.
Там два шага до весны,
Там две строчки - и рассказ,
Там, за дверью твоих глаз.

Там, за дверью твоих глаз,
Я ни капли не боюсь.
Два аккорда - будет блюз,
Три аккорда - будет джаз,
Там, за дверью твоих глаз.

Там, за дверью твоих глаз,
Всё так просто и легко.
Ночь свернулася клубком
И лежит, не слышит нас,
Там, за дверью твоих глаз.

Там, за дверью твоих глаз,
Лабиринты из обид.
Там король один сидит
Во дворце из пышных фраз,
Там, за дверью твоих глаз.

Там живёт твоя душа,
Ей так пусто и темно,
Ну же, приоткрой окно,
Я не буду ей мешать.

Я не буду петь Битлов
И читать ей про любовь,
Я хочу побыть хоть раз
Там, за дверью твоих глаз.

Духи слышат: Аквариум - Вавилон
Мысля полуобморочное

ВРЕМЯ ЦВЕТОВ

Время скоротечно, будто дождь грибной, дождь грибной.
Сколько мы не виделись-то, боже мой, как тебе я рад,
Мой приятель старый.
Вот ты и зашел ко мне на огонек, огонек,
Посидим, как раньше, пошумим чуток, открывай футляр
И бери гитару.
Вспомним время цветов,
Как мы любили и пели Битлов.
Всем нам казалось тогда –
Поля земляничными будут всегда.

Ты наверно повидал весь белый свет, белый свет.
А багаж всего лишь пачка сигарет, пара пустяков
И воспоминаний.
Спой, друг, спой для меня
Песню про вечер тяжелого дня.

Вспомним время цветов,
Все, что нам нужно – это любовь.
Выпьем давай за все хорошее,
Пусть субмарин всплывет из прошлого.
Эй, капитан, возьми нас в плаванье,
Все по местам!

Чай давно остыл, и время позднее, позднее.
На исходе лета ночи звездные. Смотришь на часы,
Что ж, пора прощаться.
Помни время цветов,
Как мы любили и пели Битлов.
Всем нам казалось тогда –
Поля земляничными будут всегда.
Поля земляничными будут всегда.

Духи слышат: Грассмейстер - время цветов
Мысля предзакатное

Он приехал. Захотелось на минуту заглянуть,
Все ли так, как уезжая, он оставил здесь когда-то.
Чтобы в этом убедиться, и крест-накрест зачеркнуть,
Чтобы больше не считать себя хоть в чем-то виноватым.

Зановесочки на окнах слишком бледные на вид.
Кто-то сирый и безродный в этом доме проживает.
У окошка в черном платье чья-то женщина стоит,
И другую (боже, где она теперь?), напоминает.

Папиросы будто вымокли, дымятся без огня.
Взять бы тачку, да с бутылкой завалиться в гости к другу.
Чтож ты улица не вспомнила бездомного меня,
Из под ног сорвался белый голубь и нырнул во вьюгу.

И повисли два аккорда между небом и землей.
Тот же голос хрипловатый, надрывающийся, нервный.
Он кружится над Арбатом, и над Яузой рекой,
Утешая, ты не первый, кто уехал, ты не первый.

Здесь тоска и нету денег, а на ужин ломтик хлеба.
ну а летом только ивы над водою, только небо,
А на ужин пожелтевшая вчерашняя газета.

но когда все это вспомнишь на другом конце планеты,
Сам себя не понимаешь, от чего печаль такая?
И летит московский голубь ослепительного цвета,
И крылом пустыню неба на три части разрезая...

Духи слышат: Белая Гвардия - он приехал
Мысля завороженное