Мы вот тут сидим, а Земля такая большая, сочная. Продавленная местами, как диван старый. И так пла-а-а-авно закругляется.
А по другую сторону, в Балтиморе, сидит Женька Тушкан и долбит камнем о камень. Или ещё что-нибудь делает... так... неважно. И вот он прямо подо мной, всего-то расстояния... Можно осторожно постучать ему ногой по полу, так, чтоб соседей не разбудить.

Топ. Топ. Топ...

Женька слышит, и улыбается своей бородатой улыбкой. И стучит мне в ответ хуем по полу, мол, ебал я, Жёлудь, этих америкосов.

Конечно, если по поверхности идти - это дольше получится. Там ведь море, опять же, Нью-Йорк...

Кстати, анекдот.

Решил Женька Тушкан после Ворк энд Тревел домой не уезжать. Побухаю лучше с неграми, мол. Бухает, значит, неделю, две, сорок, все колдыри уже в трезвяк ушли, или что у них там вместо. Женька квасит. Но чувствует... скучно. Нет, денег до хрена, но скучно. Домой надо.
И вот он идёт по Гарлему ночью. Небритый такой, хмурной, в одной руке бутыль Немироффа, в другой гостинцы сестренке - чудом не потерял. Ловит такси.
- Yeah, man, wazzup? - спрашивает его шофёр-негр. - Jus' say' me da plais' where U goin' to.
- Знаешь, брателло, - задумчиво говорит ему Тушкан. - Заебала меня ваша Америка. Отвези меня лучше домой, в Челябинск.
- Тебе в Ленинский или на ЧТЗ?

Вот, нашёл у Хармса. Кажется мне своевременным.

Влюблен не в Маро, а в описание ее нам. Не любовь влюблен, потому что с первого дня стал хвастаться. Все сводилось не к Маро, а к тебе, как
ты хорошо знаешь жизнь и как хорошо нашел. Долг и должник. Призреваемость. Мелочные ошибки, фехтование.
Любишь афоризмы и видишь в них слишком большие мысли, и хочешь слишком большую жизнь уложить в афоризм.