Милая моя Юленька! Дела хорошо, я по-прежнему широк душой и талией. Я всё так же ищу себя, а нахожу других людей. А вчера мы с Брудой плюнули на всё, и пошли жечь костер на заброшенную плодово-ягодную станцию в пяти минутах ходьбы от моего дома.

Челябинск - большой город, индустриальный, в большей своей части пыльный и грязный. Может быть, именно поэтому в самом центре города у нас внушительный лес - для контрасту. А в самом сердце Ленинского района - небольшой лес тоже, несколько гектар забытых яблонь, груш и слив, ручей, заброшенный коттедж и ведущая к нему тополиная аллея.

До ливня мы как раз успели напилить дров и развести небольшой огонь. Дождь хлестал, тяжелые серые капли шипели, падая на горящие дрова, а мы сидели, укрывшись дождевиками, перебрасывались скупыми фразами. Я нарезал топором колбасу - нож мы забыли. Бруда открыл термос с горячим чаем, и мы пили его, пока не кончился дождь.

Последняя капля упала в костер, Бруда откинул капюшон дождевика, расчехлил гитару, прошелся осторожными пальцами по струнам и негромко запел:

Don't waste your time on me you're already
The voice inside my head
...miss you ...miss you
Don't waste your time on me you're already
The voice inside my head
...miss you ...miss you

Никто не собрался прийти к нам - все побоялись дождя, и даже отчаянный храбрец Бегемот, уже выехав было на велосипеде, повернул назад, и просидел весь вечер у пасмурного окна. А, знаешь, это даже и к лучшему. Я устал собирать народ, устал тянуть за собой людей, отчаянно делающих морду жопой, мол, а мне это и не надо, я так, только потому что позвали. Мы обошлись без них, мы разожгли костер и попели друг другу песни в тишине леса. А потом - собрали вещи - термос, пилу и топор, - сожгли напоследок весь мусор и пошли домой, мурлыча под нос нехитрые мелодии.