Четверг, 15 Октября 2009 г.
15:09
"...Мендес обмотал шею шерстяным шарфом и надел черное пальто с высоким воротником. Они шли, минуя синагогу, в которой три с лишним столетия назад был отлучен Барух Спиноза, а через несколько кварталов увидели старый дом Рембрандта на Зеестраат.
- Он умер нищим и отверженным, - сказал, не повышая голоса, Мендес, когда старый дом остался позади.
Винсент быстро взглянул на него. Мендес умел проникать в сущность дела раньше, чем о нем заходила речь. У этого человека был необыкновенно гибкий ум: все, что он слышал, видимо, проникало в самые сокровенные глубины его сознания. Дядя Ян и дядя Стриккер - те совсем другие, от них, что им не скажи, все отскакивает, как от стенки, - или "да", или "нет". А вот Мендес непременно прежде окунет твою мысль в глубокий колодец своей древней мудрости, а потом уже отзовется на нее.
- Но все же он умер счастливым, - сказал Винсент.
- О да, - согласился Мендес, - он выразил себя во всей полноте и знал цену тому, что создал. Он - единственный из всех людей своего времени, кому это удалось.
- Ну так что ж, если он знал себе цену? А вдруг он заблуждался? Вдруг мир был прав, отвергая его?
- Это не имело значения. Не писать Рембрандт не мог. Хорошо он писал или плохо - неважно, но только живопись делала его человеком. Искусство тем и дорого, Винсент, что оно дает художнику возможность выразить себя. Рембрандт сделал то, что считал целью своей жизни, и в этом его оправдание. Даже если бы его искуство ничего не стоило, то и тогда он прожил бы свою жизнь в тысячу раз плодотворнее, чем если бы подавил свой порыв и стал богатейшим купцом Амстердама.
- Да, конечно.
- И если произведения Рембрандта сегодня дают радость всему миру, - продолжал Мендес развивать свою мысль, - то это уже не имеет никакого отношения к Рембрандту. Он прожил свою жизнь сполна, он сделал свое дело, хотя его продолжали травить, даже когда он был уже в могиле. Книга его жизни закрылась, и какая чудесная это была книга! Его упорство, его приверженность идее - вот что важно, а отнудь не достоинства его картин..."
- Он умер нищим и отверженным, - сказал, не повышая голоса, Мендес, когда старый дом остался позади.
Винсент быстро взглянул на него. Мендес умел проникать в сущность дела раньше, чем о нем заходила речь. У этого человека был необыкновенно гибкий ум: все, что он слышал, видимо, проникало в самые сокровенные глубины его сознания. Дядя Ян и дядя Стриккер - те совсем другие, от них, что им не скажи, все отскакивает, как от стенки, - или "да", или "нет". А вот Мендес непременно прежде окунет твою мысль в глубокий колодец своей древней мудрости, а потом уже отзовется на нее.
- Но все же он умер счастливым, - сказал Винсент.
- О да, - согласился Мендес, - он выразил себя во всей полноте и знал цену тому, что создал. Он - единственный из всех людей своего времени, кому это удалось.
- Ну так что ж, если он знал себе цену? А вдруг он заблуждался? Вдруг мир был прав, отвергая его?
- Это не имело значения. Не писать Рембрандт не мог. Хорошо он писал или плохо - неважно, но только живопись делала его человеком. Искусство тем и дорого, Винсент, что оно дает художнику возможность выразить себя. Рембрандт сделал то, что считал целью своей жизни, и в этом его оправдание. Даже если бы его искуство ничего не стоило, то и тогда он прожил бы свою жизнь в тысячу раз плодотворнее, чем если бы подавил свой порыв и стал богатейшим купцом Амстердама.
- Да, конечно.
- И если произведения Рембрандта сегодня дают радость всему миру, - продолжал Мендес развивать свою мысль, - то это уже не имеет никакого отношения к Рембрандту. Он прожил свою жизнь сполна, он сделал свое дело, хотя его продолжали травить, даже когда он был уже в могиле. Книга его жизни закрылась, и какая чудесная это была книга! Его упорство, его приверженность идее - вот что важно, а отнудь не достоинства его картин..."
Ирвинг Стоун.
"Жажда жизни"
"Жажда жизни"
14:43 In me
Странно всё это....
И мне это не нра....
И мне это не нра....
Бляяяяяяяяяя! Верните меня ...
[Print]
Sun Road