Прошел God of War: Ascension.
Нельзя сказать, что в этой части нет новых идей. Просто большинство новых идей – неудачные, а удачные идеи – старые. Колосс уже был, вплоть до эпизоде в его голове. Оракул уже был. По титану уже ходили, и даже не раз. При этом часть идей похоже просто недоработали. У противников есть элемент, у оружия есть элемент, но при этом они никак не взаимодействуют. Бить электрического противника электрическими клинками, это тоже самое, что и огненными.

Так же очень странно, что тот стиль игры, который был раньше доступен почти сразу, теперь открывается лишь ближе к финалу. Про заклинания я уже писал. Но и значительная часть приемов теперь можно исполнить только с полным rage meter’ом. А легко заполнить его можно только полностью прокачав клинки.
Не смотря на то, что каждый эпизод тут пытаются повторить по два-три раза (привет, Alice: Madness Returns!), игра все равно проходится часов за восемь. Что в общем-то и неплохо, многим больше я бы ее не выдержал.

По сюжету:
Ares вместе с фуриями решил зачать сына, который поможет его свергнуть Zeus’а. Но сын, Orkos (на самом деле Horkos, не смогли в мифологию), получился неудачным, и Ares от него отрекся. Благодаря Оракулу сын узнал о плане родителей, и пытался расказать о нем Zeus’у. Но фурии успели остановить его раньше, вырвать Оракулу глаза, и отправить обоих в заточение. Собственно большую часть игры мы и ищем сначала Оракула, а затем ее глаза, чтобы расправиться с фуриями.
Самое смешное, что столько возни с этими Глазами, которые “видят правду”. А в итоге, Кратос их использует пару раз, чтобы “снять щиты” с фурий, да еще чтобы прибить, в буквальном смысле, какого-то недофеникса. Шутка про микроскоп вместо молотка еще никогда не была столь уместной.
Финальный босс – две фурии, одна из которых превратилась в кракена. Это при том, что и кракен был клоном гидры из самого первого God of War. Repeated reuse.
Потом Orkos говорит, что поскольку это приквел, а он выжил, Кратос должен оборвать все сюжетные нити, а то вдруг некоторые играют в God of War еще с первой части, и заподозрят неладное. Поэтому Кратос добивает своего единственного друга.