Какого хуя, сказал мудрец,
И разорвал труды свои в клочки.
Схуяли нет? Спросил генсек,
И ордена раздал всем, как значки.

Какого хуя, сказал Адольф
И переспал с еврейской проституткой
Какого хуя, сказал вдруг бог
И мир внезапно оказался шуткой.

Одинаково в пустыне,
Под ветрами, на морях,
Где казались бы пустыми
Охладевшие сердца,

В них осталась эхом песни,
Той, которая была,
И которую лишь вместе
Мы спасли бы ото льда.

Отвернувшись мы забыли,
Да оставили в снегах,
Чайник только кипятили
Мы на тлеющих углях.

Искры кварцевых сердец
Разожгли когда-то пламя,
Но потухло. Всё! Конец!
Льдом покрылось между нами.

Но в сердцах, той пустоты
Не бывает изначально.
Пустота, там может быть
Только после расставания.

(авторство Nastvo & Rederick Asher)

Одним дыханием дышали,
Единым пламенем пылали,
Но проплывая по рекам рутины,
Уснули в мягкой паутине.

Окутала нас коконом Вдова,
И мы во сне, нас скоро съест она.
Уснув друг друга мы забыли.
Забыли и какими сами были.

И сквозь свой сон
Не видим то, кто мы сейчас,
А Чёрная Вдова
Уже впивает жало в нас.

Проснуться б нам, прогнать Вдову,
Обнять друг друга как когда-то...
Нет, обнять как в первый раз! Жить наяву.
Друг другом жить, а не во сне, считая что так оно и надо.

Казнили как-то Генри Джонса,
Что священника убил.
Дело было жарким летом,
Генри сильно пил.

Птиц на улице не слышно,
Страшная жара,
Генри выпил лишних триста
И сошёл с ума.

*** проигрыш ***

Он зарядил свой револьвер
И покинул бар.
Он метился в чертей,
Но в священника попал.

Теперь он в камере сидит
И знает, что умрёт.
Трансформатор зло гудит,
Стул-убийца ждёт.

*** проигрыш ***

Пришли за Генри конвоиры
На заклание отвести
За руки по коридору
Генри волокли.


midi

Он вгрызается в глаза,
Он летит - его несут обрывки - крылья-провода.
Выдран с корнем, оголённый провод электричеством искрит.
Он смертельной любви полон, нежность как кастет лелеет, он к тебе уже летит.

Ты прими его объятия,
Вытирая с губы кровь - поцелуй его жесток.
К крыльям лишь не прикасайся, под напряжением они.
Разлетелось в тихом взрыве оперение с этих крыл.

В страшной судороге-спазме, мышцы в крыльях струнами свело.
И остались провода, тонкие - стальные.
И к кому они прибудут, и кого они обнимут, тот пропащий человек,
Жизнь прожил - не повезло.

А в груди песчаной бурей, вместо ритма барабанов,
Завывает стаей диких волков-псов.
Он не дышит только смотрит, взглядом-местью на тебя
И выискивает брешь, что б всадить в твоё тело сустав провода крыла.

Посеревшим от рутины,
Взглядом - мутной паутиной,
Ты находишь на шкафу
Позабытую вдову.

От пустой глазницы деки
До потёртого колка
Всё покрыто слоем пыли,
Под вуалью прячет взгляд вдова.

Разрезая в лоскуты
Серую вуаль вдовы
Проводя рукой вдоль грифа
Оставляешь тонкие следы.

Ты вытягиваешь струны
Дыбой маленьких колков,
Твои пальцы их ласкают
Словно кончики сосков.

Струны стонут в наслаждении,
К ним никто не прикасался уже многие года.
И за годы их забвения
Они полностью смирились - что никто и никогда...

Спустя несколько минут,
Твоих ласок нежных,
Струны слаженно поют
О днях прежних.

И ты вместе со Вдовою,
Вспоминаешь сам себя.
То, каким ты был когда-то и что в жизни потерял.
Как своих друзей-до-гроба на работу променял.

И твой голос - тихо тихо,
Подпевая в такт Вдове,
Постепенно обретает
Силу, звонкость прошлых лет.

Я променял терпкий чай
На подслащенный кофе.
Я забыл всех кого знал
И кого любил - тоже.

Тот ли я, что когда-то тут жил,
Или кто-то чужой, кто вдруг вместе с гитарой
Старый фотоальбом чей-то открыл
И обрёл всю его память

Я вспоминаю кого-то... себя?
Как гулял с чужими друзьями,
Тот кто помнит - тот я и не я,
Память моя и одновременно чужая.

Я променял терпкий чай
На подслащенный кофе.
Я забыл всех кого знал
И кого любил - тоже.

Паразит на теле Гидры
Пьёт взахлёб гнилую кровь.
Гидра, может, стала чище,
Но осталась без голов.

Ведь у Гидры на лице
Было множество прыщей,
Паразит их поглотил с головою и мозгами,
И теперь он командир с липкими руками.

Он указывает путь,
Гидра прётся стройным шагом
В лес, в болото, в тьму и муть
Зыбких топей, с ядовитыми парами.

Раз в сто лет у Гидры вновь
Вырастает голова.
Голова жрёт всё вокруг,
Ведь она ещё глупа.

К тем годам, когда умнеет,
Неизменно на щеке
Созревают, и краснеют
Сотни меленьких прыщей.

Current music: Antonio Vivaldi - | 2. Largo (from "The Four Seasons")

И преамбула любви,
Между бравым генералом,
Что сильней всех судей в мире
Осудил солдат на смерть,
И священником, что видит,
Сквозь гранёный телескоп,
Свет божественной квартиры,
Где на кухне курит чёрт,
Породила в этом мире,
Не порочном, в страстном сексе,
Грех и рая дисциплину,
Да пожарище на пепле,
Что остался от сознанья,
Столь открытого для всех,
Взгляда, мира созерцания,
И хоронят они вместе
Вне устава добрый смех.

Лишь породистых собак, что гордятся своим родом,
На поводке выводит в парк, порезвиться на природе,
Их хозяйка - их судьба, бабка старая - карга.
И чуть в сторону мотнутся - та натянет поводок,
Псы по этому к ней жмутся, сделать воздуха глоток.
И старуха бьёт их палкой, по собачьим по хребтам,
Псы визжат, но любят бабку - не укусят никогда.
Их судьба - их бог, их идол, поводырь и вождь их мудрый,
Они сносят все обиды, лишь бы им самим не думать.
Они слепо доверяют ей всю жизнь свою до дна,
Бабка ими управляет, хоть сама глупа - слепа.

Я не пёс, и не придурок, что бы глупо доверять
Таким бабкам, что бездумно людьми любят управлять.

У меня ожог сетчатки,
Выжег взгляд себе дотла,
В тот момент когда смотрел я
В твои дивные глаза.

Я теперь ослеп для мира,
Я не вижу краски дня.
Перед взором моим диво -
Твои чудные глаза.

Ты прости меня, родная
Я забыл всех кого знал.
Мою память поглотили
Твои дивные глаза.

Этит мир столь сер, безцветен,
Для меня он дым, он газ.
Я забыл про всё на свете,
Кроме дивных твоих глаз.

Пусть все радости земные
Позабыты для меня.
Вижу - серо-голубые,
Твои зелёные глаза.