Взято с Удела Могултая.
Пишет Antrekot:

 Камия Со:тан, торговец из Хаката и большой знаток чайной церемонии, зимой 1600 года записал в дневнике следующее:

 «9 числа второго месяца 1600 года Ишида Мицунари принимал у себя Укиту Хидэиэ, Датэ Масамунэ, Коничи Юкинагу и меня. Использовали дайсу [специальную полочку-подставку для высших разновидностей чайной церемонии]. Чайница и чашки были из современной керамики, а все принадлежности – покупные. Разошлись по домам уже глубокой ночью. Обсуждали всевозможные темы и рассматривали множество примечательных и редких вещей. Пили виноградное винное и пятицветный ликер, привезенный из Нагасаки.» [подстрочник мой]

 Зима 1600. Всем очевидно, что до конца года начнется война, запад и восток страну будут делить. И сидит, значит, в чайном домике эта компания – будущий фактический командующий и двое ведущих полководцев западной коалиции и второй человек в восточной (к зиме 1600 стороны уже более или менее определились), пьют чай и вино из Нагасаки, португальское, вероятно, обсуждают всякие разности – и явно получают большое удовольствие от всего происходящего и от общества друг друга. А кто, кого, сколько раз, каким образом и с каким результатом пытался, пытается и в ближайшее время будет пытаться убить, для чайной церемонии не имеет значения.

 Прекрасное с Удела Могултая.
Пишет Antrekot:

 Как-то раз собралась вечером в замке Эдо большая компания. И, как водилось в обычае, в какой-то момент разговор зашел об оружии. Нужно ли говорить, что к тому времени сакэ успело обойти всех? Нужно ли напоминать, что господин дракон и сакэ - вещи не то чтобы несовместные, но последствия непредсказуемы? В общем, к тому времени, как всем становится ясно, что пора сворачиваться, Като Ешиаки, провокатор вдруг спрашивает - мол, Датэ-доно, вы, как владетель столь обширных земель и все такое прочее, наверняка же клинок-то работы мастера Масамунэ носите, с вашим-то именем? И вот этот вакидзаси, что при вас - не таков ли?

 Провокация двойная, потому что к тому времени все уж знают, что а) любимое и родное оружие господина дракона - тот самый "седлорез" и парный короткий клинок работы Кагэхидэ, вторая половина 13 века, и б) на такого рода вечеринки он железо старается вовсе не носить во избежание. Ну и, вроде бы, нету у него такого оружия.

 Господин дракон, Датэ Масамунэ, смотрит на Като как лягушка на кузнечика и отвечает, что, да, носит, такую рифму не пропустил бы - но не сейчас, потому что сейчас они пить собирались - или у достопочтенного собутыльника возражения есть? А вернувшись домой в резиденцию - потребовал, мол, мне назавтра вакидзаси работы того самого. Ему... ваше чешуйчатое крылатое, нету. Как нету? Да так, нету. В коллекции в Эдо - нету. Вы ж не любите. Вот и нету. Меч есть. Тати который. А вакидзаси нету. Ну и в чем сложность, интересуется не успевший протрезветь, а потому крайне логичный господин князь? Это удлинить короткое сложно. А укоротить длинное просто. Меч есть, оружейник хороший есть - в общем, к утру чтоб было.

 А поутру господин дракон проснулся - и обнаружил, что у него есть вакидзаси работы Масамунэ. А меча нет. Развел руками - вы мне и из пятистрочия трехстрочие сделаете тем же макаром, если я в пьяном виде того потребую? И луну на небе сократите? Так у луны хоть отрастет...

 Но делать нечего, сам виноват. Укороченный клинок назвал в честь детской прически, а верней в честь строчки из Повести об Исэ - и на следующее собрание явился с ним. И естественно, поверг всех коллекционеров с Като Ешиаки во главе в долгосрочное обалдение, перешедшее в лихорадочные поиски - ибо если, вот, у Датэ-доно завалялся неучтенный вакидзаси работы Масамунэ... то мало ли что еще может где заваляться.

 Взято с Удела Могултая.
Пишет Antrekot:

Замечательный полководец, а так же прохиндей и пролаза, Курода Канбэй был незаурядно любопытен и падок на все новое во всех мыслимых отношениях. Поэтому, когда в Поднебесной появилась новая религия, он ею, конечно же, заинтересовался. Обнюхал. Распробовал. И решил, что ему нравится. А если нравится - значит берем. Так он и сделался из Канбэя доном Симеоном. Но тут случилась некая неурядица - господин регент возьми и запрети христианство. Кто такой Курода, чтобы спорить с уважаемым человеком по такому пустяковому вопросу? Собственно, дело верного вассала выполнить и перевыполнить - так что Курода не просто сменил религию обратно, а даже постригся в буддистские монахи, взяв себе имя Дзёсуи. Все бы хорошо, только при ретранскрипции получается что? Хесус-Джошуа-Иегошуа-Иисус. А что? Чем плохое монашеское имя? Желающих спрашивать у Куроды, как оно соотносится с буддизмом, как-то не нашлось. И слава богу, потому что от крещения менее замечательным полководцем и менее коварным и эффективным политиком Курода Дзёсуи не стал - и спросившим могло так или иначе сильно не поздоровиться. А какому именно богу слава - поинтересуйтесь у Куроды.

 Взято с Удела Могултая.
Пишет Antrekot:


 Господин дракон очень плохо переносил спиртное, то есть очень хорошо, то есть катастрофически. Потому что пьянел мгновенно и вдребезги, и от, в целом, следовых количеств – но вот физического выражения это опьянение не получало. Язык не заплетался, координация движений не страдала. Зато все слои и слои сдерживающих механизмов отказывали полностью и сразу. Последствия в данном исполнении можете себе представить сами. Хорошо, если дело обходилось очередным кулинарно-изобретательским запоем (любил и умел готовить и угощать всех подвернувшихся приготовленным, что в те времена для человека его положения было крайне неподобающим хобби), сеансом музицирования на сутки-двое (флейта еще терпимо, а вот барабан-тайко – это уже по классу кулинарии, хотя господину регенту, говорят, нравилось) или какой-нибудь сумасшедшей охотой (социально приемлемо, но шею свернуть могли все) – но он же политикой в этом состоянии пытался заниматься.
 Пытался – тут ключевое слово. Потому что собственные политические поползновения в виде нетрезвом раздражали даже самого господина дракона в виде трезвом (всех остальных они просто вгоняли в ужас, потому что в сравнении соревнование, кто соберет больше птичьих яиц на вертикальном склоне, выглядело верхом благоразумия). Поэтому ближний круг получил на сей предмет очень четкие распоряжения: (а) приказов, отданных в этом состоянии, по возможности не исполнять (понятно, что может и не получиться); (б) никого важного не подпускать ни при каких обстоятельствах и под любыми предлогами; (в) в случае, если мероприятие происходит на чужой территории и избежать его никак нельзя, позаботиться, чтобы обошлось без неподходящих жертв и разрушений, о правилах вежливости по отношению к вышестоящему для такого случая – забыть.
 Окружение старалось исполнять. О случае класса (б) существует история о том, как Датэ пропустил встречу с господином сёгуном, Токугавой Хидэтадой. Свита ссылалась на болезнь, им конечно не очень поверили, но сделали вид, что верят, а на самом деле ближний круг посмотрел на начальство и счел, что проще явным образом солгать сёгуну, чем допустить, чтобы тот – в самом лучшем случае – выслушал все, что господин дракон может сказать, когда его ничто не держит за язык (при том, что он и когда держит-то способен выразиться на сто сорок четыре государственных измены в пределах одной фразы).
 А насколько серьезно господин дракон относится к случаям класса (в) выяснилось случайно, когда в процессе какого-то банкета кто-то из сёгунских слуг решил воспользоваться случаем и потихоньку полез посмотреть на знаменитый меч-«седлорез» (*) – ну и обнаружил в ножнах бамбуковый заменитель, которым убить конечно тоже можно, но несколько более затруднительно.
 Да, а спрашивается, зачем он вообще тогда пил – ну, помимо неизбежных официальных ситуаций (когда как раз старался не пить)? Ответ прост – вкус нравился.

(*) прозванный так за то, что однажды в ходе сражения хозяин разрубил им всадника – естественно, одоспешенного – вместе с частью седла.