Кажется, меня приучили к пиву. За прошедшую неделю: Куфэрак – бокал туборга (смешно, но там самое дешевое пиво – туборг и невское. Невскому не доверяю, а туборг просто нравится), и еще в пятницу после танцев что-то порядка стакана бархатного, и еще несколько глотков за ужинами с папой. Ох, не к добру… так приятно радовать людей – Рад обрадовался, когда я ему сказала, что на Менесконе будем с ним вдвоем пиво пить. он даже не расстроился, когда я сказала, что угощать будет он. Примерно так: теперь с тебя пиво на Менесконе и только попробуй меня не угости!

Продолжаются плановые налеты на гром-птицу. Перья летят, но она не сдается. Может сделать из нее феникса??

Настена просила сохранить ей несколько страниц моего дневника
этим и займусь...

Если любовь не сбудется,
Ты поступай как хочется
И никому на свете
Грусти не открывай.

Новая встреча лучшее
Средство от одиночества,
Но и о том что было,
Помни, не забывай.

Мечта сбывается
И не сбывается.
Любовь приходит к нам
Порой не та.
Но, всё хорошее
Не забывается.
А всё хорошее
И есть мечта.

Пусть о любви нечаянно
Кто-то сказать осмелится.
Если поверишь в это
Сердце не закрывай.

В сердце необитаемом
Снова любовь поселится.
Но и о том, что было,
Помни, не забывай.
Мечта сбывается
И не сбывается.
Любовь приходит к нам
Порой не та.
Но, всё хорошее
Не забывается.
А всё хорошее
И есть мечта.


(с) Антонов Юрий

В такие моменты мне очень нужен кто-то, кто сказал бы что все будет хорошо. Кто обнял бы и погладил по голове, поцеловал в макушку и сказал, что все будет хорошо. Что все образуется, и чтобы еще как-нибудь успокоил. Напоил чаем и уложил спать. Или чтобы просто написал смс и сказал, что все будет хорошо, что постепенно все успокоится и через 5 лет снова будут выборы, и тогда уж точно проголосуют хоть за кого-то кроме Лукашенко. И не будет этих побоев и следов крови на асфальте, и слез матерей перед запертыми дверями, и промывания мозгов всем-всем через телевидение, радио и газеты. Пускай это будет неправда, сейчас это совсем не важно, честно-честно. Такие слова, когда и говорящий, и слушающий знают что это не правда, иногда нужны. Очень-очень.

Но вместо этого я, усиленно сопя и понимая, что не успею, крою себе платье примерно 1560 года, переживаю из-за Минска и Беларуси в целом и только иногда, примерно раз в час, вдруг задумываюсь и замираю. Улетаю куда-то в прошлое, замечтавшись, и прихожу в себя от папиного стука в дверь.
- так ты будешь подключаться?
- да, конечно. Сейчас, дочитаю новости и полезу за новыми.

Каждый выражает свой протест по-разному. Авадон носит значок «за свабоду», мой папа перечитывает Короткевича, а я снова слушаю белорусскую музыку. Больно, никогда не думала что мне будет так больно оттого что я вижу что происходит.
Моя приятельница, вместе с которой я учусь, меня в прошлый понедельник просто убила. Потому что на вопрос, почему она голосовала не за Милинкевича, она сказала что-то вроде «да кто он такой вообще? Учитель, и его родители были учителями, из какой-то деревни….». хорошо, что я сидела. Честно, я бы села просто на пол, если бы стояла. Неужели это мне одной надоел безграмотный, не знающий ни русского ни белорусского языка, человек, позволяющий себе оскорблять с экрана телевизора своих конкурентов. Больно, больно оттого что там бьют мужчин и женщин - интеллектуальную верхушку страны, образованных, воспитанных людей. Молодежь, которая – будущее.
Последние репортажи убедили меня в том, что Козулин – не тот человек, что Милинкевич может тоже не совсем тот, но альтернативы я не вижу. Кажется – пускай хоть кто-то, но не батька.
Нет, я не буду говорить, что мы живем плохо, что все ужасно – я была и на Украине и в России, и приезжая сюда, каждый раз думала, как это замечательно – вернуться в страну, в которой нормальные дороги и чисто в подворотнях. Несколько раз преподаватель по акушерству спрашивал нас, уехали ли бы мы отсюда? Я задумалась тогда об этом и поняла, что не уеду. Не уеду, если только меня не вынудят, или если меня не позовет один-единственный человек. Я родилась здесь и пускай я отношусь к тому роду патриотов, которые сидят и переживают дома, а не выходят на улицы – пускай. Это не умаляет того, что я бы хотела, чтобы здесь, в Беларуси, было хорошо всем, чтобы оппозиция вела борьбу с официальной властью – ведь по-другому не может быть! – но мирными и политическими способами. Мне радостно смотреть на плакаты, развешенные по городу, потому что для меня слова «за Беларусь» - не равны словам «за Лукашенко».
Быть может, я бы не воспринимала все настолько близко к сердцу, если бы не знала, что там, в Минске, на площади и на демонстрации, были люди, которых я знаю – пусть и не близко, пусть мы просто шляпочно знакомы. Сейчас это не важно, потому что душою я с ними, но я слишком труслива, что бы что-то предпринять и потому единственное что я могу сделать – это вот так сидеть и печатать запись на дневник и бояться, что будет завтра. И переживать за тех, кто там, в Минске.
А по поводу последнего разгона демонстрантов – я считаю, что не стоило идти за Козулиным. Возможно, там, в парке, после митинга, я бы поступила иначе – потому что легко воодушевляюсь и не думаю сразу. Но здесь, сейчас, оценивая произошедшее, мне кажется, что не стоило этого делать.

Еще, знаете, поразил Илья. То, что Саша сказал, мол там всех купили и смеясь рассказывал о том, как в Кобрине Милинкевича выгнали из, кажется, ДК, это ладно. Саша мне всегда был по боку и в общем-то, мне все равно что он думает по этому оводу. И то, что он унижающе отзывался о ком-то в общаге, кто по ночам слушает радио свобода, и говорил что этот гребаный оппозиционер уже весь блок достал – это прост неприятно. Я Сашу вообще не люблю и с трудом терплю. Но Илья…
« марина, а чего ты хочешь, президента выбрали, выборы признали. Чего они там на площади еще хотят? » - «а ты знаешь, что выборы не признали ни в Европе ни в Америке, никакие окружающие страны не признали?» - «а что тебе Украина? Что тебе Польша? Ты там живешь или здесь? Не признали – это их проблемы» - «да, конечно, мы живем на необитаемом острове. Вокруг никого.» - «блин, мы транзитная держава, успокойся, никто нас не закроет!»

А когда я смотрела пресс-конференцию после выборов, мне было стыдно. Стыдно почти до слез за то, как он перекрутил вопрос французской журналистки.


невыносимо.
Что будет дальше?…