Выучу французский. Буду разговаривать с тобой только на нем – отвечать, дразнить, пилить, брюзжать, догонять, кричать, не любить, умирать, ревновать. Ты все равно не поймешь. Оценишь в шестипенсовик разглагольствования о вере – рыбье чешуей на солнце – не пойму и продешевлю, разменяв на сепию утренних фонарей, утонувших в тумане осени. Все равно. Когда примериваешь маску на чье-то лицо, поправляя волосы за ушами, когда примериваешь камушек, чтоб запустить его в полет по волнам как парусник с белыми крыльями, когда примериваешь на себя красное платье с каплями крови на шее, когда примериваешь на губы слова «поживем-увидим не влезает ни в какие ворота». Расстегиваешь кожу, по пуговицам, по бокам, по белой коже с полосками золотистой. Ты будешь знать, что я – рядом. В лучах, в волнах, в небе, в маркерах, в стенах, в незабудках, в звуках, в словах – каких-то ограничениях, просто в пространстве. Мы не мыслим себя просто так – даже в нигде. Нет, меня ничего не интересует. Тело пробегает по комнатам в ожидании. Когда же все уедут? Я расстелю ватманы по полу. Достану карандаши, банки с красками и водой, фломастеры, пастель, мелки, засохшие листья и цветы, конфеты, специи, сухое вино и буду рисовать картины, ходить босиком, окуная пятки в разноцветие. И буду знать, что несколькими этажами ниже живет он.

|have you ever heard|: Чичерина - пока (2)

Это уже скорее похоже на одиночество - не тогда, когда одно начинает копировать другое - веточками, мхом, движениями, линиями, словарём - мы не сливаемся в одно - просто подделка. Неужели я всё это делала для того, чтоб зайти на чашку чая и услышать это?