Аве Цезарь... Друг сердечный,
Ну заходи, давно заждались!
Нет, не поздно... Да, конечно,
Не развязывай сандалий.
Брось ты эту табуретку!
Ей, принесите гостю кресло!
Он у нас бывает редко,
Так пускай понежит чресла.
Пей, замерз ты как собака!
Угощайся! А-а-а, не курим!
Ей вы там, кончайте плакать,
Мы потом добалагурим!
Тут у нас такие гости,
Украшение компаний!
Что, не спится на погосте?
Или плохо закопали?
Или совесть беспокоит,
Иль соседи-кровопийцы,
Или что-нибудь такое,
Что забыли летописцы?
Или может не забыли,
Да писать про это тошно!
Знать за это и убили -
Император не святоша,
Без убийства он не может
Удержатся на маршруте.
А в тоске, на смертном ложе
Ты мечтал о Марке Бруте?
- Да, мечтал, а вышел кукиш
Эпитафией на прах мой.
Милосердия не купишь,
Не измеришь тетрадрахмой.
Милосердие - для слабых,
Сильным - яду из флакона.
Мне бы слабость, я тогда бы
Не стоял у Рубикона.
Так почему же, боже правый,
Ты играл со мною в прятки?
Почему не дал отравы?
- Тише, Цезарь, все в порядке,
Ты у нас душа святая,
Ты - боец не за награду.
Что, пора уже, светает?
Ну, заходи, мы будем рады.

Ах как много выпало снега, да как же когти рвать по утру
Одиноким волком я бегал и одиноким волком умру
Вслед за ней пурга заметает, недостать их слаб стал и стар
А кабы я общался со стаей, был бы хоть какой-то навар
Я б залетел на оглоблю оттолкнуться легче с нее, а потом
За гриву ли в лоб ли, что моё волки то моё
Я в удачу с измальства верил, мне удачи не занимать
А я из всех на свете артерий, сонную люблю обрывать
Ты как дашь по ней правым нижним, дернешь влево и нет проблем,
Стая мигом кровищу слижет, да залысины на земле
И обнимет меня волчица за детей растудыт качель
А это надо же так напиться родниковой воды в ручье
Это надо же так обьесться той коровы в прошлом году
А поливай семья моя лесом без добычи я не уйду
Люди пьют на радостях водку и целуют ружья в засос
И вот волчонок мой самый кроткий пулю взял как мяса кусок
На луну я выл, захлебнулся не проглоченной вязкой слюной
И от этой песни заснул сам чтоб проснуться с новой женой
Чтобы снова взять это тело без которого мне не жить
Чтобы снова пурга свистела а ты последу живи не тужи
Одинокий волк это круто, но это так сынок тяжело
Ты владеешь миром как будто и не стоишь в нем ничего
Ах как много выпало снега, да как же когти рвать по утру
Одиноким волком я бегал и одиноким волком умру, умру…..

ПАДАЕТ СНЕГ
Падает снег, падает снег -Тысячи белых ежат... А по дороге идет человек, И губы его дрожат.
Мороз под шагами хрустит, как соль, Лицо человека — обида и боль, В зрачках два черных тревожных флажка Выбросила тоска.
Измена? Мечты ли разбитой звон? Друг ли с подлой душой? Знает об этом только он Да кто-то еще другой.
Случись катастрофа, пожар, беда -Звонки тишину встревожат. У нас милиция есть всегда И «Скорая помощь» тоже.
А если просто: падает снег И тормоза не визжат, А если просто идет человек И губы его дрожат?
А если в глазах у него тоска -Два горьких черных флажка?

Какие звонки и сигналы есть, Чтоб подали людям весть?!
И разве тут может в расчет идти Какой-то там этикет, Удобно иль нет к нему подойти, Знаком ты с ним или нет?
Падает снег, падает снег, По стеклам шуршит узорным. А сквозь метель идет человек И снег ему кажется черным...
И, если встретишь его в пути, Пусть вздрогнет в душе звонок, Рванись к нему сквозь людской поток! Останови! Подойди!
И пусть твоя дружеская рука В том горе поможет наверняка!

Что может значить, если на твой вопрос по телефону "Скажи мне солнышко, твои чувства ко мне не стали угосать?"
Получаеш ответ, "Я немогу тебе этого щас сказать, давай потом поговорим"
Но ведь я знаю что она меня любит. Или я всетаки.....нет не хочу даже думать об этом.......
Я не мог так ошибиться в ней....ведь было все ...... так хорошо...
Но может быть все на самом деле и нормально??
Может ситуация была не та чтоб мне это ответить...ведь звонил я ей на работу???
Но она сказала что как освободиться напишет мне все ....
Я с нетерпением жду ответа, и надеюсь на то что я просто ДУРАК.........

Я разбил об асфальт расписные стеклянные детские замки,
Стала тверже рука, и изысканней слог, и уверенней шаг
Только что-то не так, если страшно молчит, растерявшись, толпа у Таганки,
Если столько цветов, бесполезных цветов в бесполезных руках.

И тогда я решил убежать, обмануть, обвести обнаглевшее время
Я явился тайком в те места, куда вход для меня запрещен
Я стучался в свой дом, в дом, где я лишь вчера до звонка доставал еле-еле
И дурманил меня сладкий запах забытых, ушедших времен

И казалось, вот-вот заскрипят и откроются мертвые двери
Я войду во "вчера", я вернусь, словно с дальнего фронта, домой
Я им все расскажу, расскажу все, что будет, и может быть кто-то поверит
И удастся тогда хоть немного свернуть, хоть немного пройти стороной

И ни кто не открыл, ни души в заколоченном, брошенном доме
Я не мог отойти и стоял, как в больном, затянувшемся сне
Это злая судьба, если кто-то опять не допел, и кого-то хоронят
Это время ушло, и ушло навсегда, и случайно вернулось ко мне.

Вот интересно и забавно — ведь ни одной секунды счастья, ну, такого счастья, которое можно понять как счастье. Вот это было счастье!.. Ни одной секунды. Ну потому что, когда влюбляешься по-настоящему, когда падает на тебя любовь, вот так … упала на тебя любовь — и что, это счастье, что ли? Да какое же это счастье… И ты думаешь: «Боже мой, ну чего мне надо, чего я хочу? Что мне нужно от этой вот девушки? Чего конкретного мне хочется?». И кажется, что можно быть счастливым тогда и только тогда, когда она будет сидеть рядом за столиком в маленьком кафе, пить кофе и иногда посматривать на меня. А я буду смотреть на неё непрерывно. И, может быть, тогда мне удастся взять её за руку и говорить что-то… и ещё говорить, и вот это будет — счастье. И для того, чтобы добиться этого счастья, я пытаюсь вывернутся на изнанку, заставляю многих людей испытывать какие-то проблемы связанные со мной. И наконец-то, наконец-то в результате вот этой вот работы она сидит за столиком напротив меня, пьёт кофе и иногда на меня посматривает, а я смотрю на неё непрерывно и чувствую, что могу взять её за руку, и вот моя рука ложится на её руку, и в эту секунду — не в следующую секунду, а прямо в эту — всего вот этого становится недостаточно… недостаточно. Я ведь этого так хотел! И этого уже недостаточно… Ни одной секунды счастья! А потом вдруг начинает говорить она. И этого тут же становится много, и не потому, что она говорит какие-то глупости, и не потому, что лучше бы она помолчала, а просто — этого становится уже много. Ни одной секунды счастья. Ни одной.
Ты знаеш мне часто говорят: «А как ты хотел?». Или ещё: «А чего ты хотел?. Я думаю: «Действительно, а как я хотел?». Ну действительно, ну чего я хотел? И как я хотел? И уж тем более — чего я хочу? А иногда думаю: «Ой, я что-то ведь хотел сказать, я ведь что-то хотел сказать!». Чего я хотел? Ну чего я хотел? И тем более — чего я хочу, а? Чего я хочу? Чего я хотел? А я хотел — и хочу — чтобы мне было хорошо, не лучше, а хорошо, просто хорошо. И я всё время этого хочу, и хотел, и хочу, чтобы было хорошо. Ну… не всё время, а хотя бы часто. Этого я хочу и хотел. И ещё я хочу, чтобы… ну, не врать никогда, ну, чтоб не было стыдно. Потому что когда врешь — стыдно, и так хотелось бы, чтобы не врать и не бояться… чтобы не было стыдно, и тогда будет хорошо. Вот этого я хотел… и хочу. И оттого, что я этого хочу, мне не стыдно. И еще хочу… хочу любить… вот… так любить, чтобы не думать, любят меня или нет. И чтоб так любить, чтобы, когда уходила любовь, не оставалась ревность, чтобы ревности не было. Вот так я хотел и хочу. Хочу всё время.
Я тут как-то сидел…сидел, думал, наедине, ну, то есть один, и вдруг понял — а ведь я неплохой! Я совсем не плохой, может быть, даже хороший. Ну, я не подлый, не злой, не завистливый… э-э… в общем, ну, действительно, хороший! А главное, главное… мне кажется, что я ей нравлюсь, ей — нравлюсь. То есть меня можно любить. Я хороший. Я это понял, я — хороший! Я хороший. У меня прекрасные друзья, очень хорошие, а если у меня такие хорошие друзья, значит, и я сам хороший, если у меня такие друзья. И… я никому не делал ничего плохого, никого не обижал, ну, по крайней мере, намеренно. Никого сильно не обманывал, я вообще не очень обманываю…ну, по-крупному не обманываю, и ещё… мне так вот показалось… я почти уверен, что я ей нравлюсь… То есть я хороший, меня можно любить.
Нельзя сказать, что я красивый, но… у меня… у меня… у меня симпатичное лицо, мне говорили, и даже красивые глаза… Мне кажется, что я многим нужен. В компании я веду себя весело, остроумно, и когда напиваюсь, я себя веду прилично, не опускаюсь. Я хороший, а главное — мне кажется, что она меня любит… Во всяком случае, мне так показалось.
Я хороший. У меня прекрасные отношения на работе и… я хорошо работаю и зарабатываю, ну не гениально, но нормально зарабатываю, мне нечего стыдиться, и родители меня любят. У меня хорошие отношения с родителями, но главное — она так сказала однажды, что мне показалось, что она сказала, что она меня любит. То есть я хороший, меня можно любить.
Я хороший. Мне кажется, что я прилично одеваюсь, что у меня есть вкус, я ничего не забываю, никого не подвожу, я не забываю дни рождения моих друзей, и близких, и родственников, и даже дальних родственников, но главное — главное! — мне кажется, что она меня любит.
Я хороший.

И вот ты жил, жил… жил, жил… и дожил. И вот тебе уже 20 или 25, или 30, или 35, или 40, или 45, или 50, или 55, или 60, или 65, и так далее лет. И ты живешь, но не чувствуешь себя ни молодым, ни старым. Ты все время чувствуешь себя… нормальным. Просто вокруг тебя молодые или старые люди, а ты – нормальный. И вот в таком вот возрасте вдруг застал тебя вечер, который лепит лобовое стекло снегом и дождем, и «дворники» не справляются и от этого все вечерние огни тянутся струями по лобовому стеклу… И еще ты прищурил глаза, и от этого фонари дают такие длинные-длинные лучи, а между ресниц застряла слеза. И эта слеза – это же самая лучшая линза, самая лучшая оптика для того, чтобы увидеть всю свою жизнь насквозь.
Но ты мчишься по вечернему городу, добавляешь газ и мчишься, гонишь свой автомобиль… Потому что если тебе 20 или 25, или 30, или 35, и так далее лет… Должен же быть у тебя к этому возрасту свой собственный автомобиль! И вот ты летишь, а вокруг много-много машин… и вдруг отчетливо, но при этом очень спокойно почувствуешь, что где-то рядом, в этом потоке, с той же скоростью, что и у тебя… мчится твоя смерть.
А как выглядит эта смерть? Это же не какая-то страшная, старая, тощая женщина в черных одеждах с косой. Нет, нет. Это нормальный человек, которому тоже 20 или 25, или 30, и так далее лет. Просто у него какой-то свой возраст, и свой период в жизни. И может быть он просто не проверил тормоза, или наоборот проверил, но выпил водки, потому что у него тоже в ресницах застряла слеза, но ему не хочется видеть свою жизнь насквозь… И вполне возможно, что вы, точнее ты - смерть для него.
Но ты спокоен. Потому что… а чего бояться? Ведь ты же сам держишь руль своего автомобиля, и тебе уже 20 или 25, или 30, и так далее лет. И ты уже много раз спокойно доверял свою жизнь пилотам самолетов, которых ты даже не знаешь, никогда не видел, и не увидишь. И диспетчерам… и машинистам. И если к твоим 20 или 25, или 30, или 35, и так далее годам у тебя уже есть дети… Ты приводил их к врачам, и отдавал своего маленького человека этим людям…
Ты спокоен, ты за рулем. И если рядом с тобой, в твоем автомобиле, кто-то сидит… кто-то… просто человек, то ты знаешь, что заботишься о его жизни гораздо сильнее, чем о своей. И поэтому ты спокоен. Хотя всегда где-то сбоку, или впереди, или сзади, но рядом, и с той же скоростью мчится твоя смерть.
А какая разница, сколько ты прожил - 20 или 25, 30 или 35, или 40, и так далее лет – это не важно. Тебе-то, ведь, кажется , что ты живешь уже очень давно. Всегда. И на твоем надгробии между датами жизни и смерти будет тире. И это тире у всех одинаковой длинны. Вне зависимости от того, прожил ты 20 или 25, или 30, или 35……… И, конечно же, это тире будет намного короче, чем те лучи, от вечерних фонарей, которые так вытянула и видоизменила твоя слеза. Маленькая слеза, застрявшая между ресниц.

Интересно, а где та любовь? Та любовь, которой так много в каждом кадре любимых черно-белых фильмов. Та любовь, которая гонит куда-то одиноких ковбоев, та любовь, которая заставляет так часто и подолгу курить героев французских и итальянских черно-белых картин. Любовь, которая есть в каждом из семнадцати мгновений той самой весны.
Есть ли она здесь? И есть ли она для меня? В моем цветном времени…
Но когда я покупаю бутылку пива в ночном киоске, или опрокидываю третью или четвертую рюмку чего-то в прокуренном баре, я вдруг могу почувствовать, что на мне хороший белый плащ, и хорошая мягкая шляпа. И еще почувствовать, что все это вокруг… ну все вот это, все, что происходит со мной… это не что иное, как начало прекрасной дружбы, моей дружбы с моим временем. Дружбы в отсутствии любви.
Интересно, где тот город? Тот город, который я прекрасно знаю, хотя никогда там не был. Но я видел его много-много раз в тех самых черно-белых фильмах, от которых невозможно оторваться.
Тот город, в котором всегда такой удивительный свет, всегда блестящий мокрый асфальт, и в котором нет машин, кроме поливальных. Город, в котором все так неторопливо и значительно. Набережные, мосты, монументальные милиционеры.
В том городе живут только любимые артисты, которые там всегда живые и чудесные.
Но есть ли такие места, а главное, время, где и когда этот черно-белый город совпадает с тем городом, по которому хожу я, где мерцает мое окно, или где-то в потоке машин горят фары моего автомобиля.
И я догадываюсь, нет я даже уверен, что и в этом моем цветном городе живет моя настоящая любовь. Которая может сделать этот город таким , каким я видел его на экране своего телевизора….. Город полный цветов,счастья,любви… Тот город, который не имеет ярких красок, а имеет вид любви , где все черно – белым цветом. Где нет разницы между прохожими , проезжающими авто, где на улицы слышен только смех и видны счастливые лица людей. И вот в этом городе и есть настоящая ,счастливая и бесконечная жизнь, лежащая километрами пленки на пыльных полках гдето в глубоком чулане. И в те моменты, когда ты вновь возвращаешся к цветному настоящему , можно просто спуститься в этот чулан, стряхнуть пыль с залежавшейся пленки , и вновь поставить все с самого начала… И вот это и будет счастье, счастье того , что ты можеш проиграть свою жизнь заново, исправить при этом допущенные ошибки, вырезать ненужные кадры, и кто знает, возможно по завершению вот этой вот пленки, с учетом всех исправленных и вырезанных кадров продолжить писать свое черно- белое кино, писать свою жизнь, и не давать впредь этой пленки лежать в пыльном чулане и поерываться толстым слоем пыли, толстым слое цветных и однообразных будней.